Долгие годы жила Двуглазка в довольстве. Однажды пришли к ней две нищие. Заглянула она им в лицо и узнала сестер своих, Одноглазку и Трехглазку, которые впали в такую бедность, что должны были бродить по миру и выпрашивать себе кусок хлеба. А Двуглазка их обласкала, и сделала им много всякого добра, и ухаживала за ними так, что те от всего сердца пожалели о зле, которого они так много причинили сестре своей в молодости.

«День добрый, дядя Неглядя». – «Спасибо тебе, Пиф-Паф-Польтри». – «А что, дядя, выдашь ли за меня свою дочку?» – «А почему и нет? Коли мать Доилица, да брат ее Хват, да сестра Вострá, да сама Катрина-красавица от твоего сватовства не откажется – так и будь по-твоему».

«День добрый, мать Доилица». – «Спасибо тебе, Пиф-Паф-Польтри». – «А что, тетка, выдашь ли за меня свою дочку? – «А почему бы нет? Если отец Неглядя, да и брат-то Хват, и сестра Вострá, и сама Катрина-красавица от твоего сватовства не откажется – так и будь по-твоему».

«День добрый, братец Хват». – «Спасибо тебе, Пиф-Паф-Польтри». – «А что, брат, выдашь ли ты за меня свою сестру?» – «А почему бы и нет? Если отец Неглядя, да мать Доилица, да сестра Вострá, и сама Катрина-красавица от твоего сватовства не откажется – так и будь по-твоему».

«День добрый, сестра Вострá». – «Спасибо тебе, Пиф-Паф-Польтри». – «А что, сестрица, выдашь ли ты за меня свою сестру замуж?» – «Отчего бы и нет? Коли отец Неглядя, да мать Доилица, да брат наш Хват, да сама Катрина-красавица от твоего сватовства не откажется – так и будь по-твоему».

«День добрый, Катрина-красавица». – «Спасибо тебе, Пиф-Паф-Польтри». – «Хочешь ли ты мне мил-сердечным другом быть?» – «Отчего бы и нет, если отец Неглядя, да мать Доилица, да брат-то Хват, да сестра Востра от твоего сватовства не прочь – так и будь по-твоему».

«Красавица-Катринушка, а сколько у тебя приданого?» – «Четырнадцать пфеннигов чистых денег, да долгу с три гроша, да груш сушеных лукошко, да соли горсточка, да перчику песточка –

– Пиф-Паф-Польтри, а на какое ты мастерство горазд? Ты не портной ли» – «Подымай выше». – «Башмачник?» – «Еще того выше». – «Небось землепашец?» – «Еще того выше». – «Столяр, что ли?» – «И того выше». – «Кузнец?» – «И того выше». – «Так, верно, мельник?» – «Еще подымай выше». – «Так, может, мусорщик?» – «Во-во-во! Оно самое и есть…

У одного крестьянина была лошадь, которая служила ему верой и правдой, да состарилась и служить больше не могла, а потому хозяин не захотел ее больше кормить и сказал: «Ты мне, конечно, не можешь уж теперь ни на что годиться, однако я тебе зла не желаю, и если ты выкажешь себя еще настолько сильной, что приведешь сюда льва, так я тебя содержать готов; а теперь проваливай из моей конюшни». И выгнал ее в поле. Лошадь запечалилась и пошла к лесу, чтобы там поискать защиты от непогоды. Тут повстречалась ей лисица и сказала: «Чего ты так голову повесила да бродишь тут одинешенька?» – «Ах, – отвечала лошадь, – на свете так ведется, что скупость и верность не могут ужиться в одном доме: мой господин забыл, сколько я ему услуг оказывала в течение моей долгой службы, и вот из-за того, что я теперь не могу так же хорошо пахать, как прежде, он мне и корму давать не хочет, и выгнал меня из стойла». – «Даже ничем и не утешил?» – спросила лисица. «Плохая от него была утеха: сказал, что если хватит у меня силы к нему льва привести, так он меня держать не прочь – да ведь он же знает, что я этого не могу сделать». – «Ну так я же тебе берусь помочь, – сказала лисица. – Ложись здесь, вытянись и не шевелись – словно бы мертвая». Лошадь выполнила все, что ей лисица приказала, а та отправилась к пещере льва, неподалеку оттуда, и сказала: «Тут неподалеку лежит дохлая лошадь, пойдем-ка вместе – тебе там есть чем полакомиться». Лев пошел с нею, и, когда они подошли к лошади, лисица стала говорить льву: «Здесь тебе кушать ее не так удобно будет… Знаешь ли что? Я привяжу ее к тебе за хвост, так ты полегоньку и стащишь ее в свою пещеру и преспокойно там съешь». Льву совет понравился; он и дал к себе привязать лошадь. А лисица крепко-накрепко связала льву задние ноги хвостом лошади, так что их никак и отцепить было невозможно. Закончив это дело, лисица похлопала лошадь по плечу и сказала: «Ну тащи, савраска, тащи!» Тут лошадь разом вскочила на ноги и поволокла за собою льва. Лев стал рычать так, что птицы изо всего леса улетели, но лошадь, не обращая на это внимания, тащила да тащила его через поле к дому своего господина. Увидев это, хозяин и одумался, и сказал лошади: «Оставайся у меня». И кормил ее сытно до самой смерти.

Давненько это было – у одного короля было в семье двенадцать дочек, одна другой красивее. Все они спали вместе в одной зале, где их кровати стояли рядком, и вечером, когда они, бывало, улягутся, король сам запирал дверь в залу и задвигал ее задвижкой. Когда же наутро он отпирал к ним дверь, то видел, что их башмаки были от пляски совсем истоптаны, и никто не мог ему объяснить, как это случилось. Тогда король приказал всюду на торгах и площадях выкликать, что если объявится такой человек, который разыщет, где они ночью пляшут, – тот бери себе любую из них в жены и после его смерти будь королем; а если кто за это дело возьмется и в течение трех дней и ночей не разыщет – тот за это головой платись. Немного прошло времени, и вот королевич изъявил о своем желании взяться за смелое дело. Он был отлично принят и вечерком сведен в комнату, смежную со спальней королевен. Там ему была постель приготовлена, и он должен был оттуда наблюдать, куда они из спальни уходят и где пляшут; а для того чтобы они ничего не могли совершить тайно или чтобы они не вышли другим путем из опочивальни, то и дверь в нее оставлена была открытой. Но у королевича веки словно свинцом были налиты, и он с вечера заснул очень крепко, а когда наутро проснулся, то увидел, что все двенадцать королевен уходили куда-то плясать, и их башмаки стояли у дверей все с дырами на подошвах. И во второй, и в третий вечер ему снова не посчастливилось, и вот ему пришлось поплатиться головою. Приходили и потом очень многие и брались за это смелое дело, но и им тоже пришлось расстаться с жизнью. Вот и случилось так, что солдат-бедняк, который из-за раны не мог продолжать свою службу, шел однажды по дороге к городу, где жил король. Тут повстречалась ему старуха, которая и спросила его, куда он идет? «Я и сам хорошенько не знаю», – отвечал солдат, да шутя и добавил: «Пожалуй, не прочь и я был бы то место разыскать, где королевны свои башмаки на пляске протаптывают, и затем в короли попасть!» – «Это вовсе не так трудно, – сказала старуха, – надо только тебе вина не пить, которым тебя вечером угощать станут, а затем прикинуться, что ты крепко спишь». Тут дала она ему коротенький плащ и сказала: «Коли его накинешь, то будешь невидим и тогда можешь идти следом за двенадцатью королевнами». Получив этот добрый совет, он и не на шутку решился взяться за это дело; собрался с духом и пошел к королю предлагать свои услуги. Он был принят так же хорошо, как и другие, и даже одет был в королевскую одежду. Вечером, когда надо было ложиться спать, солдата отвели в переднюю комнату, около опочивальни королевен, а в то время, когда они собирались лечь в постель, пришла к нему старшая королевна и принесла кубок вина; но он подвязал себе губку у подбородка, все вино в губку вылил, а сам ни одной капли не выпил. Потом улегся в постель и захрапел, будто крепко уснул. Услышали это двенадцать королевен, стали смеяться, и старшая сказала: «Ну этот тоже мог бы поберечь свою жизнь – не губить ее понапрасну». Затем они поднялись с постелей, открыли шкафы, сундуки и ящики и вынули оттуда богатые платья, принарядились перед зеркалами и стали кругом прыгать и радоваться тому, что им предстояло поплясать. Только младшая из них сказала: «Не знаю, что это со мною? Вы радуетесь, а у меня так странно на душе: так и кажется, что ожидает нас несчастие». – «Ну ты, пуганая ворона! – сказала ей старшая сестра. – Ты и куста боишься! Или ты забыла, сколько королевичей уж тут напрасно перебывали? Солдату, право, даже не стоило подносить сонного зелья: этот олух и так бы не проснулся». Когда они все были готовы, то прежде всего подошли посмотреть на солдата; но тот лежал с закрытыми глазами и не двигался, и им показалось, что они в полной безопасности. Тогда старшая подошла к своей кровати и постучала в нее; кровать тотчас опустилась в отверстие в полу, и все они сошли туда, одна за другой – и старшая впереди всех. Солдат, который все это видел, не мешкая накинул свой плащ и спустился по пятам младшей королевны. Среди лестницы, по которой они спускались, он еще наступил ей немного на платье, так та перепугалась и крикнула: «Ах, что же это такое? Кто меня за платье держит?» – «Ну что ты пустяки говоришь! – сказала ей старшая. – Ты просто зацепила платьем за крючок!» Наконец они сошли с лестницы и очутились в чудесной аллее, где на деревьях все листья были серебряные – все сверкали и блестели. Солдат подумал: «Дай-ка я возьму с собой одну ветку в доказательство того, что я тут был». Отломил он ветку от одного из деревьев – и вдруг страшный треск раздался из дерева. Младшая опять закричала: «Ах, нечисто дело! Слышите, как что-то вдруг загремело?» А старшая отвечала ей: «Да ведь это наши принцы стреляют в радости, что мы их скоро от колдовства избавим». И затем они вступили в аллею, где все листья на деревьях были золотые, и наконец – в третью, где все они были бриллиантовые, и от тех и от других солдат обломил по ветке, причем каждый раз раздавался такой треск, что младшая королевна трепетала от ужаса; но старшая все по-прежнему продолжала ее успокаивать. Потом они пошли далее и пришли к широкой реке, на которой стояло двенадцать лодочек, и в каждой лодочке сидели по принцу; все они ожидали королевен и каждый взял себе по королевне; а солдат сел в лодку с младшей. Тут принц и сказал: «Что бы это значило? Сегодня лодка гораздо тяжелее, и я должен изо всех сил грести, чтобы ее продвинуть с места». – «Отчего бы это могло быть? – сказала младшая королевна. – Разве от жаркой погоды? И мне тоже как-то не по себе сегодня». А по ту сторону реки стоял прекрасный, ярко освещенный замок, из которого раздавалась веселая музыка труб и литавров. Они переплыли реку, вошли в замок, и каждый принц стал плясать со своей милой; и солдат, никем не видимый, танцевал вместе с ними, и когда которая-нибудь из них собиралась поднести кубок с вином к устам, солдат выпивал его досуха; и младшая сестра всего этого пугалась, а старшая все старалась рассеять ее опасения.