Потому что, если Мириам узнает хотя бы об одном моём косяке, я просто умру от стыда.

Ругать она меня никогда не будет. Посмотрит ласково, улыбнётся… И всё. Я труп.

Хорошо, что я хоть пирсинг из ноздри вытащила. Догадалась.

Вот и Аннушка при Мириам присмирела, стала просто шелковая. Сидит на стульчике, скромно сдвинув коленки, курит и молчит.

Гоплит к этому времени пришел в себя — перекинулся, освежился, переоделся в чистое… В РИПе всегда есть запас одежды — на вот такой пожарный случай. Даже я держу здесь пару запасных роликов, кроссовки и запасную школьную форму. Только Антигона о них знает. Чтобы в школе не придирались: мало ли, откуда утром вылезешь.

Иногда я жалею, что наш лицей распустили. Там хотя бы вопросов никто не задавал, и учиться было куда интересней.

Зато в новой школе есть Генька.

ГЕНЬКА!.. Блинский ёж, наверное, он меня теперь ненавидит. Обещала собаченьку к нему привести, а сама… Ёж ещё раз! И что мне стоило позвонить вчера Геньке и попросить сводить Рамзеса в салон без меня?.. Вот дура.

Ладно, проехали. Поздняк метаться.

…Первородное Зло.

Услышав эти слова, я почувствовала, как кожа покрывается мурашками. А потом повнимательнее присмотрелась к тем, кто собрался в клубе.

Ну, Алекс и Сашхен — это понятно, они здесь живут. Полковник Котов, Прохор, Гиллели… Гоплит и Анна — необычно, но не из ряда вон. А вот лорд Бэкон — это уже интересненько.

Насколько я помню, Алекс и Сашхен с ним в контрах. Старая история, это ведь он меня тогда похитил… Чтобы он вот так, запросто, заявился в Питер — надо, чтоб мышка в камне утонула.

Но в принципе… — я бросила короткий взгляд на Аннушку. — В принципе, так оно и есть: эти кайдзю, которых мы с ней видели… Конечно же, на берег мы ездили вовсе не для того, чтобы похарчиться в каком-нибудь пафосном ресторане, где обыкновенную жареную корюшку выдают за охренительной высоты кухню.

Интересненько, тянут кайдзю на что-то сверхобычное, или нет? Судя по реакции Аннушки и остальных — тянут.

А теперь ещё это «первородное зло»…

Сказал эти слова как раз лорд Бэкон. А незнакомый дядька в стильном клеёнчатом плащике рассмеялся, и они начали спорить. Все одновременно — фиг поймёшь, кто что говорит.

— Ты вообще в курсе, что происходит?

Сзади подошла Амальтея. Как всегда, вся в чёрном, словно у неё перманентные похороны.

— Кстати, стрижка тебе идёт. Аннушка постаралась?

Я почувствовала, что краснею.

— А вот и нет, — пришлось отвернуться, сделать вид, что я внимательно слушаю, о чём треплются наши. — Надоели косички. Возни с ними…

— Такая взрослая сразу. А что мама сказала?

Я почувствовала укол в больную совесть.

— Ави ещё не видела.

— Ей понравится, вот увидишь. Когда трясти перестанет, конечно. Но ты не тушуйся: валерьяночки ей накапай, двойную дозу. И всё как рукой снимет. Особенно, когда про пирсинг узнает. Прокол болеть перестал?

Это она мне ноздрю проколола. Ещё две недели назад, просто я колечко привыкла при наших снимать.

— Перестал. Только вдевать каждый раз неудобно.

— Ну и не парься. Я ж не парюсь…

Я посмотрела на лицо Амальтеи, сплошь в чёрной туши и пирсинге. У неё в каждой брови по пять колечек! УЖАСНО круто.

— Может, ты и права, — я полезла в карман джинс и достала кольцо в специальном пакетике. — Поможешь?

Взяв колечко, Амальтея ловко продела его мне в ноздрю…

— Ну вот, считай, образ завершен, — похвалила она. — Чаю хочешь?

— Лучше колы.

Взяв набитый льдом стакан, я подошла к Сашхену сзади. От его волос пахло йодом, водорослями, копчёной рыбой с пивом — явно не просыхал со вчера… Но сильнее всего от него пахло порохом. Этот кислый железистый запах ни с чем не спутаешь, по любому.

Я подёргала его за рукав.

— Что такое первородное зло? — спросила, как только он обернулся.

Секунд двадцать Сашхен смотрел на меня так, словно видел в первый раз. Затем моргнул — я в который раз восхитилась, какие длинные и густые у него ресницы. Всегда удивлялась: волосы белые, с серебряным отливом. А брови и ресницы — чёрные.

Если честно, я сама попросила меня в блондинку перекрасить. В ПЛАТИНОВУЮ блондинку. Теперь мы с Сашхеном, как близнецы, вот так-то. Фиг кто поспорит.

— У тебя что, кольцо в носу? — наконец спросил он.

— Это пирсинг. Нравится? — и я повернулась боком, чтобы ему было лучше видно.

— Маме лучше не показывай.

Я вздохнула. Ну что с него взять?..

— Вы говорили о каком-то первородном зле. — Что это такое?

Сашхен опять моргнул. В смысле: прикрыл глаза и постоял так пару секунд… Мне кажется, это у него такая «перезагрузка». Как у зависшего компа: чего-то не понимаешь — перезагрузись, и всё будет ок.

— Спроси что-нибудь полегче.

— И кстати: кто это в таком стильном плащике?

— В плащике это шкипер, Семёныч, — думая о своём, о девичьем, пробормотал Сашхен. — У него лодка в ремонте, так что он у нас поживёт.

— Лодку кайдзю поломали? — я постаралась, чтобы вопрос прозвучал невинно.

Но Сашхен не купился.

— Откуда ты знаешь про кайдзю?

Я закатила глаза.

— Вам же говорили: мы с Аннушкой пошли обедать, а там — щупальца. Брр… Это они и есть — первородное зло?

Сашхен тяжело вздохнул. Щеки у него были бледнее обычного, почти белые. Волосы казались сухими, с посечёнными кончиками. И зубы…

— Сашхен, ты давно питался?

При этих словах его передёрнуло.

— Тебе-то какое дело?

А вот это было грубо.

— Ровным счётом никакого. Но если ты начнёшь кидаться на прохожих, мне придётся тебя убить.

Чёрт. И почему сразу слёзы?.. Если разобраться, я вовсе не собиралась плакать. Я же злюсь! Но они всё равно текут.

— Извини, Маш, — я отвернулась, но он взял меня за подбородок и насильно повернул к себе. — Ночка была та ещё, да и день тоже. Я просто забыл.

Обычно за «уровнем гемоглобина» следит Антигона. Но сегодня её не было, не знаю, почему. Обычно она хотя бы с утра является, чтобы насильно залить в Сашхена глоточек-другой.

— Проехали, — нашла я в себе силы буркнуть сквозь зубы.

— А первородное зло, — теперь он говорил более охотно, видать, вину чувствовал. — Это как бы Твари, но… высшего порядка. Глубинного. Хтонического, в общем.

— Как како-демон?

Упс…

Но он уже сделал стойку. Подобрался, даже пальцы скрючились. Взгляд сделался такой…

Жесть, в общем.

— Откуда ты знаешь о Тварях Хаоса?

— Книжки читать надо.

Фух. Кажется, выкрутилась.

— Что-то не помню, чтобы давал тебе такие книжки.

— Мне Гоплит дал.

Мы вместе посмотрели на Гоплита.

Тот сидел за столиком в дальнем конце зала, вместе с Алексом, лордом Бэконом и этим новеньким, Семёнычем. О чём-то они там интересненьком говорили, зуб даю. Вот бы послушать.

— Не отвлекайся, Маша!

— Э… От чего?

— Я говорю, Гоплит не умеет читать. И соответственно, книжек не признаёт. Так что ты меня обманываешь.

Блин горелый. Надо было сказать, что Алекс дал. Вот он свято верит в книжное образование… А Гоплит верит в пистолет у меня в рюкзаке — этому бы Сашхен сразу поверил.

— А вот и умеет. Я сама его сколько раз с газетой видала, да-да-да.

Сашхен тяжело вздохнул.

Понимаю: тяжело ему со мной. А кому щас легко?

— Где ты узнала о Тварях Хаоса?

Ну не могу я ему врать. Кому угодно могу — язык так и мелет, без участия мозга, и как по писаному. А вот Сашхену — не могу. Сразу выкупаюсь.

— Ну что ты пристал к ребёнку? — Аннушка. Услышала, как Сашхен меня подавляет и решила помочь. — Отпусти девочку. Ей поспать надо.

Спасибо большое, тётя Аня…

— И вовсе я не ребёнок! И спать не хочу. И вообще: како-демона я вчера сама лично грохнула, да-да-да, он в подвале сидел.

Упс. Теперь всё. Хана.

— А вот с этого места поподробнее.

Алекс был тут как тут.

Двигаться как Сашхен он не умел, и стригойского слуха у него не было.