Не забывай, певец, о верной лире,

Не дай умолкнуть струнам золотым,

Пускай их звон разносится все шире,

Пусть будет он в веках незаглушим.

Пусть лира славит добрые деянья

И подвиги, не ждущие венца,

Пусть голосом любви и состраданья

Воспламеняет чистые сердца.

И как зима дыханьем ветра злого

Не в силах задержать приход весны,

Так жгучей правоте прямого слова

Ни клевета, ни злоба не страшны.

Прощайте, солнце и весна,

Ковер цветочный благовонный,

Реки журчащая волна

И зеленеющие склоны.

Прощайте, дни любви благой,

Улыбка ангельская девы,

И наслажденья, и покой,

И юности моей напевы.

Любовь я бедным отдаю.

Их скорбь и плач близки мне стали.

Настроил лиру я свою,

Чтоб петь страданьям и печали.

Ночь нависла, как густой туман.

Просвета нет во мраке этом черном.

Страдала в рабстве родина армян,

Главу склоняя под ярмом позорным.

От стольких ран сердца кровоточат, —

Хотя бы слово услыхать участья!

И лишь невежда, лишь глупец был рад,

Что небеса заткала мгла ненастья.

Но сыновей достойных искони

Имела мать Армения: как пламя,

Подняли знамя разума они,

Тьму разорвали сильными руками.

Все фарисеи побледнели вдруг,

В испуге замолчали лжепророки,

Когда раздался юной лиры звук,

Предвозвестивший возрожденья сроки.

Ты отдал струнам жар свой молодой,

Охваченный заботой благородной,

Оплакивал судьбу страны родной,

Скорбел душой об участи народной.

Любовь и братство, знание и свет

Ты проповедовал горячим словом,

Всем, кто изнемогал под ношей бед,

Опорою ты был в бою суровом.

Ты в нас надежду сладкую вселил,

Что недалек желанный час рассвета,

Певец, ты страстно родину любил,

И слава вечная тебе за это!

Дорогая, усни! Сладкий сон призови,

Чтобы очи сомкнуть у меня на груди.

Полнозвучной волной песнопений любви

Очарованный слух до зари услади.

Благовонными розами я уберу

Твои кудри и грудь, колыбель всех отрад.

Спи, царица моя, спи, пока поутру

Стаи радостных птиц в небеса не взлетят.

И едва только золото первых лучей

Заиграет, горя, над твоей головой,

Пусть разбудит тебя голос страсти моей —

На багряных губах поцелуй огневой.

Ты веками, о родина, слезы лила,

Кровь сочится из раны твоей и сейчас,

Тайну страшную мук ты в душе берегла

От чужих, от сухих, от не плачущих глаз.

Ты, безмолвна, родная, как темная ночь.

Ты, как путник, тревожно взираешь кругом:

Неужели звезде загореться невмочь?

Неужели не грянет живительный гром,

И гроза не осветит твои пустыри,

И твой гений не вспомнит о скорбной земле,

И улыбкою мира, яснее зари,

Не зардеет лицо твое в утренней мгле?

Ждешь ли ты, чтобы в смертном твоем забытьи

Грохот неба раздался, завыл ураган,

Стали озером крови ущелья твои

И забыла ты ужас бесчисленных ран?

Или будешь по самый свой час роковой

Дни глухие влачить, как влачила и встарь,

Чтоб, еще не умершей, уже не живой,

Обагрить своей кровью насилья алтарь?

Один, всегда один, я счастлив тем!

Я полон ликованьем неземным,

Живу я вольно юным сердцем всем,

И каждый миг считаю я своим.

Вдали от шума вздорной суеты

Свободен я от мелочных страстей,

Ласкаю сокровенные мечты,

Страдаю без сочувственных речей.

С восторгом тем, что высказать нельзя,

Хочу, мечты захвачен высотой,

Как облако чистейшее, скользя,

Рассеяться в бездонной сини той.

Как снег вершин, истаяв, в синеву

Скользить хотел бы струйкой ручейка,

Пройти, лугов чуть шевеля траву,

Как легкое дыханье ветерка.

Иль, как от страсти потерявший речь,

В объятьях, нежных сжатый горячо,

На грудь земли на теплую прилечь,

Заснуть навек, не помня ни о чем.