Ленивый Гейнц неохотно покидал постель ранее полудня. «Кто рано встает, – говаривал он, – тот себя не жалеет». Однажды среди бела дня, лежа в постели и отдыхая от долгого сна, он сказал своей жене: «Все бабы – сластены, и ты мед подлизываешь; пока ты его не съела, не лучше ли нам выменять на него гуся с гусенком?» – «Пожалуй, – отвечала Трина, – только уж не раньше, как после рождения ребенка, который бы нам этого гуся с гусенком стал пасти! Не мне же за гусятами ухаживать да силы свои на это тратить!» – «А ты думаешь, – сказал Гейнц, – что твой ребенок станет гусей пасти? Нынче дети-то родителей не очень слушают: все больше по своей воле делают, потому что умнее родителей себя считают». – «О! Пусть только попробует меня не послушать – так и не порадуется! – сказала Трина. – Я тогда возьму палку да и задам ему хорошую баню. Вот как его учить стану!» – воскликнула Трина и в своем усердии, схватив палку, приготовленную для мышей, так ею взмахнула, что задела кружку с медом на полке. Кружка ударилась об стену и, упав с полки, разбилась вдребезги, а чудный мед разлился по полу. «Вот тебе и гусь с гусенком! – сказал Гейнц. – Теперь его и пасти не придется. А все же ведь счастье, что кружка-то мне на голову не упала! Право, нельзя нам на свою судьбу пожаловаться». И, увидев в одном из черепков немного меду, он протянул к нему руку и сказал с видимым удовольствием: «Остаточком, женушка, полакомимся, а потом с перепугу-то и отдохнем еще; ну что за важность, если мы и попозже обычного времени встанем: ведь день и так велик». – «Да, голубчик, еще успеется. Недаром об улитке говорят, что она была на свадьбу приглашена и, пустившись в путь, поспела только на крестины. Ведь тише едешь – дальше будешь!»

Жил-был на свете король, и где он правил и как он звался, этого никто не знает. Сыновей у него не было; была только единственная дочь, да и та постоянно болела, и никакой доктор не мог ее вылечить. Кто-то королю и напророчил, что его дочь от яблока должна выздороветь. Вот он и объявил по всей своей стране, что кто его дочери доставит такое яблоко, от которого она выздоровеет, тот получит ее руку в награду и его королевство наследует. Услышал об этом мужик, у которого было трое сыновей. Вот и сказал он старшему: «Ступай в сад, возьми корзину полнешеньку самых лучших яблок с красными бочками и снеси их ко двору; может быть, королевна и выздоровеет, как их поест, и тогда ты на ней женишься и королем будешь». Малый так и сделал и пустился путем-дорогою. Шел он сколько-то времени и повстречал на дороге небольшого человечка, который его спросил: «Что у тебя в корзине?» А тот ему в насмешку и ответил: «Молодые лягушата». Человечек сказал на это: «Ну так пусть они там и останутся». И пошел своей дорогой. А малый явился в королевский замок и приказал о себе доложить, что принес он яблоки, от которых королевна должна выздороветь, если поест их. Король этому очень обрадовался, позвал парня к себе, но – о ужас! – когда вскрыли корзинку, то вместо яблок в ней оказались одни лягушата. Король на это очень рассердился и велел выгнать парня из замка. Придя домой, старший сын рассказал отцу все, как было. Тогда старик послал второго сына; но и с этим случилось то же, что со старшим. И ему повстречался тот же человечек, и его тоже спросил, что у него в корзине, а когда парень ответил: «Свиная щетина». Человечек и ему также сказал: «Ну так пусть она и останется». И, когда парень принес свои яблоки в замок, у него вместо яблок оказалась в корзинке свиная щетина. Тогда король страшно разгневался и велел парня прогнать из замка плетью. Пришел тот к отцу и рассказал все, как было. Услышал это младший сын старика, которого так и звали Глупым Гансом, и спросил у отца, позволит ли он и ему снести яблоки в замок. «Вот именно, – сказал отец, – тебя только там и недоставало! Коли уж умные ничего не могли сделать, так ты-то что можешь сделать?» Но Ганс все на своем стоял: «Право, отец, я тоже пойду!» – «Пойди ты прочь, дурень! Тебе еще подождать надо, пока ты поумнеешь», – сказал ему отец и повернулся к нему спиною. А Ганс его сзади ухватил за одежду, трясет и говорит: «Право, батюшка, и я тоже пойду в замок». – «Ну и ступай! И ступай! Мне-то что?» Ганс этому очень обрадовался. «Ступай и поступай как дурень! Ведь ты и так день ото дня все глупее становишься!» – сказал Гансу отец. Но это Гансу – как с гуся вода! Даже и радости его не нарушило. Но так как ночь уже наступала, то он решил обождать до утра. Ночью он никак не мог заснуть в своей кровати, а когда начинал дремать, то ему снились красавицы, замки, золото, серебро и все тому подобное. Рано утром он направился в путь и вскоре повстречался с тем же человечком, который и его тоже спросил, что у него лежит в корзине? Ганс отвечал ему просто, что у него в корзине яблоки, от которых королевна должна выздороветь. «Ну, – сказал человечек, – коли яблоки, так пусть так и будет!» Но при дворе его совсем не хотели было пускать, рассказали ему, что уж двое каких-то приходили и говорили, что с яблоками, а оказалось, что у одного в корзине были лягушата, а у другого свиная щетина. Но Ганс утверждал, что у него точно в корзине превосходные яблоки, лучшие во всем королевстве! Когда он все это объяснил, то привратник подумал, что он действительно не лжет, и впустил его, и когда король вскрыл его корзину, то увидел в ней румяные яблоки. Король этому очень обрадовался, сейчас же отправил яблоки к дочери и со страхом стал ожидать, как они на нее подействуют. Немного спустя пришла к нему сама дочка: как она поела этих яблок, так и выздоровела и из постели выскочила. Как король обрадовался, этого и описать нельзя.

Но когда пришлось отдавать дочь за Ганса замуж, ему этого и не захотелось, и он сказал ему: «Прежде чем отдать тебе дочку, ты сделай мне девять таких челноков, которые бы и по воде, и по суше ходили одинаково». Ганс соглашается на условие, идет домой и рассказывает отцу все, как было. Тогда отец посылает старшего в лес, чтобы наделать таких челноков. Старший работал усердно, да притом и насвистывал. В полдень вдруг явился тот же человечек и спросил: «Что ты тут делаешь?» Старший отвечал ему: «Деревянную посуду»; а человечек сказал на это: «Ну пусть по-твоему и будет!» И вот, когда уж этот малый, как ему казалось, совсем сработал челноки и хотел уж в них сесть, все они оказались деревянною посудою. На другой день пошел второй брат, но и с ним то же случилось. На третий день пошел Глупый Ганс. Он работает так усердно, что по всему лесу раздаются удары его топора, да к тому же он еще и превесело поет и насвистывает. В полдень опять-таки явился тот же человечек и спросил: «Что ты тут делаешь?» – «Челнок делаю, который бы и по суше, и по воде ходил одинаково». И пояснил, что когда он эту работу закончит, то за него выдадут королевну замуж. «Ну, – сказал человечек, – пусть так и будет по-твоему!» Как солнце к закату, и Ганс окончил свою работу над своими судёнками. Сел в одно из них и давай грести к королевскому городу; а судно как ветер летит… Увидел его король издали; а все еще не хочет выдавать дочку за Ганса замуж и говорит: «Ты сначала должен пасти сотню зайцев от раннего утра и до позднего вечера, и если хоть один от тебя ускользнет, то я за тебя дочки не выдам». Ганс и этим доволен и на другое утро, рано, погнал свое стадо в поле и так ухитрился его пасти, что ни один заяц от него не убежал. Несколько часов спустя пришла из замка служанка и говорит Гансу, чтобы он ей поскорее выдал одного зайца – ей, мол, приказано изготовить его для приезжих гостей. Но Ганс приметил, куда дело клонится, и отвечал служанке, что ничего ей не даст, потому что ему за каждого зайца придется перед королем отвечать. Служанка с таким же требованием вернулась еще раз вечером, и Ганс ей сказал, что разве если сама королевна придет, так ей даст он одного зайца. Служанка об этом доложила в замке, и королевна сама отправилась к Гансу. А тем временем явился к Гансу тот же человечек и спросил: «Что ты тут делаешь?» – «Да вот сотню зайцев пасу, и еще так, чтобы все к вечеру налицо были; ну а затем женюсь на королевне да и сам в короли попаду». – «Хорошо, – сказал человечек, – вот на тебе дудочку: как только который-нибудь от тебя побежит, ты только заиграй на этой дудочке, и он опять к тебе назад вернется». И вот, когда пришла королевна, Ганс ей сейчас дал зайчика, положил в ее передник; но не сделала она и сотни шагов, как Ганс затрубил в дудочку, и заяц у ней из передника – прыг и опять прибежал к стаду. С наступлением вечера Ганс заиграл на дудочке, собрал все свое стадо кругом себя, пересчитал его и погнал в замок. Очень был король удивлен, что сумел Ганс всю сотню зайцев упасти и ни одного не упустил! А дочку-то все же не хочет он выдавать за Ганса и говорит ему: «Сначала ты принеси мне перо из крыла грифа-птицы». И Ганс, не раздумывая, тотчас пустился в путь и бодро пошел вперед. Вечерком того дня пришел к замку, стал проситься на ночлег, был принят хозяином замка весьма радушно и удостоен вопроса: куда он идет? Ганс прямо и говорит: «К грифу-птице». – «К грифу-птице? Та все знает – а я как раз недавно потерял ключи от своего денежного ящика и нигде найти не могу: так попроси грифа-птицу сказать, где их искать?» – «Ладно, – сказал Ганс, – попрошу». Вот утром пошел Ганс далее и пришел к другому замку, в котором опять-таки остался ночевать. Как прознали в замке, что он к грифу-птице идет, так и говорят ему, что в том замке у хозяев дочь больна и уж все средства для излечения ее перепробовали, ничто не помогает; так вот нельзя ли грифа-птицу спросить, чем можно ту дочку вылечить? Ганс обещал и это исполнить и пошел далее. И подошел он к реке, видит, что на ней вместо парома высокий-превысокий человек людей на себе переносит. Спросил и этот перевозчик Ганса, куда он путь держит? «К грифу-птице», – отвечал Ганс. «Так вот, как придешь к грифу-птице, спроси, долго ли я должен всех людей на себе через реку перевозить?» Ганс сказал: «Хорошо, спрошу». Перенес и его перевозчик на другую сторону реки. Наконец пришел Ганс к дому грифа-птицы и застал там только жену его, а самого грифа-птицы дома не было. И спросила Ганса грифова жена, чего ему нужно? Вот Ганс ей все и рассказал: что и перо-то ему нужно из грифова крыла добыть, и вопросы ему задать от людей, попавшихся на пути, и от перевозчика, что через реку переносил. И сказала Гансу грифова жена: «Нельзя тебе самому говорить с грифом-птицей – он тебя съест; а вот ты залезай под кровать да слушай, как я его буду спрашивать, и запоминай его ответы; а как он покрепче уснет, так ты у него перо из крыла и вырви». Ганс всем этим был очень доволен и полез под кровать грифовой жены. Под вечер вернулся гриф-птица домой и, чуть вступил в горницу, говорит жене: «Чую я здесь чужого, крещеного». – «Да, – отвечала жена, – ты прав; был тут один крещеный да ушел». И гриф-птица на это ничего не сказал. Среди ночи, в то время как чудовище заснуло и громко стало храпеть, Ганс высунулся из-под кровати и вырвал у грифа перо из крыла. И гриф тотчас проснулся и говорит жене: «Жена! Я чую здесь крещеного, и кажется мне, как будто он меня за крыло теребит». – «Тебе это, верно, приснилось, – отвечала жена, – а я тебе уж говорила, что был тут христианин, да ушел. Он мне много всякой всячины рассказывал. Вот в одном замке потерялись ключи от денежного сундука, и нигде их найти не могут». – «О, дурачье! – сказал гриф. – Ключи лежат в деревянном доме за дверью, под порогом». – «А в другом замке, – продолжала жена, – дочь больна лежит, и не знают средства, которым бы ей можно было помочь». – «Дурачье! Пусть заглянут в погреб; там, под порогом, жаба свила себе гнездо из волос той девушки; и когда эти волосы у жабы отнимут, девушка выздоровеет». – «А вот еще рассказывал он, что где-то вместо парома человек на себе людей перевозит». – «О, дурень! – сказал гриф. – Стоит ему только одного с себя сбросить, и никогда он более переносить не будет!» Рано на другое утро гриф поднялся и улетел. Тогда вылез Ганс из-под кровати и перо грифово вытащил; и все-то выслушал, что гриф-птица говорил и о ключах, и о больной девушке, и о перевозчике. Грифова жена еще раз все это повторила, чтобы он мог хорошенько все запомнить, и затем он пустился в путь. Сначала пришел он к перевозчику у реки, и когда тот спросил его, что сказал гриф-птица, то Ганс сказал ему: «Сначала перевези меня, а потом я тебе скажу». Переправившись на другой берег, Ганс сказал ему, что стоит ему только одного среди воды с себя сбросить – и никого больше переносить не будет. Перевозчик этому так обрадовался, что предлагал Гансу еще раз его перевезти, но тот отказался и пошел далее. Потом пришел к замку, где была больная дочь; ту поднял он на плечи, так как она ходить не могла, снес ее вниз по лестнице погреба и, взяв гнездо жабы под нижнею ступенью, отдал его в руки больной девушке, и та тотчас спрыгнула у него с плеч и побежала по лестнице вверх совсем здоровая. Тут ее отец с матерью обрадовались и дали Гансу подарки серебряные и золотые и готовы были дать все, что бы он ни пожелал. Придя в другой замок, Ганс тотчас пошел в деревянный дом и действительно за дверью, под порогом, нашел ключи и передал их хозяину замка. И тот тоже немало обрадовался и дал Гансу в награду много того золота, которое было в его сундуке, и, сверх того, еще много всякого добра – кур, овец и коз. Когда тот вернулся к королю со всеми этими подарками: деньгами, золотом и серебром, курами, баранами и козами, то король спросил его, где он все это успел набрать? Ганс и сказал ему, что гриф-птица каждому всего даст сколько угодно. Вот и подумал король, что и он может получить столько же, и пустился в путь-дорогу к грифу-птице; но как только пришел к перевозу – а пришел он после Ганса первый, – перевозчик его тотчас сбросил с себя среди воды: так король и потонул. А Ганс на его дочке женился и стал королем.