Тут вошел человек, еще громаднее всех прочих, и на вид совершенное страшилище: это был старик с длинной белой бородой. «Ах ты, тварь этакая! – закричал он. – Теперь-то ты скоро узнаешь, что такое страх: готовься к смерти!» – «Ну не очень спеши! – отвечал парень. – Коли мне умирать приходится, так без меня не обойдется дело!» – «Тебя-то уж я прихвачу с собою!» – сказало чудовище. «Потише, потише! Очень уж ты расходился! Я ведь также не слабее тебя, а то еще и посильней буду!» – «Это мы еще посмотрим! – сказал старик. – Если ты окажешься сильней меня, так я тебя отпущу; пойдем-ка попытаем силу!» И повел он парня темными переходами в кузницу, взял топор и вбил одним ударом наковальню в землю. «Эка невидаль?! Я могу и получше этого сделать!» – сказал парень и подошел к другой наковальне; старик стал подле него, любопытствуя посмотреть, и белая борода его свесилась над наковальней. Тогда парень схватил топор, расколол одним ударом наковальню и защемил в нее бороду старика. «Ну теперь ты, брат, попался! – сказал он. – Теперь тебе помирать приходится!» Взял он железный прут и стал им потчевать старика, пока тот не заверещал и не взмолился о пощаде, обещая дать ему за это превеликие богатства. Парень вытащил топор из щели и освободил старика. Повел его старик обратно в замок, показал ему в одном из погребов три сундука, наполненные золотом, и сказал: «Одна треть принадлежит бедным, другая – королю, третья – тебе…» В это время пробила полночь, дух исчез, и парень остался один в темноте. «Как-нибудь да выберусь отсюда!» – сказал он, пощупал вокруг себя, отыскал дорогу в свою комнату и заснул там у огня. Наутро пришел король и спросил: «Что же теперь-то, небось научился ты страху?!» – «Нет, – отвечал тот, – и ведать не ведаю, что такое страх! Побывал тут мой покойный двоюродный брат, да бородач какой-то приходил и показал мне там, внизу, кучу денег, а страху меня никто не научил!» И сказал тогда король: «Хвала тебе, добрый молодец! Избавил ты замок от нечистой силы! Бери же себе дочь мою в жены!» – «Все это очень хорошо, – отвечал тот, – а все-таки до сих пор я не знаю, что значит дрожать от страха!»

Золото достали из подземелья, отпраздновали свадьбу, но супруг королевны, как ни любил он свою супругу и как ни был он всем доволен, все повторял: «Ах, если бы только пробрал меня страх! Кабы страх меня пробрал!» Это наконец раздосадовало молодую. Горничная же ее сказала королевне: «Я пособлю горю! Небось научится и он дрожать от страха!» Она пошла к ручью, протекавшему через сад, и набрала полное ведро пескарей. Ночью, когда молодой король почивал, супруга сдернула с него одеяло и вылила на него целое ведро холодной воды с пескарями, которые так и запрыгали вокруг него. Проснулся тут молодой и закричал: «Ай, страшно мне, страшно мне, женушка милая! Да! Теперь я знаю, что значит дрожать от страха!..»

Была-жила старая коза, и было у нее семь козляток, и она их любила, как всякая мать своих деток любит. Однажды пришлось ей в лес собираться, за кормом; и вот она созвала всех своих козляток и сказала: «Милые детки, надо мне в лесу побывать, так вы без меня берегитесь волка! Ведь он если сюда попадет, то съест вас всех и со шкурой, и с шерстью. Этот злодей часто прикидывается, будто он и не волк, но вы его сейчас узнаете по его грубому голосу и по его черным лапам». Козлятки отвечали: «Милая матушка, уж мы поостережемся, и вы можете идти, о нас не тревожась». Тогда старая коза заблеяла и преспокойно пустилась в путь.

Немного прошло времени после ее ухода, как уж кто-то постучался в домовую дверь и крикнул: «Отомкнитеся, милые детушки, ваша мать пришла и каждому из вас по гостинцу принесла». Но козляточки по грубому голосу поняли, что это пришел к ним волк, и крикнули ему: «Не отомкнемся мы, ты не наша мать! У той голосок тонкий да ласковый, а у тебя голос грубый! Ты – волк!» Тогда волк сбегал к лавочнику, купил у него большой кусок мела, съел его – и голос стал у него тоненький. Вернулся опять к той же домовой двери, постучал в нее и крикнул: «Отомкнитеся, милые детки, ваша мать пришла, всем вам по гостинцу принесла». Но он оперся своими черными лапами о подоконник, детки это увидали и закричали: «Не отомкнёмся, у нашей матери не черные лапы, как у тебя! Ты – волк!» Тогда волк побежал к пекарю и сказал: «Я себе повредил ногу, вымажь мне ее тестом». И когда пекарь исполнил его желание, волк побежал к мельнику и сказал: «Осыпь мне лапы белой мучкой». Мельник подумал: «Верно, волк затеял какую-нибудь плутню», – и стал было отговариваться; но волк сказал: «Если ты этого не сделаешь, то я тебя съем». Тогда мельник струхнул и выбелил ему лапу мучицей. Таковы-то бывают люди!

Вот и пошел злодей в третий раз к той же домовой двери, постучался и сказал: «Отомкнитеся, детушки, ваша милая матушка воротилася и каждому из вас принесла по гостинчику из леса». Козляточки закричали: «Сначала покажи нам, какая у тебя лапа, чтобы мы могли знать, точно ли ты наша милая матушка!» Тогда показал он им лапу в окошко, и когда они увидели, что она, точно, белая, то поверили его речам и отомкнули дверь. А вошел-то волк! Козляточки перепугались – прятаться пометалися. Один прыгнул под стол, другой забился в постель, третий залез в печку, четвертый убежал в кухню, пятый спрятался в шкаф, шестой – под корыто, седьмой – в футляр для часовых гирь. Однако волк всех их разыскал и не очень с ними чинился: одного за другим заглотнул он своею пастью, и только младшего никак не мог найти в часовом футляре. Накушавшись досыта, он преспокойно убрался из дома, растянулся на большом лугу под деревом и начал засыпать.

Вскоре после того вернулась старая коза из лесу домой. Ах, что она там увидела! Домовая дверь открыта настежь: стол, стулья, скамейки – опрокинуты, корыто – в щепы разбито, одеяло и подушки из постели повыброшены. Стала она искать своих деток, но нигде их найти не могла. Стала она их перекликать по именам; но никто не откликался. Наконец, когда она дошла до младшего, тоненький голосок прокричал ей: «Милая матушка, я забился в часовой футляр». Она тотчас добыла оттуда свое детище и услышала рассказ о том, как приходил волк и пожрал всех остальных козляток. Можете себе представить, как она оплакивала своих бедных детушек!

Наконец старая коза, в великой печали своей, пошла из дому, и младший козленочек побежал за ней следом. Чуть только они вышли на луг, коза увидела, что волк лежит врастяжку у дерева и так храпит, что над ним ветви от его храпа колышутся. Коза обошла и осмотрела его со всех сторон и увидела, что в его раздутом брюхе что-то шевелится и ворошится. «Ах, господи, – подумала она, – уж не мои ли это бедные детки? Он ими поужинал, а они, видно, живехоньки!» Тогда она отправила козленочка домой за ножницами, иголкой и ниткой. Затем она взрезала чудовищу утробу, и чуть только взрезала – один козленочек уж высунул оттуда головенку; а как стала резать дальше, то все шестеро козлят выпрыгнули один за другим из волчьей утробы, и все были живехоньки и целехоньки, потому что чудовище, в своей алчности, глотало их целиком. То-то была радость! И стали они ласкаться к своей матушке и приплясывать около нее, словно портной на свадьбе! А старая коза сказала: «Теперь ступайте, соберите мне побольше булыжников, мы их навалим этому проклятому зверине в утробу, пока он спит». Семеро козляточек поспешно натаскали булыжников и набили их в утробу волка сколько влезло. А старая коза еще того скорее зашила ему разрез, так что он ничего не приметил и даже не пошевельнулся… Когда же наконец волк выспался, он поднялся на ноги, и так как каменный груз возбуждал у него в желудке сильную жажду, то вздумал он пробраться к ключу и напиться. Но чуть только переступил он несколько шагов, камни стали у него в брюхе постукивать друг о друга и позвякивать один о другой. Тогда он воскликнул: