Некогда жил-был молодой егерь; однажды пошел он в лес на сторожу. Сердце у него было доброе, и малый он был веселый, и в то время, когда он из лесу возвращался и насвистывал на листике, повстречалась ему старая, безобразная старушоночка, заговорила с ним и сказала: «День добрый, охотничек! Вижу я, что ты весел и доволен; а я терплю и голод, и жажду – не подашь ли ты мне милостыньку!» Егерь над нею сжалился, сунул руку в карман, подал ей что мог и хотел было идти далее. Но старушоночка его остановила и сказала: «Послушай, милый мой, за твою доброту я тебе подарочек подарю: вот ступай себе прямо своей дорогою, пройдешь немного, придешь к дереву, а на том дереве увидишь девять птиц, которые в когтях плащ держат и из-за него ссорятся. Прицелься ты в них и выстрели в самую середину их стаи: плащ у них из когтей выпадет, и одна из них, насмерть убитая, также падет с дерева. Плащ тот возьми себе, он – волшебный! Стоит только его натянуть на плечи да пожелать перенестись в какое-нибудь место – и мигом там очутишься. Из убитой же птицы вынь-ка ты сердце да проглоти его целиком, тогда каждое утро при вставании будешь находить у себя под подушкою по червонцу». Поблагодарил егерь вещунью и подумал про себя: «Хорошо бы ее устами да мед пить!» Однако ж, пройдя с сотню шагов, он услышал над собой в древесных ветвях птичьи крики и писк и невольно поднял голову вверх: и увидел он стаю птиц, которые клювами и когтями вырывали друг у друга какой-то кусок материи и при этом клевались, бились и царапались, словно бы каждая из них хотела одна владеть этим куском. «Странно, – подумал егерь, – дело-то выходит как раз так, как предсказала мне старушоночка». Взял ружье с плеча, прицелился и выстрелил как раз в середину стаи, так что перья кругом посыпались. Тотчас же вся стая взвилась вверх с громким криком, одна из птиц пала мертвая, а с ней вместе на землю упал и плащ. Тогда егерь поступил, как приказывала ему старушоночка: разрезал птицу, отыскал у нее сердце, проглотил его, а плащ захватил с собою домой.

На другое утро, проснувшись, вспомнил он слова старухи и задумал их проверить на деле. И чуть только приподнял подушку, как сверкнул у него под изголовьем червонец, – и на другое утро тоже, и на третье, и при каждом вставании. Накопил он целую кучу золота, а затем и стал думать: «Куда мне это золото, коли я буду сиднем дома сидеть? Пойду-ка я постранствую по белу свету».

Тогда распростился он со своими родителями, надел на себя охотничью суму и ружье и пошел по белу свету. Вот и случилось однажды, что проходил он дремучим лесом, и как пришел к его опушке, то увидал перед собою красивый замок среди равнины. В одном из окон замка стояла старуха и рядом с нею девушка дивной красоты, и обе смотрели из окна вниз. Старуха же была ведьма и стала говорить девушке: «Вон из лесу выходит человек, в котором скрыто большое сокровище, – его-то мы и должны отуманить, доченька! Нам это сокровище нужнее, чем ему… Он проглотил и носит в себе сердце птицы и из-за этого каждое утро находит под своим изголовьем по червонцу». Затем она рассказала ей, как все было и как ей следует обойти его, и, гневно взглянув на нее, стала грозить ей: «Если ты меня не послушаешь, так я тебя навек несчастной сделаю». Подойдя поближе, егерь увидел девушку и подумал про себя: «Побродил я по свету довольно, недурно бы мне и отдохнуть в этом прекрасном замке». Собственно же говоря, так побуждало его думать то, что он увидел в окне красавицу.

По вступлении в дом он был ласково принят и радушно угощаем. Немного спустя он до такой степени сильно влюбился в дочь ведьмы, что ни о чем, кроме нее, и думать не мог, на все смотрел ее глазами и охотно исполнял все ее желания. «Теперь надо нам добыть птичье сердце, – сказала ведьма дочке, – он и не заметит, как оно у него пропадет». Приготовили они вместе питье, сварили его, слили в кубок, и девушка должна была поднести тот кубок егерю. Она и поднесла, приговаривая: «Милый мой, выпей за мое здоровье!» Он принял кубок, выпил его, и сердце птицы выскочило из его желудка. Девушка должна была тайно унести и затем сама его проглотить, потому что так хотелось старой ведьме. С того дня он уже не находил более червонцев у себя под изголовьем – они являлись каждое утро под изголовьем девушки, и старая ведьма их там обирала; но он был так влюблен и так одурачен, что ни о чем ином не думал, как о своей возлюбленной, и не мог с ней расстаться…

После того старая ведьма стала говорить: «Птичье сердце теперь у нас, а и волшебный плащ надо бы также у него отнять». – «Зачем? – сказала дочь. – Оставим плащ у него, он и так уж потерял все свое богатство». Старая ведьма обозлилась: «Такой плащ – диковинка, которую редко и на свете сыщешь; я непременно хочу его иметь». Она дала дочке известные наставления и сказала, что, если та им не последует, ей худо будет. Девушка поступила по приказанию ведьмы и однажды, стоя у окна и устремив взор в синюю даль, прикинулась печальною. Ее милый спросил у нее: «Почему ты так печальна?» – «Ах, дорогой мой, – отвечала она, – вон там вдали видишь ли эту гранатную гору? На ней родятся лучшие из драгоценных камней. Мне так бы хотелось эти камни иметь, что как только об этом подумаю, всегда опечалюсь – ну кто их оттуда может добыть! Птицы разве? Они одни туда залететь могут! А человеку это невозможно». – «Коли только в этом печаль твоя, так ее мудрено ли рассеять!» – сказал егерь; прихватя ее с собою под свой плащ, пожелал быть тотчас на гранатной горе – и вмиг они оба очутились на ней. Там повсюду сверкали драгоценные камни, и было их так много, что сердце радовалось; они стали вместе собирать лучшие и самые дорогие из этих камней. А между тем старая ведьма ухитрилась при помощи своих чар так подействовать издали на егеря, что глаза у него вдруг стали слипаться… Он сказал девушке: «Присядем здесь и отдохнем; я так устал, что с трудом держусь на ногах». Они присели, он положил голову ей на колени и уснул. Во время его сна она отвязала у него плащ с плеч, накинула его себе на плечи, захватила с собою гранаты и драгоценные камни и пожелала очутиться дома.

Когда же егерь выспался и открыл глаза, то увидел, что милая обманула и покинула его на горе одинокого… «О! – воскликнул он. – До чего велико коварство людское!» Он сел пригорюнившись и раздумывал: что ему делать? А та гора была во владении диких и громадных великанов, которые на ней постоянно обитали, и немного времени прошло, как егерь уже завидел троих из них, к нему приближавшихся. Егерь протянулся на земле, прикинувшись, будто спит. Великаны подошли, и один из них, толкнув егеря ногой, проговорил: «Это что за червяк тут лежит и что про себя думает?» Второй сказал: «Расплющи его ногой!» А третий добавил с пренебрежением: «Стоит ли он того? Пусть живет… Здесь он все равно не останется, а если взберется выше, до самой вершины горы, его тотчас подхватит облако и унесет вдаль». Так, разговаривая между собою, они прошли мимо, а егерь, все слышавший, тотчас после их удаления поднялся на ноги и вскарабкался на вершину горы. Не просидел он там и минуты, как налетело на вершину облако, подхватило его, увлекло за собою вслед, несколько времени несло по небу, затем опустилось к земле над большим, обнесенным стенами огородом и обронило его легонько на гряды капусты и других овощей.

Оглянулся егерь кругом и сказал: «Кабы мне чего-нибудь поесть! Голод так и морит меня, но я не вижу здесь ни яблок, ни груш, ни других плодов, а везде только одни овощи». Наконец ему пришло в голову: «Разве вот что? По нужде могу я и салату поесть… Он хоть и не особенно вкусен, однако все же подкрепит меня немного». Вот и выискал он себе хорошенький кочешок, стал его есть, но едва успел проглотить два-три куска, как почувствовал себя очень странно и заметил в себе необычайную перемену. У него выросли четыре ноги, голова стала большою и толстою, уши удлинились, и он с ужасом увидел, что превратился в осла. Однако же, чувствуя по-прежнему сильный голод и находя по своей теперешней природе сочный салат очень вкусным, он продолжал его есть с жадностью. Таким образом он добрался наконец до салата другого сорта и едва только проглотил несколько кусков его, как вновь уже почувствовал перемену и вернулся в свой прежний человеческий образ.