Услышав ее голос, жених глянул на нее и попридержал коня. Посмотрел он пристально в лицо пастушке, даже прикрыл глаза рукою, как бы припоминая что-то, но потом быстро поскакал и скрылся из виду. «Ах, он не узнает меня более!» – воскликнула она и еще более запечалилась.

Вскоре после того при королевском дворе должен был происходить трехдневный праздник, и все население страны было призвано к участию в нем. «Теперь я сделаю последнюю попытку!» – подумала девушка и, когда наступил вечер, пошла к тому камню, под которым хранились ее сокровища. Она вынула платье с золотыми солнцами, надела его и к нему же надела убор из драгоценных камней. При этом она распустила и волосы свои, она скрывала их под платком, и они длинными локонами ниспадали с ее плеч. Так направилась она в город, и в темноте никто не обратил на нее внимания. Когда же она вступила в ярко освещенный зал, все уступали ей дорогу, пораженные изумлением, но никто не знал ее. И королевич вышел ей навстречу, но тоже не узнал ее. Он и плясал с нею, и так был восхищен ее красотою, что о другой невесте и думать забыл. Когда праздник окончился, она исчезла в толпе, поспешила до рассвета в деревню, где опять нарядилась в свое пастушье платье.

На следующий вечер она надела платье с серебряными месяцами и в волосы себе приколола полумесяц из драгоценных камней. Когда она показалась на празднестве, все обратились в ее сторону, королевич же поспешил ей навстречу и принял любезно, с нею одною только и плясал и ни на кого, кроме нее, не смотрел. Перед уходом она должна была сказать ему, что в последний вечер еще раз придет на праздник.

Явившись в третий раз, она надела звездное платье, которое сверкало звездами при каждом ее движении; на голове у нее была повязка из звезд, блестевших драгоценными камнями; такими же звездами был украшен и ее пояс. Королевич уже давно ее ожидал и протискался к ней через толпу. «Скажи мне, кто ты? – сказал он. – Мне почему-то кажется, что я уже давно тебя знаю». – «А ты разве не помнишь того, что было при нашей разлуке?» – отвечала она и, приблизившись к нему, поцеловала его в левую щеку. В то же мгновение он словно прозрел и узнал истинную невесту. «Пойдем, – сказал он ей, – здесь я не хочу более оставаться». Тут он подал ей руку и свел ее вниз, к своей повозке. Вихрем помчались кони прямо к ее волшебному замку. Уже издали горели огнями освещенные окна. Когда они проезжали мимо заветной липы, в ее листве кишмя кишели бесчисленные светляки, она приветливо махала ветвями и разливала кругом благоухание своих цветов. На лестнице цвели цветы, из внутренних покоев доносилось пение заморских птиц, а в зале уже в сборе был весь двор королевича и священник ожидал прибытия жениха с его истинною невестою, чтобы начать обряд венчания.

Эта быль на небылицу похожа, ребятушки, а все же в ней есть и правда – вот почему мой дедушка, от которого я ее слышал, имел обыкновение к рассказу своему добавлять: «Правда в ней все же должна быть, дитятко, потому что иначе зачем было бы ее и рассказывать?» А дело-то было вот как. Однажды, в воскресенье, под конец лета, в самое время цветения гречихи, выдался хороший денек: яркое солнце взошло на небе, повеяло теплым ветерком по жнивью, песни жаворонков наполняли воздух, пчелки жужжали среди гречихи, а добрые люди в праздничных одеждах шли в церковь, и вся тварь Божия была довольна, и ежик тоже. Ежик же стоял у своей двери, сложа руки, вдыхая утренний воздух и напевая про себя маленькую песенку, как умел. И между тем как он вполголоса так напевал, ему вдруг пришло в голову, что он успеет, пока его жена детей моет и одевает, прогуляться в поле и посмотреть на свою брюкву. А брюква-то в поле ближе всего к его дому росла, и он любил ее кушать у себя в семье, а потому и считал ее своею. Сказано – сделано. Запер за собою дверь и пошел по дороге в поле. Он не особенно далеко и от дома ушел и хотел уже свернуть с дороги, как повстречался с зайцем, который с тою же целью вышел в поле – на свою капустку взглянуть. Как увидел ежик зайца, так тотчас же весьма вежливо с ним поздоровался. Заяц же, в своем роде господин знатный и притом весьма заносчивый, и не подумал ответить на поклон ежика, а, напротив того, сказал ему, скорчив насмешливую рожу: «Что это значит, что ты тут так рано утром рыщешь по полю?» – «Хочу прогуляться», – сказал ежик. «Прогуляться? – засмеялся заяц. – Мне сдается, что ты мог дать и другое, лучшее занятие своим ногам». Этот ответ задел ежика за живое, так как он все способен был перенести, но никому не позволял говорить о своих ногах, так как они от природы были кривы. «Не воображаешь ли ты, – сказал ежик зайцу, – что ты со своими ногами больше можешь сделать?» – «Полагаю», – сказал заяц. «А не хочешь ли испытать? – сказал ежик. – Бьюсь об заклад, что если мы побежим взапуски, то я тебя обгоню». – «Да ты смешишь меня! Ты со своими кривыми ногами – и меня обгонишь! – воскликнул заяц. – А впрочем, я готов, если тебя разбирает такая охота. О чем мы бьемся об заклад?» – «О червонце да о бутылке водки», – сказал ежик. – «Принимаю, – сказал заяц, – побежим сейчас же» – «Нет! Куда же нам спешить? – отозвался еж. – Я ничего еще сегодня не ел; сначала я схожу домой и немного позавтракаю; через полчаса я опять буду здесь, на месте».

С тем и ушел ежик с согласия зайца. По пути ежик стал раздумывать: «Заяц надеется на свои длинные ноги, но я с ним справлюсь. Хоть он и знатный господин, но вместе с тем и глупый господин – и он, конечно, должен будет проиграть заклад». Придя домой, ежик сказал своей жене: «Жена, одевайся поскорее, тебе придется со мною в поле идти». – «А в чем же дело?» – сказала его жена. «Я с зайцем об заклад побился – о червонце да о бутылке водки, – что побегу с ним взапуски, и ты должна при этом быть». – «Ах, боже мой! – стала кричать ежикова жена на мужа. – Да в своем ли ты уме? Или ты совсем с ума рехнулся? Ну как можешь ты бегать с зайцем взапуски?» – «Ну молчи-знай, жена! – сказал ежик. – Это мое дело; а ты в наших мужских делах не судья. Марш! Одевайся и пойдем». Ну и что же оставалось делать ежиковой жене? Должна была волей-неволей идти вслед за мужем.

По пути в поле ежик сказал своей жене: «Ну теперь слушай, что я тебе скажу. Видишь ли, мы побежим наперегонки по этому длинному полю. Заяц побежит по одной борозде, а я по другой, сверху вниз. Тебе только одно и дело: стоять здесь внизу на борозде, и, когда заяц по другой добежит до конца своей борозды, ты крикнешь ему: «Я уж здесь!»

Так дошли они до поля; ежик указал жене ее место, а сам пошел вверх по полю. Когда он явился на условленное место, заяц был уже там. «Можно начинать?» – спросил он. «Конечно», – отвечал ежик. И тотчас каждый стал в свою борозду. Заяц сосчитал: «Раз, два, три!» – И помчались они вниз по полю. Но ежик пробежал всего три шага, потом присел в борозде и сидел спокойно.

Когда заяц на всем скаку добежал до низу поля, ежикова жена ему и крикнула: «Я уже здесь!» Заяц приостановился и был немало удивлен: он был уверен в том, что кричит ему сам еж (известно уж, что ежа по виду не отличишь от его супруги). Заяц и подумал: «Тут что-то неладно!» – и крикнул: «Еще раз побежим – обратно!» И опять помчался вихрем, откинув уши на спину. А ежикова жена преспокойно осталась на месте. Когда же заяц добежал до верха поля, ежик крикнул ему: «Я уж здесь». Заяц, крайне раздосадованный, крикнул: «Побежим еще раз, обратно!» – «Пожалуй, – отвечал ежик, – по-моему – так сколько хочешь!» Так пробежал заяц семьдесят три раза туда и обратно, и ежик все его обгонял; каждый раз, когда он прибегал вверх или вниз поля, либо ежик, либо жена его кричали ему: «Я уже здесь!»