И вот голубок вылетел, а она пошла за ним следом, и на каждых семи шагах падало на глазах ее на землю по капельке крови и по белому перышку – и указывали ей путь. Так шла она все далее и далее по божьему свету, шла кругом, не оглядываясь, и все семь лет почти уже минули; и она уже начинала радоваться и думала, что они скоро будут избавлены от злых чар, а между тем до этого еще оставалось им много вытерпеть! Однажды, в то время как она шла по своему обычному пути, капли крови и перышки вдруг перестали падать сверху, и, когда она глянула вверх, голубок исчез у нее с глаз. Ей пришло в голову, что люди не могут ей помочь в ее беде; и потому пришла она к солнцу и сказала ему: «Ты все щели освещаешь и по всему белу свету гуляешь, – не видало ли ты, как летел белый голубок?» – «Нет, – отвечало солнце, – никакого белого голубка я не видало; но вот могу тебе подарить шкатулочку, которую ты открой тогда лишь, когда будешь находиться на краю гибели». Поблагодарила она солнце и пошла далее, и шла до самого вечера, и, когда взошел месяц, она спросила его: «Ты светишь всю-то ноченьку, на леса на темные, на луга на пойменные, – не видал ли ты, как летел белый голубок?» – «Нет, – сказал месяц, – не видал я никакого голубка; но вот дарю тебе яичко – и то яичко разбей лишь тогда, когда на краю гибели будешь». Поблагодарила она месяц, пошла далее и шла, пока не стал на нее дуть ночной ветер. Тогда она и ему сказала: «Ты всюду дуешь, по деревьям, по кусточкам, по ветвям, по листочкам, – не видал ли ты, как летел белый голубок?» – «Нет, – отвечал ей ночной ветер, – не видал я белого голубка; а вот постой, я спрошу у других трех ветров – может быть, те его видели?» Восточный и западный ветры ничего не видели; а южный ветер сказал: «Я видел белого голубка; он полетел к Красному морю и там опять обернулся львом, потому что уж отбыл семь лет голубем; и бьется там этот лев с драконом, а тот дракон не кто иной, как заколдованная королевна». Тогда сказал ей ночной ветер: «Вот что я тебе посоветую: ступай к Красному морю; там на правом берегу растут высокие прутья; отсчитай из них одиннадцатый, срежь его и ударь им дракона – тогда лев с ним справится, и как лев, так и дракон вновь получат свой человеческий образ. Затем оглянись кругом себя и увидишь птицу грифа, что сидит у Красного моря; бросайся вместе с милым твоим к ней на спину – она и донесет вас домой через море. И вот тот орешек, что у тебя есть, как будешь среди моря, оброни ты его – и он тотчас взойдет, и вырастет из воды большое ореховое дерево, на котором птице-грифу можно будет отдохнуть, а коли она не отдохнет среди моря, то не хватит у нее сил вас через море перенести. Не забудь же орех-то обронить – не то птица-гриф самих вас обронит в море».

Пошла она к Красному морю и все нашла в том самом виде, как ей говорил ночной ветер. Сосчитала она прутья на берегу, и одиннадцатый из них срезала; ударила прутом дракона, и лев одолел его – и тотчас же оба обратились в свой человеческий образ. Но как только королевна, которая была обращена в дракона, освободилась от чар, она ухватила юношу за руку, вскочила с ним вместе на спину птице-грифу и скрылась с ним вместе. Тогда бедная странница осталась опять одна-одинешенька, всеми покинутая, и опустилась наземь, и стала плакать. Наконец она ободрилась и сказала: «Я пойду искать своего милого и стану искать его всюду, где ветер воет и где петух поет, пока не сыщу». И пошла, и шла долго ли, коротко ли, пока не дошла до того замка, где ее муж жил с королевной. Там услышала она, что в замке скоро готовится их свадьба, и, призвав Бога на помощь, открыла ящичек, полученный ею в подарок от солнца: в том ящичке лежало платье, блиставшее так же ярко, как солнце. Она вынула это платье, надела его и пошла в замок, и все гости, собравшиеся на праздник, и сама невеста смотрели на нее с изумлением; и платье так понравилось невесте, что она сама захотела надеть его на свадьбу и спросила: «Не продается ли оно?» – «Платье не продажное, а заветное, – отвечала покинутая, – отдам его не за злато, не за серебро, а за свое добро». Невеста спросила, что хочет она сказать этим. А та отвечала ей: «Пусти меня одну ночь переночевать в той комнате, где твой жених почивает». Невеста не соглашалась сначала, а и платье ей получить хотелось, и вот она согласилась, наконец, но приказала слуге своего жениха, чтобы тот дал ему сонного питья на ночь. С наступлением ночи, когда юноша уже уснул, законная жена его была введена в его опочивальню. И вот стала она у его изголовья и стала говорить: «Семь лет кряду я за тобою шла, у солнца и месяца и у всех четырех ветров побывала, везде о тебе разузнавала, в борьбе с драконом тебе помогала – неужели же ты меня совсем забыть хочешь?» Королевич же спал так крепко, что речи ее не слышал, – и чудилось ему только, будто ветер шумит среди елей… Как наступило утро, так вывели опять жену из опочивальни, и она должна была отдать жестокой невесте свое золотое платье. Когда и это не помогло, запечалилась несчастная жена, вышла из замка на лужок, села там и стала плакать. И когда она там сидела, то вспомнила о яйце, которое ей месяц подарил; она его разбила, и из того яйца вышла золотая наседка с двенадцатью золотыми цыплятами, которые вокруг нее бегали, и клевали корм, и опять подлезали матке под крыло, и все это так было красиво, что милее ничего во всем белом свете не было. Вот и поднялась она, и погнала их по лужку перед собою, и гоняла до тех пор, пока невеста не увидела из окошка; и приглянулись ей маленькие цыпочки настолько, что она тотчас сошла на лужок и спросила: «Не продаются ли они?» – «Продам их не за злато, не за серебро, – отвечала покинутая жена, – а за свое добро; дозволь мне еще одну ночь проспать в той комнате, где твой жених почивает». Невеста согласилась и хотела обмануть ее, как и в прошлый раз. Когда же королевич пришел в свою опочивальню, то спросил у слуги, что значат эти бормотание и шум, которые он слышал прошлою ночью? Слуга и рассказал ему, что он вынужден был дать ему сонного питья, потому что в его комнате тайно провела ночь какая-то несчастная; что и нынче ночью ему приказано было дать королевичу сонного питья. «Выплесни питье около моей кровати», – сказал ему королевич. И вот с наступлением ночи опять была введена в его опочивальню законная жена и когда стала рассказывать ему о своих горях и напастях, тогда он тотчас по голосу узнал свою милую супругу, бросился к ней и воскликнул: «Только теперь я тобою избавлен от чар, а то до сих пор бродил словно во сне, потому что эта чужая королевна меня околдовала и от тебя меня отвести старалась, но Бог меня вовремя образумил». И вот они тайно ушли из замка ночью, опасаясь отца королевны, злого волшебника, и сели на птицу-грифа, которая понесла их за Красное море; и когда они были на самой середине моря, обронила она свой заветный орех. Тотчас выросло из него большое ореховое дерево, на котором птица-гриф отдохнуть могла, а затем принесла их домой, где они нашли своего ребенка уже выросшим и похорошевшим. И жили они там до своей смерти в довольстве и счастии.

Давно уж это было: жила-была на свете старая королева, у которой муж уже умер, и от мужа осталась одна дочка-красавица. Когда та выросла, то была помолвлена с одним королевичем на чужбине. Настало время вступать им в супружество; королевна должна была отправиться в иноземное государство, и ее мать-королева дала ей в приданое очень много ценной утвари и украшений, серебра и золота, кубков и всякой казны – одним словом, все, что принадлежало к ее приданому, потому что она очень любила свою дочку. Сверх всего этого старая королева придала своей дочери и такую служанку в провожатые, которая должна была с нею вместе ехать и передать ее в руки жениха; каждой из них, и невесте, и служанке, королева дала по коню, и конь королевны звался Фалада и мог говорить. Когда настал час разлуки, мать-королева пошла в свою опочивальню, взяла ножичек и порезала им пальцы, так что кровь из них закапала, на пальцы наложила она тряпочку, накапала на нее три капли крови, отдала дочке и сказала: «Милое дитятко, прибереги эти капли моей крови: они тебе в дороге пригодятся».