– Детёныш! Живой. Светленький такой. Скулит. Жалобно так. По бледным щекам текут крупные слёзы. Почему-то нежно-лиловые… Алекс, неужели мы, отвернувшись, пройдём мимо? Пройдём, и ничем не поможем беззащитному малышу?

– Пройдём мимо. Без вопросов… Нет у нас времени – на слезливую благотворительность. Нет, извини… Будем возвращаться обратно – тогда и подойдём. Поможем, чем сможем. Устраивает, чувствительная и нежная графиня? За мной. Не отставать…

– Но он же – так жалобно скулит. Просит о помощи. Сердце рвётся на части. Просит…

– Не отставать!

Пологая песчаная коса закончилась. Они вышли на ровную базальтовую площадку.

– А здесь у нас – обрывисто, – глубокомысленно вздохнув, заметил Лёха. – Глубоко. Вода чистая и прозрачная, а дна не видно. Неизвестные суда, словно бы зная об этом важном обстоятельстве, сюда и направляются. Подплывут прямо к обрыву, встанут на якоря и перебросят на берег широкие сходни. В том смысле, что могли бы – подплыть, встать на якоря и перебросить сходни… До незнакомых кораблей – примерно – метров четыреста пятьдесят. Держи, сероглазка, бинокль. Наблюдай и докладывай. Я же пока снаряжу – на всякий пожарный случай – гранатомёт… Ну, что высмотрела, глазастая ты моя?

– Очень славные и симпатичные кораблики, – через минуту сообщила Ванда. – Элегантные, я бы сказала. Бокастые такие, пропорционально-эстетичные. На каждом имеется по две низеньких мачты. Идут, солидно переваливаясь с волны на волну, под косыми тёмно-бежевыми парусами. Нос одного судёнышка украшен деревянной конской мордой. Второго – волчьей… Знаешь, милый, облик этих кораблей мне смутно знаком. В толстых книжках встречаются аналогичные картинки. То есть, иллюстрации к приключенческим романам морской направленности…

– А, что у нас с людьми?

– С людьми… Широкоплечие бородатые типы. Суровые обветренные лица. Серо-серебристые кольчуги. На головах – шлемы.

– Островерхие шлемы?

– Нет. Другие, рогатые… Это же викинги! Я читала про них. Бесстрашные мореплаватели и отважные путешественники.

– А ещё – жестокие разбойники и безжалостные насильники, – проворчал Лёха. – Кровожадные твари в железных кепках, короче говоря.

– Насильники? Ты не шутишь?

– Точно тебе говорю. Как уверяют древние летописи, викинги были до этого дела охочи. Насиловали всё, что движется – женщин, детей, мужчин, лошадей, коров, собак.

– Прекращай – при мне – говорить всякие гадости! – всерьёз возмутилась Ванда. – Такие грубые и грязные речи не предназначены для ушей благородных дам…

– Хорошо, нежная графинюшка, не буду. Как скажешь… Держи, родная, гранатомёт. Пользуйся… Это – прицел. Мушка должна быть наведена на цель. Понятно?

– Не тупее тупых.

– Молодец. Наш человек, – похвалил Лёха. – В стволе находятся две шумовые гранаты. Когда я выпущу по этим бородатым деятелям обойму из карабина, пальнёшь – поочерёдно – по корабликам. Желательно, чтобы гранаты – для пущего эффекта – разорвались непосредственно на палубах. Поэтому целься тщательно, затаив дыхание. То бишь, без дамского легкомыслия и дрожи в руках.

– Ты, Алекс, уверен, что по викингам – обязательно – надо стрелять? Люди, как-никак…

– Уверен. На сто один процент из ста. Разбойники с большой дороги, пусть и морской, не являются людьми. Они все – поголовно – уроды, кровопийцы и твари. В любые Времена и в любом из параллельных Миров… Подожди немного, сероглазка. Скоро ты всё поймёшь сама.

– А, что у нас с дальностью? – внимательно рассматривая-изучая гранатомёт, спросила Ванда.

– Я выставил на сто пятьдесят-шестьдесят метров. Попадёшь, не сомневайся.

– Никто, любимый, и не сомневается. Обязательно попаду, в баню по средам не ходи…

Корабли викингов, упрямо борясь с устойчивым боковым ветром, медленно приближались к островному берегу.

Когда до них оставалось порядка трёхсот метров, матрос, находившийся в марсовой бочке правой ладьи, восторженно завопил. Секунда-другая, и над морщинистой морской поверхностью полетели возбуждённые крики, издаваемые несколькими десятками лужёных глоток. Послышался радостный гогот, в котором легко угадывались сальные нотки.

– Что это с ними? – недоумённо передёрнув плечами, спросила Ванда. – С ума сошли?

– То, чего и следовало ожидать, – бережно поглаживая карабин, понятливо усмехнулся Лёха. – Вперёдсмотрящий заметил на берегу светловолосую стройную девушку. О чём и не преминул доложить по инстанции. Варяги, истосковавшиеся за время долгого плавания без женского общества, ликуют и радуются. Понятное дело, радуются, предвкушая сладостные моменты, связанные с предстоящей встречей с симпатичной незнакомкой… Сейчас они, век пива не пить, метают честный жребий, устанавливая строгую очерёдность…

– Очерёдность – чего?

– Того самого. Подхода к трепетному женскому телу. Обнажённому и поставленному в нужную позицию. В какую конкретно? Извини, я не знаком с варяжскими бытовыми предпочтениями.

– Алекс, я тебя ненавижу!

– За что, собственно?

– За медлительность, – пояснила Ванда. – Они же, суки рваные… Извини, само вырвалось. Они же, козлы бородатые и мордатые, продолжают похотливо ржать…

– Продолжают, – подтвердил Лёха. – Действительно, похотливо. Демонстрируют свою сексуальную озабоченность.

– А, ты?

– Что – я?

– Почему не стреляешь? Чего ждёшь?

– Жду, когда варяги подплывут поближе. Ещё метров десять-пятнадцать осталось… Всё, похоже – пора.

Он вскинул карабин, старательно прицелился и нажал на спусковой крючок – раз, второй.

«Достаточно – для первой ладьи, – посоветовал разумный и рассудительный внутренний голос. – Не стоит убивать всех подряд. Кто тогда будет, меняя курс, управляться с парусами? Вот-вот. Думать никогда не вредно… Опять же, как учил мудрый и опытный Горыныч – там, на алжиро-ливийской границе – патроны и гранаты следует беречь. Причём, всегда и везде. Мол, ещё пригодятся…»

– Это точно, – пробормотал Лёха, после чего направил ствол карабина на второе судно, прицелился и, мысленно сплюнув, ещё дважды нажал на спусковой крючок. Плавно нажал, со знанием дела.

– А, как же я? – крепко сжимая в ладонях гранатомёт, нервно заканючила Ванда. – Когда же – мне?

– Действуй, амазонка. Наводи и стреляй. Только целься – тщательнее… По похотливым козлам – пли!

– Пьу-у-у! – задумчиво и нежно пропел гранатомёт.

– Бах! – через пару секунд браво оповестила разорвавшаяся шумовая граната. – Бах! Бах! Бах!

– Перенести огонь на вторую цель! – скомандовал Лёха.

– Слушаюсь, господин командир!

– Пьу-у-у!

– Бах! Бах! Бах! Бах!

– Доложить о результатах стрельб!

– Есть, доложить!

Ванда, аккуратно положив гранатомёт на ближайший валун, поднесла к глазам бинокль и зачастила:

– Суетятся, морды бородатые. Проняло хамов неумытых. Кабанов похотливых… Перекладывают паруса на другую сторону. С борта правой ладьи сбросили – в морские волны – мёртвое тело. Поворачивают… Ага, уходят в сторону от острова.

– Куда конкретно?

– На запад, мой командир.

– Продолжать наблюдения!

– Есть, продолжать! А варяги сюда больше не вернуться?

– Не знаю, графинюшка. Не знаю… Стройное женское тело, между нами говоря, добыча вожделенная. Лакомая, то бишь…

После минутной паузы Лёха спросил:

– Ты же, Ванда, графиня?

– Самая настоящая, – не отрывая глаз от окуляров бинокля и не дрогнув голосом, заверила Ванда. – Бургундская и потомственная. Причем, в пятнадцатом поколении. Или же в шестнадцатом? Не помню уже… А, что? Есть какие-то сомнения?

– Никаких сомнений. Даже их тень отсутствует. Не в этом дело.

– В чём же тогда?

– Просто…

– Не тяни, пожалуйста, кота за хвост.

– Хорошо, не буду, – смущённо улыбнувшись, пообещал Лёха. – Ты – графиня. А я – твой законный муж перед Богом и людьми. Значит, я являюсь полноценным графом?

– Не знаю. Наверное, да.

– Тогда я теперь так – всем – и буду представляться. Мол, Алексей Петров, бургундский граф.