— Так же, как ты не собиралась отчитываться, что послала своего Адъютанта пошарить по городу, — ответила она.

— Он не шпион, — пожала я плечами. — Просто дружелюбный орк, который любит выпить в компании.

— Опасные всегда улыбаются, — сказала маршал.

Я фыркнула.

— Мне сказали, что с тобой шутки плохи, — сказала я ей.

— Я подумывала о том, чтобы заманить вашу маленькую команду в ловушку на проспекте и поджечь зелёным, — небрежно сказала Значимая. — Твоя размолвка с Императрицей не ко времени. Но ваши смерти спровоцировали бы ещё одно восстание, способное принести ещё больше проблем, чем от тебя живой.

Явная беспечность, с которой она только что призналась, была пугающей, но в наши дни мне было не привыкать к холоду.

— Всё, что я делаю, это рублю сухостой, — сказала я. — И считаю что это хорошая сделка. Ты здесь достаточно долго, чтобы…

— Избавьте меня от речи, герцогиня, — резко прервала гоблинша. — Я не одна из твоих комнатных собачек, и какие бы надежды ты ни питала, мне всё равно. Я грёбаная маршал Империи Ужаса, детёныш. Я знаю, в чём заключается моя преданность. Если до этого дойдет, я убью тебя, хотя бы для того, чтобы избавить Амадея от боли самому свершить это дело.

— Прежнему порядку вещей в Кэллоу конец, — сказала я. — Ты должна знать об этом.

Маршал выдавила из себя смешок.

— И чья в этом вина? Я читала отчет Разоряющей о Саммерхолме. Восстание Льеса и твои действия —события одной цепи. Ты подставила эту высокородную девчонку на юге, которая теперь тоже доставляет нам неприятности, и, что добавляет цинизма, ты пользуешься вторжением, чтобы захватить власть, — сказала она. — Насколько я понимаю, единственная разница между тобой и теми бедными ублюдками, которых ты прибила к крестам, заключается в том, что у тебя палка побольше и боевой клич более броский.

— У меня действительно есть цель, в отличие от этих бедных ублюдков, — холодно ответила я. — И я доведу дело до конца, независимо от того, сколько воплей доносится с галереи.

— Мне угрожали более страшные Именованные, чем ты, герцогиня, — припечатала Значимая. — И не в обиду Канцлеру — он не был настолько глуп, чтобы делать это на моей территории. Ты быстро поднялась, и мы все знаем, как развивается эта история — падение наступает так же быстро и в два раза тяжелее. Будь осторожна, держи подальше свою тушу от всего, что мне дорого.

Я вздохнула.

— Мы что, так и будем весь день стоять и обмениваться завуалированными угрозами? — спросила я. — Мне показалось, что герцогиня Кеган направляется в нашу сторону.

— Нет никаких нас, — вздохнула Маршал. — От восстания тебя отделяет один шажок. И у тебя есть какой-то план относительно деорайт. Заканчивай с этим. Если дело доходит до стали, давай всё проясним.

— Ты не выйдешь из этой комнаты живой, если это пройдёт, — сказала я категорично.

Значимая посмотрел на меня своими тёмными, глубоко посаженными глазами.

— Не выйду, — согласилась она. — Но и ты тоже.

Я и раньше видела такое выражение на лицах людей. У Уильяма, когда он решил призвать Раскаяние в Льесе. У Акуа, когда она сказала мне, что разрушит измерение, в котором мы находились, если я откажусь вести переговоры. Значимая не была Именованной — ей не хватало чувства силы и веса одновременно, — но у нее была такая же решимость.

Она, если бы сочла мои намерения неприемлемыми, скорее обрушила бы всё это место на наши головы, чем позволила бы мне действовать. Я никогда раньше не испытывала такого острого, как бритва, бесстрашия гоблинов, и это было неприятное чувство. Смогу ли я убить её еще до того, как она отдаст приказ? У меня не было никаких сомнений. Хотя мне не следовало бы этого делать.

От этого не было никакой выгоды, но меня беспокоило, что было желание. В ушах эхом прозвучало мягкое обвинение Килиана в том, что я ненавижу идти на компромисс, и вызвало кучу эмоций, которые я ещё чувствовала по поводу того разговора, разбор которого я предпочла отложить в долгий ящик. Неужели я слишком привыкла добиваться своего? Или, может быть, это было нечто более глубокое. Я выигрывала достаточно часто, чтобы мысль о проигрыше даже в малом заставляла меня тянуться к насилию. Потому что Значимая уделала бы меня, заставив вот так раскрыть свои карты. Это был факт.

Потеря контроля раздражала. Я осталась в этой комнате даже после того, как почувствовала запах боеприпасов, потому что верила, что какие бы меры она ни приняла, они не смогут убить меня. Я сделала это даже после того, как человек, которому я доверяла больше всего на свете, сказал мне, что я имею дело с реальной угрозой. Глупо. Более того, я была слишком самонадеянна.

Значимая пережила смерть более могущественных злодеев, чем я. Это не та ошибка, которую я совершила бы год назад. Я хотела бы обвинить в этом своё Имя, или то, что сделал со мной Зимний Король, но это было похоже на жалкое оправдание. Я так привыкла пожинать жизни безымянных, как пшеницу, что перестала видеть в них опасность, и это было своего рода тщеславие, из-за которого гибли люди.

Я больше не была в маленьком пруду. Я добралась до моря, и твари, которые таились в нём, сожрут меня, если я не стану осторожнее. Я выдохнула. Определись со своей целью, сказала я себе, возвращаясь к старой мантре Блэка. Реши, какие границы ты готова пересечь, чтобы добраться до неё. Если я отступлю здесь, всё, что я потеряю, — это гордость.

Возможно, я могла бы кое-чем поступиться.

— Я хочу провести армию Кеган через Аркадию, — сказала я. — И использовать её против моих врагов. Сначала фейри, потом Дьяволиста.

— И почему она согласится на это? — спросила Маршал.

— Потому что я знаю, чего она хочет, — сказала я. — И я могу помочь ей получить это, пока не стало слишком поздно.

Морщинистая гоблинша посмотрела вниз на легионеров во дворе.

— Мы можем договориться, — наконец сказала она.

☠

Мы встретились с деорайт с наступлением темноты.

На рыбацкой лодке их оказалось всего десять человек, но больше и не требовалось: девять из них были одеты в коричнево-серые плащи Стражи, луки пристегнуты на спине, а длинные мечи — у бёдер. Я никогда не сражалась с полноправным членом ордена, которому однажды было поручено охранять Стену, защищающую Даоин от вторжений орков, но я знала, что лучше не недооценивать их.

Даже недоделанный наблюдатель, которого они послали на сторону Одинокого Мечника, сумел всадить стрелу мне в спину всего в дюйме от позвоночника. У меня остался шрам, розовая сморщенная звезда на загорелой коже спины. Значит, десятой, должно быть, была герцогиня Кеган Ярсмай. Женщина была невысокой — но всё же выше меня — и стройной, с подвижными карими глазами и походкой человека, привыкшего вести за собой других.

На ней не было одежды знати, только доспехи из укреплённой кожи с гербом её дома на груди. Герцогиня отказалась от шлема, позволив своим длинным тёмным локонам струиться по спине. Она не была уродливой, но и хорошенькой тоже: черты её лица были ястребиными, а осанка средних лет источала суровость.

Наша сторона переговоров была менее единообразной по своему характеру. Маршал Значимая взяла с собой десяток ветеранов сонинке и тагребов, в то время как я выбрала десяток из Висельников — в основном кэллоу, но было и двое орков. Они были в десяти шагах позади меня и единственного гоблина на сцене, и маячащие силуэты Стражи оставались на том же расстоянии, когда герцогиня приблизилась. Она взглянула на Значимую с неприкрытой неприязнью, затем сосредоточилась на мене.

— Добрый вечер, — сказала я. — Я...

— Леди Кэтрин Обретённая, — перебил Кеган. — У нас есть ваши изображения. Маршал, меня не поставили в известность, что сегодня на встрече будет Именованная.

— Корректировка в последний момент, — ответила Значимая. — Ничего не меняющая, однако. Она действительно имеет полномочия, чтобы общаться с вами.