— Они все будут выпороты, если кто-то пропустит ноту, — снова попытался он.

— Это мило, — сказала я. — Всеми по очереди, или пороть будет кто-то один? Никогда раньше никого не порола, не хотелось бы выставить себя неумехой на публике.

Мне стало интересно: что говорит обо мне тот факт, что я начинаю получать удовольствие? Очевидно, здесь было предположение, что по моральным соображениям я буду возражать против того, чтобы Летних фейри заковывали в цепи и мучили. И они облажались, вот что. Мало того, что эти музыканты были по сути бессмертными существами, которые снова появятся в следующий раз, когда наступит Лето, но они также не были моими, чтобы защищать их. Конечно, если бы на этой сцене были члены Пятнадцатого или кэллоу, он бы прямо сейчас задыхался от стали в горле, но мотивация спасать фейри от фейри была фактически нулевой. В конце концов, меня научили на горьком опыте, что если ты пытаешься спасти всех, то в итоге только убиваешь больше людей. Я знала что такое меньшее зло, и эта ситуация… просто не подходила. Я не рисковала своей жизнью или жизнью своих друзей ради бессмысленных сказочных замыслов. Злодей, Барон, а не герой. Я сама выбираю свои бои.

Я похлопала Барона Синих Огней по плечу и оставила его с пустым лицом позади меня. Я лениво задавалась вопросом, полностью ли уничтожил ловушку мой отказ кусаться, или я просто пережила первый залп. Вероятно, второе: моя удача была тем материалом, из которого было сделано плачущее отчаяние. И просто чтобы подтвердить этот сияющий осколок пессимизма, я увидела, как Принц Сумерек насмешливо смотрит на меня развалившись у колонны. Я поморщилась — с этим справиться будет уже не так просто.

— Наслаждаетесь маскарадом, леди Марчфорд? — сказал он.

Как и следовало ожидать, на мужчине была маска ворона. У меня возникло тревожное ощущение, что она наблюдает за мной независимо от глаз владельца. Я прислонилась к перилам рядом с ним, наблюдая за пустым бальным залом внизу.

— Это было поучительно, — ответила я. — Довольно очевидная ловушка, для сущностей, якобы олицетворяющих хитрость.

— Хорошо расставленная ловушка зависит не от внезапности, а от характера противника, — сказал он.

К нам подошёл слуга с тарелкой. На ней лежали две трубки, обе уже зажжённые: одна пахла сладко и мускусно, и принц схватил ее. Молотый мак, если я не ошибаюсь. У другой был отчетливый резкий привкус вейклифа, моего личного порока.

— Она отравлена? — спросила я темноволосого фейри.

— Если я когда-нибудь решу, что хочу вашу жизнь, — сказал принц, — то выбор падёт не на яд.

— Это не «нет», — заметила я.

— Она не отравлена, — вздохнул он.

Я взяла трубку. Было бы стыдно тратить такие вещи впустую, особенно когда в наши дни я так редко могу себе это позволить. Ашур поднял цены на свои товары, импортируемые Праэс, после того, как в Вольных Городах разразилась война, а остров был единственным местом, где его выращивали. Я затянулась с легким вздохом удовольствия и выпустила серый дым.

— Твой король ошибся, когда заманивал меня сюда, — сказала я. — Чего бы ты ни добивался, ты этого не получишь.

— В этом-то и прелесть, леди Обретённая, — улыбнулся он, обрамив лицо облаком мака. — То, чего мы хотим, — это то, чего хотите и вы. Наши победы — это одно и то же.

Значит, принц был в курсе того, что замышлял его босс. Приятно это знать. Я не была настолько введена в заблуждение, чтобы думать, что моей пустой болтовни было достаточно, чтобы обманом заставить этого фейри раскрыть их планы, но надеялась, что для принца не имеет значения, знаю я или нет.

— Где сейчас принцесса Сулия? — внезапно спросила я.

Он усмехнулся.

— Поджигает юг вашего маленького королевства, — сказал он. — Для одного из нас Принцесса Полудня имеет удивительно упрощённый взгляд на вещи.

Я снова вдохнула, позволяя вейклифу согреть мою кровь и обострить мой ум. Мысль о существе с такой же силой, которую я чувствовала от Принца, находящегося на свободе в Кэллоу, была невыразимо ужасающей, но сейчас я не могла вздрогнуть. Возможно, у меня никогда не будет другого и вполовину такого же хорошего для сбора информации случая.

— Теперь я понимаю, что ты думаешь, что можешь шутить со мной, — сказала я. — Что я просто незрелая Именованная с одним аспектом.

Принц Сумерек выпустил колечко дыма, приподняв бровь.

— Хотя моя роль имеет мало общего с интригой, но это чрезвычайно плохая ложь, — сказал он.

Я сохраняла невозмутимое выражение лица. Мог ли он действительно определить? Масего знал бы, но он также знал, что лучше ничего не говорить. Я узнала из боёв Восстания Льеса, что аспекты — это козыри, которые нужно использовать экономно и лучше всего скрывать — Одинокий Мечник знал о Борьбе до нашего второго боя и использовал его против меня, чего не смог бы сделать, если бы я держала этот аспект в секрете. Я усвоила урок и держала то, что получила после битвы при Льесе, близко к груди, пряча острие, пока не смогу использовать, чтобы сокрушить Наследницу.

— Понятия не имею, о чём ты говоришь, — солгала я. — В любом случае, как я уже говорила, шутить со мной — это одно. Однако вторгаться на территорию Империи, как это сделали Дворы — другое. В этом море есть рыба покрупнее, и ты её потревожил.

— Ваши Бедствия в прошлом, — сказал он. — И даже если бы это было не так, их искусно созданная защита не предназначалась для нас.

Из сказанного следовали две вещи. Либо они нанесли удар по Кэллоу сейчас, потому что все самые опасные злодеи Империи были за границей, за исключением Императрицы, которой пришлось остаться в Атере, и они ожидали, что их цель будет достигнута до того, как Бедствия вернутся. Или же они искренне верили, что смогут сразиться с Праэс на его традиционном поле битвы и победить. В чём я не была уверена. Когда дело доходило до драки, было не так уж много радикальных мер, которые Империя Ужаса не была готова предпринять для победы. В то время как в Аркадии Легионы потерпели бы поражение, в Творении фейри были слабее. И если и существовала калернианская нация с магическим ноу-хау, способным создавать настоящие проблемы для Дворов, то это определённо был Праэс — или Царство Мёртвых, я полагаю, но нужно быть особым тупицей, чтобы попытаться это сделать. Целые крестовые походы были уничтожены, даже не достигнув Кетера.

— Это всё равно опасная драка, — сказала я.

Мимо прошёл ещё один слуга с тарелкой трубок, и принц обменял свою на новую. Я взглянула на вторую трубку вейклифа.

— Она отравлена? — снова спросила я.

— Ни одна трубка, которую вам предложат сегодня вечером, не будет отравлена, — раздражённо сказал темноволосый фейри.

Я взяла вторую. На дне моей нынешней трубки всё ещё оставалось немного, и разбазаривание разбивало мне сердце, но я не знала, предложат ли мне ещё.

— Когда я впервые ступил в Творение, — сказал мне Принц Сумерек, затягиваясь своей трубкой, — я нашел его жестоким, уродливым местом. Бледная имитация Аркадии, окрашенная менее яркими красками. В то время как мои товарищи веселились на новой игровой площадке, я начал отступать

Чем дольше он говорил, тем холоднее мне становилось. Не резкий укус зимы, а скорее прохладный воздух, распространяющийся после захода солнца. Я плотнее запахнула плащ вокруг платья.

— Я остановился, наткнувшись на лису, — продолжил он с улыбкой. — Видите ли, она попала в ловушку, расставленную одним из ваших предков. Ловушка, в которую попала её нога. Она знала, что умрёт, если останется там.

Я нахмурилась.

— Она отгрызла себе ногу, — догадалась я. — Умные иногда так делают.

— Да, — согласился Принц Сумерек. — И она сбежала. Всего лишь животное, но оно может сделать то, что никогда бы не пришло в голову никому из нас.

О Боги, как же мне не понравилось, как это прозвучало.

— Ты сейчас откусываешь себе ногу, — сказала я.

Темноволосый фейри выпустил перед собой густую струю дыма. Он внезапно наклонился вперёд и прямо перед моим лицом насмешливо клацнул зубами.