А ведь двор вымощен камнем, — припомнил я. — Где он мог так изгваздаться?.. Впрочем, мало ли. За большим зданием у них хозпостройки, огород… Я слабо представлял, зачем работать в огороде в такую погоду, но кто их, монахов, разберёт? Может, это наказание такое, или же просто урок.

— Господин Голем ворвался в скит посреди всенощной. Грозил револьвером, распугал братьев, требовал отца Онуфрия. Но того, как я уже говорил, на месте нет, он на большой земле…

Инок говорил медленно, словно тянул жилы. Или он обдумывает каждое слово, или очень волнуется, — я вспомнил техники ведения допросов, но тут же тряхнул головой, отгоняя навязчивые неприятные мысли.

Что ему скрывать? Отче наш прочитал не двенадцать раз, а всего десять?.. Скоромный пряник сожрал? Ерунда всё это. Просто устал парень. Тяжело тут, в скиту. Особенно, если не по призванию. Он ведь говорил, что приплыл как-то с экскурсией, на пароходе… Да так и остался.

— Господин Голем поговорил со старцем? — прервал мои мысли Котов.

— Да. Они поговорили.

— И что?

Я чувствовал, как Котов начинает закипать, и незаметно положил руку ему на локоть. Неожиданно в меня хлынул поток энергии. Я вздрогнул и убрал руку. Сжал кулак и спрятал от греха в мокрый карман. Что творится? Я себя почти не контролирую. Возможно, это из-за охранительных плетений. А может, я слишком рано обрадовался, что могу отказаться от крови. Надо за собой следить. А то не ровен час…

— Господину Голему нужна была какая-то древняя книга. Из тех, что хранятся в скриптории, — добавил монашек.

— И что?..

— Все знают, что старец Нестор никому не даёт книг на руки. Он и господину Голему отказал.

— Он же, вроде, библиотекарь, — неуверенно вставил Чумарь.

— Архивариус, — поправил инок. — Хранитель. Он следит за тем, чтобы все манускрипты были в сохранности, если нужно — реставрирует, переплетает… Старец Нестор ведёт активную переписку с другими монастырями и за годы службы собрал одну из самых лучших библиотек церковно-славянской литературы. Некоторым рукописям больше тысячи лет. Вы же не думаете, что он без звука раздаёт свои сокровища первым встречным?

— Мой наставник — не первый встречный, — мне нравился инок, но его святая простота уже начинала напрягать. — На выдачу книги ему дал разрешение сам епископ Фотий.

Котов посмотрел на меня удивлённо — откуда, мол, такие сведения, — но я не стал вдаваться. Не сейчас.

— Старец Нестор занимается скрипторием всю свою жизнь, — тихо ответил Софроний. — Он восемьдесят семь лет не выходил за стены скита. О своей библиотеке он заботится, как никто. У него своя система каталогизации, ни один человек не сможет ориентироваться там без него. Старец Нестор изобрёл собственный шифр, и где находится определённый манускрипт, знает только он.

— Но он ослеп тридцать лет назад!

— Шифр основан на системе символов Брайля. В скриптории никогда не зажигают ламп. Боятся пожара.

Я был прав, когда думал о катакомбах…

— Тогда почему господин Голем до сих пор не появился? — вопрос задал Чумарь. Я вздрогнул: отчего такая элементарная мысль не пришла в голову мне самому?

— Я же сказал: старец никому не выдаёт книг на руки, — терпеливо повторил инок Софроний. Он смотрел на нас, как на каких-то диковинных зверушек из иного мира. Необразованных туповатых зверушек… Возможно, с его точки зрения так и было.

И тут до меня наконец дошло!

— Ты хочешь сказать, книгу на руки он не дал, но ПОКАЗАТЬ её не отказался!.. И они вместе пошли в скрипторий.

Инок кивнул с таким видом, словно я дрессированный тюлень, наконец-то удержавший на носу мячик.

— И так как старец давно слеп, — продолжил мою мысль майор, — То переводом занимается сам Сергеич! Только у него есть хоть какие-то навыки в этом деле…

Моего наставника, после гибели на дуэли, называли отцом русской словесности. Он родился и вырос ещё тогда, когда даже в разговорном русском было много от церковной школы правописания… Логично предположить, что с переводом древней рукописи он справится. Вопрос — когда?..

От сердца отлегло. По крайней мере, шеф жив-здоров, сидит себе в тепле и сухости и корпит над буквицами старославянского алфавита.

— С ними был высокий гражданин с молотом? — спросил Чумарь.

А я как-то забыл про Владимира. Правильно говорят: своя рубашка ближе к телу. Впрочем, если уж они были на острове вдвоём, то и в скрипторий пошли вместе. Будь это не так — мы бы знали.

— Вестимо, — подтвердил мои мысли инок. — Как они входили в библиотеку, я не видел — была моя смена на колокольне, — он неопределённо кивнул вверх и немного в бок. — Но мне кажется, что они пошли втроём.

— Связи там, разумеется, нет, — буркнул Котов. — Позвонить им нельзя.

— Скрипторий располагается в стенах бывшего склепа для усопших монахов. Там стены гранитные, толщиной в метр. Пол, потолок — всё каменное. К тому же, старец Нестор не выносит современных вещей, — пояснил инок. — Я же говорил: он не выходил из скита всю свою жизнь. Он помнит паровозы на угле, керосиновые лампы и телеграф. Для него мир — это плоская земля, окруженная океаном. Всё остальное — от лукавого.

Мы с Котовым переглянулись. Видимо, стоит присмотреться к этому старцу повнимательнее…

— Скажи-ка, э… мил человек, — подбирая слова, начал майор. — А за вашим старцем ничего такого… — он покрутил пальцем у виска — не водилось?

Софроний, моргая, смотрел на Котова. На лице его не отражалось никаких эмоций, только возле наглухо закрытого горла билась тоненькая жилка.

— Человек почти девяносто лет провёл в четырёх стенах, среди древних пыльных манускриптов. Последние тридцать лет он совершенно слеп. И всё время говорит о том, что его посещают Ангелы Господни, — спокойно ответил инок. — Кроме этого — всё в порядке.

Мы вновь переглянулись.

Чумарь при нашем расследовании не присутствовал, так что был не при делах. Но парнишка всё равно понял, что мы пришли к какому-то выводу.

— Софроний, а ты не проводишь в скрипторий и нас? — спросил я, с трудом отрывая взгляд от светлых и узких, как прицел, глаз Котова.

— Вообще-то… — инок замялся. — На это требуется разрешение старца Нестора. Или хотя бы настоятеля.

Я про себя отметил, как хитро он расставил приоритеты.

— Но ведь мы приехали по важному делу, — проникновенно прижал руки к груди майор. — До зарезу нужно повидать господина Голема, а манускрипты нам до фени. Если ты доведёшь нас до порога, и мы просто их позовём… Ведь ничего плохого не будет, так ведь?

— Наверное, нет, — Софроний неуютно заёрзал на лавке. — Только я всё равно не могу, — он робко и извиняюще улыбнулся. — Моя смена начинается через десять минут, и мне пора на колокольню.

— Так какого хрена мы тут… — майор осёкся, покосился на икону и просто махнул рукой.

— Покажи нам, где вход в скрипторий, и мы сами разберёмся, — попросил я. — Ответственность беру на себя. В конце концов, там же мой наставник.

Выходить на холод, под проливной ливень, не хотелось. Здесь, в сторожке, не было жарко натоплено, воздух был негостеприимно сырым и промозглым, но хотя бы не текло с потолка, и давали горячий чай…

Просохнуть мы не успели. У Чумаря, в его модном трэнче, зуб на зуб не попадал.

— Ты как, нормально? — спросил я, уловив момент, когда Котов с иноком уже вышли под дождь.

— Фигня война, — сквозь дырку от зуба сплюнул рэпер. — Главное, манёвры.

— Ты мог бы подождать здесь, — эта мысль в тот момент показалась мне очень разумной.

— И оставить вас без защиты? — его глаза выражали абсолютно искреннее удивление. — Дядя Вова, если его разозлить, он знаешь, какой…

Оскальзываясь и шлёпая по лужам, мы поспешили вслед за чёрной фигурой инока Софрония. Котова, в его синем комбезе, в тумане почти не было видно.

— Можно спросить: так зачем ты всё-таки приехал? — спросил я Чумаря. Инок вёл нас куда-то за главное, расположенное крестообразно, здание. На дворе всё так же не было ни одной живой души. — Я так понимаю, Владимира ты очень уважаешь, считаешь его наставником… Так зачем бросил?