Эчмиадзин, 1891 * * * Ночью в саду у меня Плачет плакучая ива, И безутешна она, Ивушка, грустная ива. Раннее утро блеснет — Нежная девушка-зорька Ивушке, плачущей горько, Слезы кудрями отрет. Александрополь, 1892 * * * Певец я — птица в вышине, Земных богатств не надо мне, Люблю цветы и милых дев В благоухающей весне. И нежный шепот я люблю И песню горя в тишине. Александрополь, 1893 * * * Издалека в тиши ночной До сердца песнь дошла. Чья тихая душа тоской Мне душу облекла? В печальной песне — аромат Баюкальной мечты. Прибой любви священной, брат. Услышь, безвестный, ты! Александрополь, 1895 * * * Мечтой я на дальних бродил берегах, Кружил одиноко на вольных крылах, И звезды улыбок, и мрачная тень Раздумий меня окружали в ночах. На мелях пустынных, под кручами скал Кипела пучина, прибой бушевал. И ветер холодный мне лоб овевал и нес облака… Шумели дубравы густою листвой, И в шуме их былью вставали живой былые века. А в небе, в лазурной его глубине, Как солнце, горела душа в вышине. И пламени море там виделось мне… Там думы мои оживали в стихах, Что я, словно звезды, рассыпал в ночах на тех берегах… И создал чудесный я мир, где мечта, Где мощь, где величие и красота, Как звезды, бессмертно сияют в веках, Так я на далеких запел берегах, как дух-исполин, свободен, один… Харич, 1897 * * * Шумно та звезда упала С неба на земную грудь, Но земля в ответ молчала, Смертью кончен звездный путь. Я к тебе ворвался с нежной Песней, жаркою, как кровь. Ты нема и безмятежна, Но… жива моя любовь. Александрополь, 1897
* * * Я спал, и море снилось мне, Был кроток синий вал. Один лежал я и во сне От раны изнывал. Дышало море тишиной В раздумье без конца. Язвила рана болью злой Живого мертвеца. Лишь голос нежно пел, звеня, Из сердца глубины: То пела мать, звала меня С родимой стороны. Одесса, 1898 * * * Глухим, неясным, призрачным порывом Куда-то рвется существо мое. Как мглистой ночью моря забытье Лишь плеском выдает себя тоскливым, — Душа, как сон: то есть, то нет ее. Александрополь, 1899 * * * От жгучего горя сердце мертво, И жизни моей иссяк родник. Мои слезы должны океаном стать, — Только б скорби моей не узнала мать. Я буду скитаться один в горах, Буду биться о камни головой, Суждено мне волчьей добычей стать, — Только пусть не узнает об этом мать. Цюрих, 1900 * * * Моя душа объята тьмой полночной, Я суетой земною истомлен. Моей душой, безгрешной, непорочной. Владеет дивный и великий сон. Лазурнокрылый ангел в небе реет, На землю дева сходит, и она Дыханьем звезд, лобзаньем неба свеет С моей души ночные чары сна. И день и ночь ее прихода жду я, — Вот-вот она покинет небосклон, Рассеет ночь души — и, торжествуя, Я воспою мой дивный, вещий сон! Баку, 1902 * * * Да, я знаю, всегда есть чужая страна, Есть душа в той далекой стране. И грустна и, как я, одинока она, И сгорает, и рвется ко мне. Даже кажется мне, что к далекой руке Я прильнул поцелуем святым, Что рукой провожу в неисходной тоске По ее волосам золотым… Александрополь, 1905 * * * В разливе утренних лучей Трепещет жаворонок страстный, Не знает мрака и скорбей, Поет любовь и свет прекрасный. Душа, окутанная тьмой, Глядит с тоской на мир несчастный, А над склоненной головой Ликует жаворонок страстный! |
