Когда я зачерпывал воду, мне послышался далёкий стук движка. Моторная лодка?.. Ну и пёс с ней. Мало ли, кого нелёгкая в такую погоду на озеро вынесла.

Оставив вёдра с водой и большое оцинкованное корыто Алевтине, я всё-таки взял себя в руки и пошел вниз. Надо поговорить с Антигоной. Объяснить ей…

Я не представлял, что именно, но чувствовал, что без этого не обойтись.

Но они подружатся, я уверен. Конечно подружатся! Как же иначе?

— Ведьма должна уйти.

Я просто окаменел. Ни здрасьте, ни доброго утра…

—?..

— Не люблю ведьм.

— Но…

— Пусть собирает манатки и валит ко всем чертям. Иначе я за себя не отвечаю.

— Она пришла помочь.

— Нет, нет, нетушки… — Антигона затрясла головой так сильно, что рыжие косички заходили ходуном. — И не проси, не уговаривай. Никаких ведьм на моей территории.

— Задание шефа, — я прибёг к крайнему средству. — Он просил ведьму помочь с охраной села. Так что не тебе принимать решения.

— Это по его заданию ты с ней шуры-муры крутишь? — голосом Антигоны можно было травить мух.

— Не твоё дело. Подумай лучше, как ТЫ объяснишь свои шашни с Чумарём.

— Он хотя бы не строит из себя невинную овечку.

— Да ну?.. А шефу будет интересно знать, чем ты тут без него занималась?

— Я взрослая женщина. Не ваше дело, чем я занимаюсь.

— Значит, и в мои дела тоже не лезь!

Разговор зашел в тупик. Так сильно мы с Антигоной ещё не ругались. Если подумать, мы вообще ни разу не ссорились — как-то не из-за чего было… Но сейчас я просто не мог её понять. Какая муха укусила нашу уравновешенную, рассудительную девочку? Опять Лихо? Не похоже. Тут что-то другое.

— Повторяю в последний раз, — тихо, стараясь не сорваться на крик, сказал я. — Присутствие ведьмы не обсуждается. Это приказ шефа. Она нужна для того, чтобы охранять людей. Если что-то не нравится — можешь уматывать в Питер. Отпуск всё равно закончился.

Ни слова ни говоря, Антигона встала из-за стола. Прямая, как палка, обошла меня по широкой дуге и направилась к выходу.

Хлопнула дверь — я невольно вздрогнул.

Через пять минут послышался рёв Хама, и я с трудом подавил порыв выскочить на крыльцо, остановить её, позвать назад, извиниться…

В это время на лестнице послышались лёгкие шаги и в горницу спустилась Алевтина. Свежая, как весеннее утро, с короной золотых волос вокруг головы. В моей любимой клетчатой рубашке и голубых джинсах.

Несмотря на прохладу, ведьма была босиком. Я с удовольствием полюбовался её маленькими изящными ступнями, красиво накрашенными алым лаком ноготками и серебряным браслетом на тонкой лодыжке.

Она улыбнулась, и моё дурное настроение схлынуло, как приливная волна.

Пусть проветрится, — подумал я про Антигону. — Прокатится, придёт в себя… Она поймёт, что была неправа, конечно поймёт. И вернётся — просить прощения.

— Я приготовлю завтрак, — сказала Алевтина. А потом провела ладонью над горкой дров, сложенных в топке, и те мгновенно запылали весёлым бездымным пламенем. В кухне сразу сделалось уютно… — Ты любишь оладушки?

Я моргнул.

— Наверное.

— А что так неуверенно?

— Не ел с детства. Не помню.

Последний раз я ел оладьи школьником. Перед тем, как уехать в концертный тур… Их напекла мама. Когда я вернулся, мама уже была мертва, а оладушки я с тех пор не ел принципиально.

На кухне у Алевтины всё спорилось. Летали миски, яйца словно сами прыгали ей в руки, венчик мешал тесто, сковородка довольно шипела на печи…

Я вспомнил, как мучалась с дровяной печью Антигона. Сердце кольнула тревога, но я запихал её подальше, отвернулся и перестал замечать.

Когда Алевтина ставила на стол громадную миску с румяными, как солнышки, оладьями, дверь чёрного хода бухнула и на порог ввалился мокрый, пахнущий порохом и озёрной водой… Сначала я решил, что это Векша — из-за раздутой колоколом плащ-палатки.

Но быстро понял свою ошибку и испытал облегчение. Помнится Настасья говорила, что Векша — это её незримый помощник, и я мгновенно решил, что снова оказался во временной петле…

Майор Котов точно не попадёт ни в какую временную петлю. Должность не позволит.

Сбросив мокрый брезент, под которым оказался тёмно-синий с желтыми полосами комбинезон с шевроном «служба МЧС России», он повёл носом в сторону оладьев, и ни на кого больше не глядя, протопал к столу.

Лысый череп майора блестел от капелек воды, кисти рук были синеватыми от холода, а нос беспрестанно хлюпал.

Алевтина быстро поставила перед ним стакан с раскалённым чаем, навалила полную тарелку оладьев и подвинула поближе сметану и варенье из малины.

— Алевтина, это майор Котов, — сказал я поспешно. — Яша, это Алевтина, она сестра ведьмы Настасьи, о которой мы тебе рассказывали.

— Приятно… — прочавкал майор сквозь оладьи, и углубился в стакан с чаем. Кадык у него жадно подёргивался, когда горячая, как лава, жидкость потекла в горло.

Мы с Алевтиной стояли рядом, и наблюдали, как Котов ест.

Через пару минут руки у него перестали дрожать, щеки наполнились здоровым румянцем, а плечи немного расслабились. Расстегнув куртку, майор откинулся на стуле.

— Благодарствую, хозяюшка, — он наклонил голову в сторону Алевтины. — Сутки на ногах, ни маковой росинки во рту. Замёрз, как собака…

— Что случилось? — спросил я.

— Наводнение в Питкяранте. Дорогу размыло, половину домов залило.

— Но дождь начался не так уж и давно, — тихо сказала Алевтина.

— То-то и оно, — она налила майору ещё один стакан чаю, тот кивнул, принимая. — Мы только из Куркиёкки уехали. Народ успокоили, пожары потушили… Ну, и решили вдоль берега прошвырнуться. Мало ли, где чего… До Имлилахти всё тихо. Там ещё берег такой… — он пошевелил пальцами. — Изрезанный. Лагуны, бухточки, болотца… А как к Питкяранте подкатили, смотрим — волна идёт. Я глазам не поверил.

— Цунами?

Я тут же понял, что сморозил глупость. Цунами бывает только в океане, и вызывается землетрясениями… Какое цунами на внутреннем озере?

— Очень похоже, — согласился майор. — Высокий такой вал воды, метров десять. Тут ещё дождь пошел, видимость ухудшилась… Мы рванули к населённому пункту — людей предупредить. Но не успели. Хорошо ещё, утро совсем раннее, народу на улицах почти не было.

— Это Лихо? — спросил я.

— Отец Онуфрий говорит — да, — кивнул майор.

Откинувшись на стуле, он достал откуда-то из недр куртки мятый носовой платок и принялся вытирать лицо и лысину.

— Батюшка? Откуда он там взялся?

— А он с нами ехал. Ещё в Хиитоле встретились — он там людей успокаивал. Ну, и попросился в бронетранспортёр — тоже хотел убедиться, что на побережье всё в порядке. Мировой мужик, говорит, вы давно знакомы… Он в Питкяранте остался, с моими ребятами, а я к вам рванул. Сергеич сказал, это срочно.

Котов посмотрел на меня вопросительно. Я пожал плечами, не зная, что и думать.

— Да где он там? — майор начал проявлять признаки нетерпения. — Бока до сих пор давит? Мог бы и поторопиться — сам же вызвал…

— Когда? — спросил я.

— Что когда?.. — майор искренне не понимал, что происходит. Я тоже.

— Когда он просил вас приехать?

— Да ночью, ночью же. Мы с ребятами только в гостиницу завалились — на пожаре дымом все пропахли, что твои индейцы. А тут он звонит. С твоего, между прочим, номера… Он-де, получил разрешение у епископа на изъятие каких-то шибко ценных рукописей в скитском скриптории… Они с Владимиром уже направляются в скит. И как только получат рукописи, рванут домой — текст надо перевести со старославянского, осмыслить и придумать, как применить для запечатывания Лиха. Меня заклинал быть как можно скорее — какая-то у него инфа по убийствам… Ну, я сразу поехать не мог, — Котов похлопал себя по карманам, достал мятую пачку сигарет, закурил. Алевтина пододвинула ему пустое блюдечко вместо пепельницы, я молча распахнул окно.

Шум дождя стал громче, подоконник покрылся мелкими бисеринами брызг. Пускай. Если Алекс учует, что в доме курили — будет нам нагоняй.