Богатый-пребогатый жил некогда король на свете, и было у него три дочери, которые каждый день гуляли в саду королевского замка, и король, отец их, большой любитель всяких плодовых деревьев, сказал им: «Того, кто осмелится сорвать хоть одно яблочко с яблонь, он силою чар упрячет на сто саженей под землю». Как пришла осень, закраснелись на одном дереве яблоки, словно кровь. Королевны ходили каждый день под то дерево и смотрели, не стряхнет ли хоть ветром с него яблочко, так как им отродясь не случалось ни одного яблочка скушать, а между тем на дереве яблок было такое множество, что оно ломилось под их тяжестью, и ветви его висели до самой земли. Вот и захотелось младшей королевне отведать хоть одно яблочко, и она сказала своим сестрам: «Наш батюшка слишком нас любит, чтобы и над нами исполнить свое заклятие; я думаю, что обещанное им наказание может относиться только к чужим людям». И при этих словах сорвала большое яблоко, подбежала к сестрам и сказала: «Отведайте-ка, милые сестрички, я в жизни своей еще не едала ничего вкуснее». Тогда и две другие сестрицы откусили от того же яблока по кусочку – и тотчас все три провалились в землю так глубоко, что и петушиного кукареканья не стало им слышно.

Когда наступило время обеда и король собирался сесть за стол, дочек его нигде нельзя было отыскать; сам он их искал и по замку, и по саду, однако же найти никак не мог. Он был так этим опечален, что велел объявить по всей стране: кто отыщет его дочек, тот берет себе любую из них в жены. Вот и взялись за поиски множество молодых людей, тем более что их все любили – они были и ласковы со всеми, и лицом очень красивы. Между прочими вышли на поиски и три охотника и, проездив дней восемь, приехали к большому замку; в том замке были красивые покои, и в одном из них был накрыт стол, а на нем поставлено много всяких блюд, которые были еще настолько горячи, что от них пар клубом валил, хотя во всем замке и не видно, и не слышно было ни души человеческой. Вот прождали они полдня, не смея приняться за эти кушанья, а кушанья все не остывали – пар от них так и валил. Наконец голод взял свое – они сели за стол и поели, а потом порешили между собою, что останутся на житье в замке и по жребию один будет дома, а двое других на поисках королевен. Бросили жребий – и выпал жребий старшему оставаться дома…

На другой день двое младших братьев пошли на поиски, а старший остался дома. В самый полдень пришел к нему маленький-премаленький человечек и попросил у него кусочек хлеба; старший взял хлеб, отрезал ему большой ломоть, и в то время, когда он подавал ломоть человечку, тот уронил его и просил юношу ему тот ломоть поднять. Юноша хотел ему оказать и эту услугу, но, когда стал нагибаться, человечек вдруг схватил палку, ухватил юношу за волосы и осыпал его ударами. На другой день остался дома второй брат, и с тем случилось то же самое. Когда другие два брата вернулись вечером в замок, старший и спросил второго: «Ну что? Как поживаешь?» – «Ох, хуже и быть нельзя». Тут и стали они друг другу жаловаться на то, что с ними случилось; а младшему они о том ничего не сказали, потому что они его терпеть не могли и называли глупым Гансом. На третий день остался дома младший, и к нему тоже пришел тот же маленький человечек и попросил у него кусок хлеба; младший ему подал, а тот уронил кусок и просил поднять. Тогда юноша сказал маленькому человечку: «Что-о! Ты не можешь сам поднять того куска? Если ты для своего насущного хлеба нагнуться не можешь, так тебя им и кормить не стоит». Человечек озлился, услышав это, и настаивал, что юноша должен поднять ему кусок хлеба; а юноша схватил его за шиворот и порядком поколотил. Тогда человечек стал кричать: «Не бей, не бей и отпусти меня, тогда я тебе открою, где находятся королевны». Услышав это, юноша не стал его бить, а человечек рассказал ему, что он живет под землею, что их там много, и просил его за собою следовать, обещая показать ему, где находятся королевны. И привел он его к глубокому колодцу, в котором, однако же, вовсе не было воды. Тут же сказал ему человечек: «Знаю я, что твои братья злое против тебя умышляют, а потому советую тебе: если хочешь освобождать королевен, то ступай на это дело один. Оба твои брата тоже охотно хотели бы королевен добыть из-под земли, но они не захотят подвергать себя опасности; а ты возьми большую корзину, садись в нее со своим охотничьим ножом и колокольчиком и вели опустить себя в колодец; внизу увидишь три комнаты – в каждой из них сидит по королевне, и каждую королевну сторожит многоглавый дракон… Этим-то драконам ты и должен обрубить все головы». Сказав все это, земляной человечек исчез. Вечером вернулись старшие братья и спросили младшего, как он поживает? Он отвечал: «Пока ничего!» – и вполне искренне рассказал им, как приходил к нему человечек и все, что между ними произошло, а затем передал им и то, что человечек указал ему, где следует искать королевен. Братья на это прогневались и позеленели от злости. На другое утро пошли они к колодцу и бросили жребий – кому первому садиться в корзину; и выпал жребий старшему. Он сказал: «Если я позвоню в колокольчик, то вы должны меня поскорее наверх втащить». И чуть только они его немного опустили в колодец, он уже зазвонил, чтобы его опять подняли наверх; тогда на его место сел второй, но и тот поступил точно так же; когда же пришел черед младшего, он дал себя опустить на самое дно колодца. Выйдя из корзины, он взял свой охотничий нож, подошел к первой двери и стал прислушиваться – и явственно расслышал, как дракон храпел за дверью. Тихонько отворив дверь, он увидел в комнате одну из королевен, а около нее девятиглавого дракона, который положил ей головы на колени. Взял он свой нож, да и отсек все девять голов дракона. Королевна вскочила, бросилась его обнимать и целовать, а потом сняла с себя ожерелье из чистого золота и надела ему на шею. Затем пошел он за второй королевной, которую стерег семиглавый дракон, и ту избавил от него; наконец, за третьей, младшей, которую стерег четырехглавый дракон, – и того обезглавил. И все они очень радовались своему избавлению, и обнимали, и целовали его без конца. Вот и стал он звонить так громко, что наверху его услыхали. Посадил всех трех королевен одну за другою в корзину и велел их поднимать вверх. Когда же до него самого дошла очередь, тогда пришли ему на память слова человечка о том, что его братья на него зло умышляют. Вот он и взял большой камень, положил его на место себя в корзину, и, когда корзина поднялась до половины высоты, коварные братья обрезали веревку, и рухнула корзина с камнем на дно колодца. Вообразив себе, что младший брат их убился до смерти, старшие братья подхватили королевен и бежали с ними от колодца домой, взяв с них клятву, что они перед отцом назовут их обоих своими избавителями. Затем, придя к королю, они потребовали себе королевен в жены. А между тем младший брат ходил, опечаленный, по трем подземным комнатам и думал, что ему тут и помереть придется; и вдруг бросилась ему в глаза флейта, висевшая на стене. «Зачем ты тут висишь, – подумал он, – здесь ведь никому не до веселья!» Посмотрел он и на головы драконов и проговорил про себя: «И вы тоже мне помочь не можете!» И опять стал ходить взад и вперед по комнатам, так что и земляной пол весь гладко вылощил. Потом, немного развеяв свои мрачные думы, снял он флейту со стены и заиграл на ней – и вдруг набралось в комнату множество маленьких земляных человечков, и чем больше он играл, тем больше их набиралось… И наигрывал он на флейте до тех пор, пока их не набралась полнешенька комната. И все спрашивали его, чего он желает; а он и сказал им, что желает подняться на землю, на божий свет. Тогда они тотчас же его подхватили и вынесли колодцем на землю. Очутившись на земле, он тотчас пошел в королевский замок, где только что собирались играть свадьбу одной из королевен, и прошел прямо в ту комнату, где сидел король со своими тремя дочерьми. Когда королевны его увидали, то попадали в обморок. Король был так этим разгневан, что приказал было тотчас же посадить его в тюрьму, предположив, что он сделал какое-нибудь зло его дочерям. Когда же королевны опять очнулись, то стали просить короля, чтобы он освободил юношу от заключения. Король спросил их, почему они за него просят, а они отвечали ему, что не смеют этого ему сказать; но отец сказал им: «Ну не мне скажете, так скажите печке». А сам сошел вниз, да и подслушал то, что они в трубу говорили. Тогда приказал он обоих старших братьев повесить на одной виселице, а за младшего выдал младшую дочь… Я на той свадьбе был, мед и пиво пил, да, плясавши, стеклянные башмаки о камень разбил…