Стена всё это время пульсировала, но с серебристым кольцом изображение стало чётким. Бледно-зеленые глаза встретились с моими, когда я прислонилась к столу. Бровь Блэка удивленно приподнялась.

— Кэтрин, — поприветствовал он меня. — Масего подключился к ретрансляторам?

— Технические детали прошли мимо моей головы, но да, — сказала я. — Здравствуй, Блэк. Давно не виделись.

— Так и есть, — спокойно согласился он. — Я полагаю, у тебя есть причина для этого. Теперь нам придётся перестраивать всю сеть — это послужит сигнальной ракетой для всех, кто ищет.

— Сегодня утром, — сказала я, — я основала рыцарский орден.

Бледный человек, казалось, не был особенно удивлён, хотя с ним всегда трудно сказать наверняка.

— Я задавался вопросом, свяжутся ли они с тобой, — сказал он. — Я предполагал, что они уже сделали бы это, если бы собирались.

Я моргнула.

— Ты знал про прячущихся рыцарей?

Казалось, его это позабавило.

— Я не безглазый, даже на юге, — сказал он. — Хотя я не могу сказать, что это кажется мне мудрым решением. Сделать такой смелый шаг ради нескольких сотен кавалеристов — значит вызвать негативную реакцию с ограниченной выгодой.

— Две тысячи, — тихо сказала я. — Вероятно, больше.

Блэк слишком хорошо контролировал себя, чтобы показать, что он откровенно шокирован, но на мгновение его лицо стало пустым, и это было самое близкое к эмоциям, что он когда-либо показывал.

— Я просчитался, — сказал он, и я могла видеть за маской спокойствия, как его разум яростно работает.— Никакой централизованной организации — ах, полагающейся на местную поддержку. Ячейки, не имеющие контакта после первоначального основания. Тот, кто придумал эту идею, скорее всего, уже мёртв. Какая потеря.

Только Блэк, подумала я, всего за несколько мгновений мог пройти путь от осознания того, что его перехитрили, до сожаления о потере такого таланта.

— Я думала, ты будешь злее, — сказала я.

— Злее? — задумался он. — Ты, должно быть, включила их в Пятнадцатый, если я не ошибаюсь. Вы получили для Империи лучшую тяжелую кавалерию Калернии численностью в пол-легиона. Это было бы ближе к истине, хотя, если делать это без санкции Малисии, то могут возикнуть неприятности.

Я нахмурилась.

— Она бы не одобрила, — напомнила я.

— Не без того, чтобы потребовать уступок в обмен, — сказал он. — Которые тебе всё равно придётся сделать, если только ты не собираешься воевать с Империей.

Его глаза слегка сузились, когда он изучал меня.

— Если это твоё намерение, то предварительное предупреждение было ошибкой, — сказал он.

— Я не хочу драться с тобой, — призналась я. — Но я не думаю, что тебе понравится то, что я собираюсь сделать.

— Ты знаешь, где я провожу черту, — напомнил он мне.

— Я не собираюсь наблюдать за уничтожением культуры моего собственного народа, Блэк, — сказала я.

— И не нужно, — нахмурился темноволосый мужчина. — Я не возражаю против того, что у кэллоу есть образ жизни, только те его аспекты, которые угрожают имперскому контролю.

— Имперский контроль — это то, что привело к нынешней ситуации в первую очередь, — категорично ответила я.

— Независимый Кэллоу неосуществим, — осторожно сказал он. — Ты это знаешь.

— Я знаю, — сказала я. — Но если это сработает, то возникнет необходимость в головах на пиках. Гниль нужно искоренить, иначе мы снова будем здесь через пять лет.

— У тебя есть более насущные угрозы, с которыми нужно иметь дело, чем с Пустошью, — сказал он через мгновение.

Он не был со мной не согласен, и этого было достаточно, чтобы заставить меня вздрогнуть. Однажды он сказал мне, что после гражданской войны, в результате которой Малисия была коронована, он хотел избавиться от дворянства Пустошей. Это Императрица остановила его. Я бы не заходила так далеко, но… он не был со мной не согласен.

— Я знаю, — сказала я. — Но после того, как…

— После, — мягко согласился он. — Когда я вернусь.

Его изображение на стене повернулось, и я услышал, как кто-то заговорил с ним.

— Тогда заблокируй это, — сказал Блэк. — Прежде чем они смогут…

Зеркальная стена потускнела, профиль моего учителя исчез без предупреждения, и на меня смотрело только моё лицо. Я медленно выдохнула. Так что я не сжигала этот мост, делая то, что намеревалась. Облегчение затопило меня, когда я закрыла глаза. Я задержалась там на мгновение и в конце концов вспомнила давний вечер на балконе, где собиралась гроза. Тогда я задала Блэку вопрос, и ответ до сих пор звучал для меня, как будто он только что произнёс его. Когда они встают у тебя на пути? Наступи на них.

Я подумала, что из всех уроков, которые он мне преподал, этот я усвоила лучше всего.

☠

— Так ты собираешься сказать мне, почему была уверена, что меня не будет на той встрече? — спросил Килиан.

Мы пришли разделить бурдюк с вином у руин некогда бывшего поместья Марчфорд, почерневшие останки которого несколько месяцев назад были сметены сапёрами Мастерящей. Дождь и ветер развеяли пепел, оставив после себя только остатки сада и множество украшавших его статуй. Мы вдвоём сидели на обгорелой каменной скамье, её некогда искусная резьба теперь была покрыта сажей. Я передала ему бурдюк с вином и наблюдала, как мой возлюбленный пьёт летнее вино Вейла. Только что наступила ночь, луна медленно поднималась к зениту. Я на мгновение заколебалась, затем продолжила.

— Я пошла против Императрицы, — сказала я.

Парень с четвертью крови фейри был прекрасным, в тени. Его рыжие волосы отросли достаточно, чтобы они граничили с пределом того, что было приемлемо по правилам Легиона, обрамляя его бледное лицо и ореховые глаза, похожие на языки пламени. Через мгновение Килиан поставил бурдюк с вином на стол.

— Благородный, которого Верес засадила в камеру, — наконец сказал он. — Это он уговорил тебя на что-то.

— Думаю, я и так двигалась в этом направлении, — сказала я, — с того момента, как узнала, что в Лауэре произошёл переворот.

— Будут последствия, — тихо сказал рыжеволосый.

— Бездействие тоже имело бы последствия, — ответила я. — Я выбрала те, с которыми могла бы жить.

Он долго молчал. Теперь я могла чувствовать его так, как раньше не могла. Сгусток силы внутри меня запел, когда приблизился к меньшему существу-брату внутри Килиана. Мне больше не нужно было слышать или видеть его, чтобы знать, когда он рядом.

— Ты никогда не умела находить компромиссы, — сказал Килиан.

Я нахмурилась.

— Последние два года я только и делаю что нахожу компромиссы.

— Ты идёшь на компромисс, — сказал красивый маг, — когда другой сильнее. И ты больше не бессильна.

— Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, — призналась я.

Он мягко улыбнулся мне.

— Почему ты не сказала мне об этом вместе с остальными? — спросила она.

— Я думала, что обязана сделать так, чтобы мы были только вдвоём, — сказала я.

Он отпил ещё глоток вина, затем передал мне бурдюк.

— Кэтрин, — сказал он. — Не лги мне.

— Я не…

— Ты не хотела, чтобы я был в той комнате, — спокойно сказал Килиан, — потому что, если я оставлю тебя из-за этого, ты не хотела, чтобы это произошло на глазах у других.

Хотела бы я опровергнуть это предположение, но вместо этого взяла бурдюк с вином и отпила.

— Эта мысль, возможно, приходила мне в голову, — сказала я.

— Я не знаю даже, воспринимать это как доброту или оскорбление, — пробормотал он, поднимая глаза.

Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз чувствовала себя, что не имею контроля над разговором. Я не скучала по этому чувству.

— Когда мы сблизились, — сказал Килиан, — я знал, что всегда буду на третьем месте. После Кэллоу, после Пятнадцатого. В хороший день, если позволят обязанности, я мог бы перейти на второе. Но не часто.

Я почувствовала, как мой желудок скрутило узлом.