Тот обернулся и увидел мою руку, протянутую со спины гигантской змеи стального цвета. Ловко ухватившись, он перекочевал на место позади меня. Этим действием я сэкономил ему кучу маны, да и скорость питомца-элементаля намного выше.

Вокруг нас проплывали пейзажи полуразволившихся деревьев. Их стволы с обрубленными ветками уходили высоко в небо, иногда встречались и каменные крошащиеся колонны — скопления тех самых гемов. Мор’Галиан сбивал их на ходу как карточные домики. Обломки разлетались в разные стороны, так что пришлось включить барьер.

Змея зигзагами мчалась за врагом, норовя вцепиться клыками в шершавую поверхность монструозных икр. Всё наше преследование могло закончиться с запасом моего дыхания, поэтому я подстёгивал элементаля ускориться. Не так много времени дано для убийства такой махины.

Чтобы сделать рывок до ближайшей ноги, я пошёл на авантюру: взял в барьер в том числе и змею. На короткий миг она оторвалась от земли и я кинул нас вперёд, как это делали клирики, перемещая команду в пространстве. Это, действительно, помогло.

Правда, мы с Кудябликом чуть не слетели вниз, ведь никаких стремян и прочих приспособлений для верховой езды на гигантской змее у нас не было. Помог, опять же, высокий морфизм стихии тени. Она, как и вода, могла мгновенно менять свою форму и агрегатные состояния. Потому нас привязало выросшими из хребта ремешками.

Извиваясь, змея заскользила по ноге вверх, заставив гиганта в панике затормозить. Он попробовал схватить её своей несуразной когтистой ручонкой, но потерпел фиаско. Мы уже карабкались по спине, там где повсюду торчали костяные шипы. Кудяблик ради интереса полоснул по одному из них копьём. Раздался душераздирающий вопль.

Для нас он был как услада — лёгкая добыча в этот раз попалась. Путь продолжился до самой головы. Тварь пялилась на нас, искала возможность подчинить сознание, но я предупредил спутника даже не пытаться встретиться с Мор’Галианом взглядом. Думаю длительный контакт всё равно проломит любую защиту.

В предвкушении быстрой победы, я уже мысленно возвращался в Вологду приоткрывать завесу над тайной чистого целительства, но в планы вмешалась нелепая случайность. Мы уже протаранили копьём-атлантом два глаза чудовища, уничтожая единственное оружие, что могло нам навредить, как моя помощница случайно посмотрела в один из оставшихся.

«Спрыгивай!» — подал я сигнал Кудяблику, потому что теневая змея взбесилась и попыталась раздавить нас в стальных кольцах. Моё же творение пошло против меня!

Мы приземлились с перекатом на широченные костлявые плечи Мор’Галиана и приняли удар еë клыков на барьер. Теневая гадина обезумела и ползала по овальной голове нового хозяина в попытке найти уязвимое место в нашей обороне. Тем временем руки исполина уже тянулись к нам, чтобы разорвать на куски.

Я выстрелил по ним лавовым потоком, но он, словно тëплая водичка, расплескался в стороны, не причинив вреда. Так я окончательно убедился в неуязвимости детей Обскуриана в теневой тюрьме. С одной стороны они здесь пленники, а вот с другой — полноправные короли потустороннего мира.

Когда змея снова попробовала на зуб барьер, я взорвал его, нанеся бывшему питомцу фатальный урон. Полголовы моментально оторвало.

«Прости».

Следующим выстрелом святой магии я добил элементаля и мы с Кудябликом вовремя успели увернуться от рук Мор’Галиана.

Я воткнул нож по рукоять в кожу на шее гиганта и, не вынимая, перебежал на другое плечо. Мой спутник умудрился срезать гиганту фалангу пальца, что доставило тому ещё больше страданий.

«Руби голову!» — приказал я ему жестами и мы, словно дровосеки, кромсали шею на куски. Атланты легко срезали большие объëмы плоти, оплавляя еë по краям.

Я более чем уверен, что основная сила бывшего Повелителя забвения была сосредоточена в глазах — их и надо выколоть, но карабкаться вверх мы пока не могли.

У чудища отсутствовал рот как таковой, то есть оно ничем не питалось. Вместе с тем оно и не дышало.

«И не слышало».

На овальной голове располагались только глаза. Сейчас мы прятались в слепой зоне, куда могли достать только нелепые культяпки нашего врага.

Мы так усиленно рубили шею, что неожиданно она затрещала и череп свалился вперёд, кости не выдержали. Овальная башка повисла на лоскутах грубой кожи. Победа была близка как никогда, но из оголëнного шейного позвонка неожиданно вырос острый рог и проткнул Кудяблика в живот.

Мортикант удивлённо посмотрел на эту рану и постепенно соскользнул вниз. Падая с огромной высоты, он так и не выпустил из рук дарованное своим господином копьё.

Я еле успел набросить на него барьерный пузырь. Контроль левитации на большом расстоянии чуть не высосал из меня прорву маны, потому метрах в десяти над землёй заклинание оборвалось, тело грохнулось о камни.

Я перепризвал змею и приказал ей вызволить моего слугу в обычный мир. Сам же спрыгнул на повисшую на груди уродливую голову, чтобы окончательно её срезать. Исполин сопротивлялся, пытаясь меня проткнуть костяными отростками, но у него ничего не вышло. Вскоре я уже пикировал вместе с ней вниз. Приземление смягчилось барьерной магией.

Голова Мор’Галиана покатилась со склона в овраг неподалëку. Перед тем, как туда спуститься, я посмотрел на его замершее тело. Недвижной каменной грядой оно заслоняло собой небо и даже не думало падать. Я не ощутил прилив сил, как это было с Тур’Загалом, значит, враг ещё жив.

Плавно спустившись вниз по безжизненному черно-серому склону, я остановился от чудовища в десятке метров. Пыль ещё не успела улечься как под нами образовалась теневая воронка. Покрепче сжав атлант, я приготовился если что к экстренному выходу на поверхность, лезвие ножа лежало на ладони, готовое окропиться кровью.

Окружение потеряло всякую материальность внешнего мира и в силу вступили иные законы. На девятом уровне тени смерть выглядывала отовсюду. Через лица павших в бесконечных битвах солдат, через страдальческие гримасы стариков, не желавших умирать, через испуганных женщин и детей, случайно попавших в этот произвол — все они отпечатывались на земле, которую попирали мои ноги. Тысячи и тысячи километров мертвечины.

Я уже был тут раньше, но каждый раз это зрелище словно гадкая патина прилипала к душе, заставляя осознать, насколько ничтожны наши проблемы в сравнении с вечностью посмертного заточения.

— Мой сын умирает, Аластор, — раздался голос впереди и сквозь рассеявшуюся дымку я увидел прекрасный, одухотворенный лик бога смерти, больше похожего на ангела с фресок.

Кудрявая белокурая голова, атласная кожа и правильное чересчур симметричное лицо. Ты смотрел в него и не понимал, что с ним не так. Таких идеалов в природе не существовало и из-за этого оно смотрелось по своему зловеще и отталкивающе.

Обскуриан прислонился ухом к гигантскому черепу, словно подслушивая мысли встревоженного дитя, рука успокаивающе гладила по бугристой коже рядом со страшными порезами от атлантов. Глаза уродца молили о спасении.

— Ничего не бойся, тш-ш-ш.

Всё тело бога смерти было заперто в смолянистую печать. Для обычного человека зрение в такой темени недоступно, но некроманты способны наблюдать за течением жизни в любых условиях. Мне захотелось рассмотреть оппонента получше, поэтому ввысь взметнулся шар, распространяя священный свет.

— Что для тебя смерть, Аластор? — медленно растягивая слова, спросил бог, он выглядел чересчур спокойным для того, кто вот-вот потеряет ещё одного ребёнка, тем более перед лицом его убийцы.

Неожиданно для себя я услышал собственный голос: смертному разрешили говорить в Потустороннем.

— Обязанность.

— И в чём твоя роль? Может, ты чувствуешь себя обязанным вмешиваться, куда не следует?

— Жить и быть добрым, потому что это в моей природе, в природе человека.

— Твоя «доброта» разбивает мне сердце, — Обскуриан, наконец, повернулся ко мне и на груди по центру я рассмотрел выгравированный рунный рисунок, кажется, то был бутон камелии.