Мой тон оставался небрежным, но, должно быть, что-то в нем заставило его задуматься. Самодовольство и самоуверенность исчезли с его лица.

— Тебе все еще нужны мои люди, — осторожно сказал он. — Ты убьешь меня, и они не пойдут за тобой.

— Да, — тихо согласилась я. — Мне говорили, что они удивительно лояльны. Они послушают тебя, что бы ты ни решил. Вот почему твоя голова в корзине не служит аргументом, пока я разговариваю с одним из твоих лейтенантов.

Арзахель стал очень, очень спокоен.

— У меня меньше сорока часов, чтобы захватить Льес, — напомнила я. — У меня нет времени тратить его на тебя, чтобы найти более изящный способ сделать это. Во всяком случае, элегантность никогда не была моим коньком.

— Леди Оруженосец, — сказал он, — я…

— Молчать, — Сказала я. — Акуа умна, и у нее есть кое-какие таланты, но один из самых могущественных магов нашего поколения подчиняется моим приказам.

Хакрам плавно выхватил из ножен нож и присел рядом с Арзахелем, заставляя его поднять ладонь и порезать ее. Кровь капала в стеклянный флакон, который он держал в другой руке, прежде чем подняться на ноги и закупорить его.

— Когда он вернется, — продолжал я, — я отдам Подмастерью пузырек с твоей кровью. Ему будет приказано использовать самый отвратительный способ убить человека, если ты хотя бы дернешься так, что это покажется мне предательством.

Глаза процерана расширились от страха. Он пытался что-то сказать, но губы не шевелились.

— У него есть родство с огнем, — задумчиво произнесла я. — Думаю, он может вскипятить твою кровь в жилах.

— Плохой исход, — проворчал Хакрам, толстыми пальцами засовывая склянку под нагрудник. — И не быстрый.

— Теперь, — улыбнулась я, — ты можешь сказать себе: Наследница — маг. Она что-нибудь придумает, чтобы защитить меня от этого. — Хотя вот что: конечно, если ты поговоришь с ней, она может поставить защиту. Она искусна. То, чем она не является, — это бесконечным источником энергии — если Подмастерье достаточно сильно ударит по этой защите, она сломается. У нее другие планы, Арзахель. Как ты думаешь, сколько она готова вложить в спасение твоей шкуры, а не в свои собственные цели?

Адъютант поднял процерана на ноги и дружески похлопал его по плечу.

— Пошли, наемник, — сказал он.

Арзахель повернулся, чтобы уйти, но я снова использовала Голос, останавливая его.

— О, и одна последняя вещь. — Я позволила своему Имени вспыхнуть, зверь завыл от смеха, когда я почувствовала, как моя тень шевельнулась позади меня. У меня было ощущение, что если я посмотрю, то не увижу свой собственный силуэт, очерченный на земле.

— Твои люди — наемники в Легионах Ужаса, — сказала я. — а значит подпадают под армейские правила. Если кто-то из них будет грабить или насиловать, когда мы войдем в город, это будет виселица для них и офицера, который не смог удержать их в узде. Свободен.

☠

— Взрывать ворота бессмысленно, — сказал Масего, не тратя времени на пустую болтовню.

Верес недовольно хмыкнула, глядя в мою сторону.

— Мне показалось, ты говорил, что обереги в Льесе будут пыльными реликвиями, — заметила Адская Гончая.

— Так и есть, — огрызнулся Подмастерье. — Я уверен, что эта схема существовала еще до Торжествующей.

Хакрам и Мастерящая прижали костяшки пальцев ко лбу, бормоча Пусть она никогда не вернется. Верес не стала утруждать себя формулой, рассеянно двигая рукой в отгоняющем жесте. Масего раздраженно забарабанил пальцами по боку. Он был склонен к суевериям не больше, чем я, а может, и меньше.

— Она проста по своей природе, но продержалась так долго, потому что была искусно спроектирована. Руны, нанесенные на железо, собирают магию и перемещают ее в стены, с которыми связан металл. Они были спроектированы с использованием некоторых стандартных рассеивающих заклинаний — все, что пытается взорвать эти ворота, должно быть достаточно сильным, чтобы обрушить весь набор стен сразу.

Я знала, что существуют ритуалы, которые могут это сделать. Праэс были ужасающе искусны в ритуалах еще до того, как они были оккупированы миезанцами, бесспорными мастерами этой ветви магии. Однако обычно они требовали массовых жертвоприношений, а у меня не было ни людей, ни желания пускать им кровь. Тем временем отчиталась Мастерящая.

— Требушеты расставлены — мы начнем по вашей команде.

— Нам это не понадобится, — сказал Подмастерье. — Простая по своей природе, помнишь? Схема не имеет дела с физическими аспектами проявленной магии. —

Я приподняла бровь.

— А для тех из нас, кто не совсем понимает, что это значит?

— Если я нашлю на ворота огонь, пламя не повредит им. Само пламя — это магическая энергия, превращенная в физическое проявление. Но на врата все равно будет влиять жар, исходящий от пламени, так как сам жар не является магическим по своей природе.

Однажды Килиан пытался объяснить мне нечто подобное. Он сказал, что магия, в некотором смысле, использует твою волю, чтобы лгать Творению. Ты убеждаешь его, что твоя магия на самом деле огонь, лед, свет или проклятие, и что оно должно реагировать соответственно. Чем больше или сложнее ложь, тем больше силы воли она требовала. У меня было ощущение, что все это было чрезмерным упрощением, но этого было достаточно, чтобы я поняла суть того, что говорил Подмастерье.

— Расплавление ворот потребовало бы нескольких колоколов постоянного огня при очень высокой температуре, — заметила Мастерящая.

— Значит, мы не используем огонь, — сказала я. — Масего, ты использовал один прием в Саммерхолме. Ты можешь сделать это снова?

Он моргнул, потом нахмурился. Через мгновение его глаза загорелись.

— Умно, — похвалил он. — да. Хотя потом нам понадобится внешнее воздействие.

— Вы все-таки воспользуетесь своими требушетами, старший сапер, — сказала я, и гоблинша ухмыльнулась.

На мгновение она стала похожа на Разбойника, который вот-вот сунет зажженную зажигалку кому-нибудь в штаны. Я чуть не вздрогнула. Гоблины. То, что эта предпочитала осадные орудия перерезанию горла ночью, не делало ее менее опасной.

— Меня беспокоит то, что путь открыт, — заговорил Адъютант, возвращая меня в настоящее. — В городе есть герои, они приготовят сюрпризы. И никаких следов стигийских копий на стенах.

— Они знают, что нам нужны врата, чтобы захватить город вовремя, — сказала Верес. — Они будут ждать на другой стороне, в полном составе. Если на той стороне есть компетентный командир, то на улицах и крышах за ними будут лучники.

Это все равно что попасть в мясорубку. Кольцо копий останется неподвижным валом, пронзающим любого, кто приблизится к нему, и с постоянным потоком стрел, падающих на моих легионеров, они не смогут собраться в достаточную массу, чтобы просто пробиться. Однако мы ожидали, что нам придется столкнуться со стигийцами, и за последние две ночи Адская Гончая выработала свою собственную тактику борьбы с ними.

— Саперы и панцирники, — продолжала Верес. — Расколите построение осколочными зарядами, а потом держите их расколотыми. Мы будем использовать процеранов, чтобы сначала смягчить их, проредить численность.

— Если уж на то пошло, у нас есть мой маленький сюрприз, — сказала я.

— И он тебе понадобится, чтобы разобраться с этим отродьем, — ответила Адская Гончая. — Держи в запасе как можно больше козырей. Закончить последнюю часть этой битвы без тебя было бы хлопотно.

— Как сентиментально с твоей стороны, Верес, — сказала я, но в то же время кивнула, соглашаясь.

Уильям должен был одержать победу, но победа была очень широким понятием. Мое поражение в единоборстве могло бы снять с него это обязательство, а затем оставить его уязвимым для союзника, который мог бы его добить — после того, как схема трех заканчивалась, наши жизни больше не были связаны друг с другом. Весь фокус в том, чтобы пережить поражение. У меня было много времени, чтобы обдумать идею, продумать запасные варианты. Я исходила из того, что большинство из них провалятся, поэтому у меня их было много.