Судьба с младенчества была со мной сурова.

Мир, где царит один обман, прощай навеки.

Поклон сторонке обжитой, родному крову,

Любимый мой, Мазандаран, прощай навеки.

Я, как Рустам, в горячке битв с врагами бился.

В силки попав, с надеждой жить я распростился.

Ходил я гордо, пировал и веселился —

Друзей моих надежный стан, прощай навеки.

В тисках неволи не снести мне плен позорный,

Где ты, любимая моя, с косою черной?

Где степь бескрайная моя и путь просторный,

Скакун — крылатый ураган, прощай навеки.

Моих, на торных тех путях, следов не стало.

Мечтал столетье я прожить, а жил так мало…

Я жадно книжные тома листал бывало, —

В тисненом золоте Коран, прощай навеки.

Не знал, что нам готовит рок одни страданья.

Мир доброты разрушен был до основанья.

Замолкли музыка и смех, друзей собранья.

Грядущий, праздничный майдан, прощай навеки.

Когда бы верный Мухаммед со мной был рядом, —

Я был бы дружбой обогрет, сердечным взглядом.

Хабиб-ходжа, отважный друг, души отрада,

Прощай, отважный пахлаван, прощай навеки.

Бутон погиб, не расцветя — сожжен хазаном.

Смолк соловей, певец весны погиб нежданно.

Молла премудрый, Зелили, мой брат названый,

Ты сложишь без меня дестан, прощай навеки.

А вы, соратники мои, в красе и силе,

Бежали вы, когда враги меня схватили.

Злодеи сверстников моих в бою сразили,

Могильный, брошенный курган, прощай навеки.

Увы, в печали и тоске живу я ныне.

Я встречу свой последний час на злой чужбине.

Прощай, весны моей простор, шелк неба синий…

Ты, Хатиджа, подруга-джан, прощай навеки.

Мяти, мне не забыть тебя, по крови брата.

Неотвратимо близит смерть часы заката.

Тот, кто найдет безглавый труп, в слезах утраты,

Кто будет горем обуян, прощай навеки.

«Приедет!» — тщетно шепчет та, что ждать устала,

И сердце в пламени беда сто раз сжигала.

Верблюдица, пропал ее сыночек, малый,

Мать, изнемогшая от ран, прощай навеки.

Оразбиби, сестра моя, ушли надежды.

Клеймо разлуки печень жжет, бессонны вежды,

Иссохли груди от тоски, черны одежды.

Разлука горбит стройный стан, — прощай навеки.

Рек Сеиди: умру я здесь и прахом стану,

В забвенье на чужбине я безвестно кану,

Ты, лукобровая моя, одна желанна, —

Прощай, в глазах слепой туман, прощай навеки.

Настоящие джигиты честь мужскую не уронят.

Боязливый муж отважным, непреклонным стать не может.

И подчас родного брата нам дороже посторонний,

Если брат твой равнодушный про тебя узнать не может.

Изначально всем живущим предназначен путь особый.

Часто близкие бывают полны зависти и злобы.

Шарлатаны заболевших не излечат от хворобы, —

На себя такую смелость неуч-знахарь брать не может.

Принимать гостей хозяин, как велит закон, обязан.

Тот, кто это не исполнит, тот презрением наказан.

Назову того алмазом, кто священной клятвой связан, —

Он ее от всех скрывает и друзей предать не сможет.

Сеиди всегда на тое щедро гостя угощает.

Всем поделится, но тайны никому не разболтает.

Он единственной любимой Хатиджу свою считает

И возлюбленной другую никогда назвать не сможет.

Друзья, худые времена, —

Несчастных вдвое стало больше.

Душа правителей темна,

Творящих злое стало больше.

Забыв, что близок Страшный суд,

Пирует праздный лизоблюд.

За деньги совесть продают —

Лжи и разбоя стало больше.

Мир — двор нечистый, проходной —

Живет наживою одной.

Таких, что даже в пост святой

Творят срамное, стало больше.

Пойми взволнованным умом:

Невзгод все больше с каждым днем,

Клеветников, что лезут в дом,

Грозя бедою, стало больше.

Сердца невежд развращены,

Страдает правый без вины.

Жестоких ханов у страны,

Увы, не скрою, стало больше.

Ох, Сеиди, померк твой взгляд,

Народ походит на ягнят.

Волков, что нас пожрать хотят,

Кичась собою, стало больше.

Когда в снаряженье садишься верхом,

Как трон Сулеймана — спина скакуна,

Покрыта атласным она чепраком,

В шитье златотканом спина скакуна.

Домчится до цели джигит верховой,

С конем породнился наездник лихой.

Мир занят порою нечестной игрой,

Но в нем безобманна — спина скакуна.

Кто немощен был — исцелится в миг,

На скачках он высшего счастья достиг,

Под ним не тюльпаны, не райский цветник —

Блаженства поляна — спина скакуна.

«Ну!» — крикнешь, бывало, на скачках гоня,

И в конском глазу полыханье огня.

Сто тысяч верблюдов не стоят коня —

Столь сердцу желанна спина скакуна.

Люблю я отменную конскую стать,

Весь мир за коня мне не жалко отдать,

Случалось мне в трудном походе устать —

Была неустанна спина скакуна.

Конь в битву джигита, как ветер, несет.

С налета противника грудью собьет.

Но пусть на привале твой копь отдохнет,

От пота туманна спина скакуна.

Твой конь благороден, коль едешь верхом,

Не смей никогда помышлять о плохом,

Прекрасны и горы и долы кругом,

Но сад Гюлистана — спина скакуна.

Мы — дети греха, многогрешны подчас,

Но скачка мой дух очищала не раз,

Речет Сеиди, завершая свой сказ:

Достойна дестана спина скакуна.