Он повел ее за город, на отцовское поле, показал ей то место на берегу, где отец оттолкнул его судёнко, и сказал: «Я утомился, присядь здесь, я положу голову к тебе на колени и усну маленько». Положил голову к ней на колени, и она стала у него перебирать пальцами в волосах, пока он не уснул. Когда же он уснул, она сначала сняла у него кольцо с пальца, потом высвободила ногу из-под его головы и оставила там только туфлю; затем взяла своего ребенка на руки и пожелала тотчас же снова очутиться в своем королевстве. Когда он проснулся, то увидел себя покинутым на берегу: ни жены, ни ребенка при нем не было, исчезло вместе с ними и кольцо с пальца – и только одна туфля еще напоминала о его жене. «В родительский дом я не пойду, – подумал он, – там еще, пожалуй, сочтут меня за колдуна; уж лучше я прямо отсюда пущусь в дорогу и буду идти до тех пор, пока не приду в свое королевство». Вот и пошел он, и пришел наконец к горе, перед которой увидел троих великанов: они спорили, не зная, как им поделить между собой отцовское наследство. Увидев, что он идет мимо, великаны его подозвали и сказали: «У вас, маленьких людей, ума в голове много». И просили его поделить их наследство. А наследство состояло, во‑первых, из заветного меча, который стоило только взять в руки и сказать: «Все головы долой, кроме моей!» – и все головы летели с плеч; во‑вторых, из плаща – кто тот плащ надевал, становился невидим; в‑третьих, из пары сапог – если кто их надевал, то стоило ему только пожелать где-нибудь очутиться, и он тотчас был там. Вот король и сказал великанам: «Дайте-ка мне все три вещи, чтобы я мог их попробовать – годны ли они в дело?» Вот и дали они ему плащ, и чуть только он его надел, как стал невидим и обратился в муху. Затем он опять принял свой прежний вид и сказал: «Плащ хорош; теперь дайте мне меч испробовать». Великаны отвечали: «Нет! Меча не дадим. Ведь стоит тебе только сказать: «Все головы долой, кроме моей!» – так и полетят наши головы, и у тебя одного голова на плечах уцелеет». Однако же потом дали ему и меч, но с тем условием, чтобы он испытал его силу над стволом дерева. Так он и сделал, и меч рассек дерево, как соломинку. Затем хотел он испробовать и сапоги; но великаны опять заговорили: «Нет, их не выпустим из рук!.. Ведь если бы ты их надел да пожелал очутиться на вершине горы, то нам пришлось бы здесь остаться с пустыми руками». – «Нет, – сказал король, – этого я не сделаю». Дали они ему наконец и сапоги. Когда все три вещи очутились у него в руках, то он тотчас подумал о своей жене и ребенке и сказал про себя: «Ах, если бы я мог быть теперь у себя, на золотой горе». И тотчас исчез он из глаз великанов, и таким образом было поделено их наследство. Подойдя к своему замку, король услышал радостные клики, звуки скрипок и флейт, и встречные люди сообщили ему, что его супруга празднует свою свадьбу с другим. Тогда король разгневался и сказал: «А, коварная! Она меня обманула и покинула в то время, как я заснул!» Тут он надел свой плащ и вступил в замок невидимкой. Когда он вошел в зал, то увидел большой стол, заставленный дорогими кушаньями; за столом сидело много гостей, которые ели и пили, смеялись и шутили. А его супруга, разряженная, сидела среди гостей на королевском троне, увенчанная короною. Он стал позади нее, никому не видимый. Когда ей клали на тарелку кусок мяса, он то мясо брал у нее и съедал; а когда ей подносили стакан вина, он брал этот стакан и выпивал вино… Сколько ей ни давали, у нее все же ничего не было, и ее стаканы и тарелки исчезали мгновенно. Это ее поразило и пристыдило; она встала из-за стола, ушла в свою комнату и стала плакать, а он последовал за нею. Вот и стала она говорить; «Бес ли вновь овладел мною или мой избавитель никогда не приходил сюда?» Тогда он ударил ее и сказал: «Как не приходил? Он здесь, обманщица! Этого ли я от тебя заслужил?» – и он, скинув плащ, явился перед нею, пошел в залу и крикнул: «Свадьбы никакой не будет! Настоящий король вернулся домой!» Короли, князья и советники королевские, собравшиеся за свадебным столом, стали издеваться над ним и осмеивать его; но он не стал с ними тратить слов и сказал только: «Уйдете вы отсюда или нет?» Тогда они хотели его схватить и подступили было к нему; но он выхватил свой меч и сказал: «Все головы долой, кроме моей!» Все головы разом слетели с плеч – и он остался один владетелем и королем золотой горы.

Жила-была на свете королева, и была у нее маленькая дочка: еще на руках носили. Случилось однажды, что дитя расшалилось, и что ни говорила ей мать – она не унималась. Это раздосадовало мать, и так как много воронов вокруг замка летало, то она открыла окно и сказала: «Хоть бы ты в ворону обратилась да улетела, так мне бы, по крайней мере, покой был!» Едва только она произнесла эти слова, как ее дочка обратилась в ворону и прямо с рук ее вылетела в окно. Полетела она в дремучий лес и долго там оставалась, а родители ее ничего о ней не знали. Зашел однажды в тот лес прохожий добрый молодец, услышал, что ворона его кличет, и пошел на голос; когда он подошел поближе, ворона сказала ему: «Я по рождению королевна, и меня заколдовали; но ты можешь меня от чар избавить». – «Что же я должен сделать для этого?» – «А вот ступай глубже в лес и увидишь избушку, а в ней – старушку, которая будет тебе предлагать и еду, и питье; но ты ничего не принимай! Если что-нибудь съешь или выпьешь, то на тебя нападет сон и ты меня уже не сможешь избавить. В саду, позади избушки, большая куча хворосту, на ней должен ты стоять и меня ожидать. Три дня сряду я буду туда приезжать в два часа пополудни, в повозке, которая сначала будет запряжена четырьмя белыми жеребцами, потом четырьмя рыжими и, наконец, четырьмя черными; но если ты во время моих приездов будешь спать, а не бодрствовать, то я не буду избавлена от чар». Добрый молодец обещал все исполнить по ее желанию; но ворона все же сказала: «Ах, уж я знаю, что ты не избавишь меня от чар – ты что-нибудь примешь от этой старухи». Тогда добрый молодец еще раз обещал ей и действительно не хотел прикасаться ни к чему – ни из еды, ни из питья. Когда же он вступил в избушку, старуха подошла к нему и сказала: «Ах ты, бедненький, какой ты изморенный, приди-ка да подкрепись, прешь и попей!» – «Нет, – сказал добрый молодец, – я ничего не хочу ни есть, ни пить». Но она от него не отставала и сказала: «Ну уж если есть не хочешь, так хлебни разок из стаканчика – один раз не в счет!» Вот он и дал себя уговорить и попил. В два часа пополудни вышел он в сад и хотел выждать приезда вороны. В то время как он там стоял, он вдруг почувствовал такое утомление, что не мог себя преодолеть и прилег немного отдохнуть, а спать ни в каком случае не хотел. Но едва он протянулся, как глаза у него сомкнулись сами собою, и он заснул, да так крепко, что ничто на свете не могло его пробудить. Ровно в два часа приехала ворона на четверке белых коней, но она была уже глубоко опечалена и говорила: «Я вперед знаю, что он спит». И когда она пришла в сад, то действительно увидела его спящим. Она вышла из повозки, подошла к нему, стала его звать и трясти за плечо, но он не проснулся. На другой день, около полудня, старуха пришла снова и принесла ему еду и питье, но он ничего не хотел принимать. Однако же она не дала ему покоя и уговаривала его до тех пор, пока он не приложился к стакану. Около двух часов пошел он в сад, на то же место, собираясь ожидать вороны, и вдруг опять почувствовал такое большое утомление, что на ногах удержаться не мог; он не мог совладать с собою, должен был прилечь и погрузился в непробудный сон. Когда приехала ворона на своей четверке рыжих коней, она была уже глубоко опечалена и сказала: «Я вперед знаю, что он спит». Подошла к нему, будила его, но разбудить его было невозможно. На другой день старуха стала его спрашивать, почему он ничего не ест и не пьет, или он хочет уморить себя голодом? Он отвечал: «Я не хочу и не могу ничего ни есть, ни пить». Однако она поставила перед ним блюдо с кушаньем и стакан вина, и когда он почуял запах всего этого, то не мог противостоять желанию и отхлебнул большой глоток из стакана. Когда пришло время, вышел он в сад на то же место и стал ожидать королевны, но усталость сказалась еще сильнее, нежели в предшествующие дни; он лег и так крепко заснул, словно окаменел. В два часа приехала ворона на четверке вороных коней и в черной повозке. Она была в полном сокрушении и говорила: «Я уже вперед знаю, что он спит и не может меня освободить от чар». Подошла она к нему и точно видит, что он крепко спит. Она его трясла за плечо и звала, но пробудить была не в силах. Тогда она положила около него хлеб, кусок говядины и бутылку вина, и он мог от всего этого брать сколько угодно, а ни хлеб, ни мясо, ни вино в бутылке не убывали. Затем сняла она золотое колечко с пальца и надела на палец ему – и на том колечке было вырезано ее имя. Сверх всего этого она положила тут же письмо, и в нем объяснила свойства данных ему даров, а также и добавила: «Вижу я, что ты меня здесь не можешь освободить от чар, а потому приходи в золотой Штромбергский замок – знаю, наверное, что это вполне от тебя зависит». Дав ему все это, она вернулась в свою повозку и поехала в золотой Штромбергский замок.