— К тому же, зная Алекса, у вас в поместье наверняка нет горячей воды и других элементарных удобств, — добавила она. — У нас можно понежиться в ванне, а утром я сварю такой кофе, которого ты в жизни не пробовал.

Это почти решило дело. Я уже представлял, как меня разбудит самый лучший на свете аромат… Особенно если рядом проснётся рыжеволосая Алевтина…

И эта мысль меня отрезвила.

Что-то я не туда забрался. Слишком всё быстро. Алевтина казалась девушкой порядочной, и заводить шашни на одну ночь, тем более, под боком у Настасьи, казалось предосудительным. А начать правильную осаду с посылом на серьёзные отношения, я ещё не готов. Слишком больно рвать устоявшиеся связи. Слишком тяжело забывать. Нет, нет, я не могу…

И тут я вспомнил о задании. Облегчение накатило, как ушат холодной воды. У меня есть законная отмазка! А дальше — посмотрим. Вот закончим дело, спрошу у Алевтины телефончик, встретимся в городе, приглашу девушку в кино, в ресторан…

— Вынужден отклонить приглашение, хотя и польщён, — улыбнулся я, подливая дамам вишнёвой наливочки — ведьма Настасья принесла её ещё в самом начале чаепития. К тортику. — Не могу оставить без присмотра село. Кстати, Алекс просил кланяться, и полюбопытствовать: не могли бы вы чем-нибудь помочь в охране Ненарадовки от Лиха?

Во время беседы выяснилось, что Алевтина в курсе дел сестры, и говорили мы обо всём открыто.

— Отчего не помочь, — улыбнулась Настасья. Сквозь наливочный туман обе дамы казались ещё краше, ласковее и милее. — Только мне недосуг, дела ковена ждать не будут. А вот Алевтина с удовольствием поможет. Правда, душечка?

Девушка мило кивнула.

В том, что она — моя ровесница, я нисколько не сомневался. С некоторых пор я чувствовал возраст инстинктивно, на уровне подсознания. Наверное, потому что и сам был уже вне времени.

— А вы тоже ведьма?

Почему-то такая простая, элементарная мысль не посещала моей головы.

Женщины рассмеялись.

Я хлопнул себя по лбу. Ну конечно! Какой я дурак… Настасье Прокофьевне как минимум, двести лет. Откуда взяться молодой родственнице? Сестра по ковену — вот в чём шутка.

— Сам-то где? — спросила Настасья. Удивительного такта женщина: заметила, что я смутился, и сменила тему.

— Вместе с Владимиром на остров поплыли.

Они удивились. Про московского дознавателя я упомянуть забыл. Как-то к слову не пришлось. Оказалось, с Владимиром Настасья тоже прекрасно знакома, а вот Чумаря недолюбливает. Без царя в голове — так она выразилась.

— И что же на острове? — спросила ведьма в продолжение разговора.

Я рассказал про новое убийство. Без подробностей, чтобы не пугать. Поделился соображением Алекса насчёт Лиха: должен в монастырской библиотеке быть рецепт по его усыплению…

— Но где он сейчас, и чем конкретно занят — не ведаю, — закончил я рассказ.

В гостях я провёл не менее трёх часов, было сейчас далеко за полночь. Может, Алекс уже и вернулся…

— Нет ничего проще проверить, — улыбнулась старшая ведьма. — Алюшка! Принеси мою корзинку для рукоделия.

Я с удовольствием проводил взглядом лёгкую фигурку Алевтины.

— Сирота она, бедняжка, — тихо поделилась Настасья. — Родители давно сгинули, я за Алей с десяти лет приглядываю. Ты уж не обижай мою девочку, стригой.

— И в мыслях не было.

— С другой стороны, она и сама себя в обиду не даст, — продолжила ведьма. — Большой талант девке даден. Шестая ступень — а ей всего девятнадцать.

— Я всегда думал, что Искусству годами учатся, — поддержал я беседу.

— Кто — годами, а кто — словно таким и родился, — она искоса посмотрела на меня. — Как ты, например.

— Я?..

— Уникальный случай. Такого тыщу лет не было.

— Маг — стригой, — кивнул я. — Да-да, кто-то мне говорил…

— Да я не об этом вовсе, — Настасья интимно взяла меня за руку. А потом неожиданно развернула мою ладонь к себе и подула…

Ладони сделалось горячо, словно в неё опустили раскалённый уголёк. Я рефлекторно вырвал руку, встряхнул — словно капли воды сбрасывал, а потом сжал кулак.

К моему удивлению, вокруг кулака разгорелось голубоватое свечение. Оно не было ни холодным ни горячим, но покалывало кожу, как электричество.

Я в панике уставился на ведьму.

— Не бойся, — успокоила та. — Расслабь ладонь и сложи лодочкой, словно держишь мячик.

Я послушался. Свечение собралось в шар величиной с апельсин и уютно улеглось на моей ладони.

— Файербол, мать его! — я не удержался. Случившееся было так неожиданно и так интересно!

— Файерболы в мультиках показывают, — отрезала Настасья. — А это — Мудра. Бросай её мне. Давай. Легонько…

Я послал голубой мячик Настасье. Та его поймала, подержала в руках, как цыплёнка, а потом быстро сунула в рот.

— Интересно, — она закатила глаза, словно пробуя что-то вкусное. — Необычный букет, приятное послевкусие…

Я чувствовал необыкновенный подъём сил. Возбуждение. Жгучий интерес.

— Любопытно, правда? — усмехнулась ведьма. Я кивнул. — Ты мудрый маг, Сашенька, — она сделала печальное лицо. — Жаль, что Алекс этого не понимает.

Я хотел возразить, задать кучу вопросов, но тут вернулась Алевтина. Она принесла резную шкатулку из какого-то ароматного дерева. Возможно, сандала.

Настасья, кивком поблагодарив, взяла шкатулку, открыла и достала обычный клубок с воткнутой в него здоровенной иголкой. По-моему, такими раньше башмаки шили.

— А вот сейчас и узнаем, так ли занят твой наставник, как говорил…

Она покрутила иглу вокруг оси, словно настраивала антенну. Послышался невнятный шум, помехи — совсем, как в неисправном радио! А потом мы услышали голоса. Мне показалось, шли они прямо из игольного ушка…

…старые книги хранятся в криптах под главным зданием скита…

Голос был незнакомый, мужской. Приятный и спокойный, с бархатными обертонами.

— Я полагал, документы такой ценности хранятся здесь, в Валаамском монастыре.

А это голос шефа, его ни с чем не спутаешь. Говорит терпеливо, но чувствуется: Алекс на грани потери кротости.

— Я бы не назвал это документами. Исторически — да, они имеют определенную ценность. Но назвать сборник рукописных молитв документом…

— Значит, я могу изъять этот сборник на некоторое время?

— А вот это зависит не от меня, — в незнакомом голосе нотки сожаления.

— Как так?

— Архивом скита ведает старец Нестор. Он — главный хранитель старинных рукописей. Он о них заботится, сохраняет… Разрешит ли он человеку со стороны прикоснуться к драгоценным для него реликвиям — я не знаю.

— Епископ Фотий. Речь идёт об очень важных вещах. О безопасности населения. О репутации святого острова, в конце концов. Что станет с монастырём, когда люди узнают, что с Валаама исходит скверна?

— Ты мне угрожаешь, сын мой?

— Господи, конечно же нет! Я обрисовываю реальную картину. Задумайтесь: что будет, если мы не сможем запечатать Лихо? Вспомните, что было, когда оно вырвалось на свободу в последний раз? Обители рухнули. Монахи разбежались.

— Была война, — тихо возразил епископ. — Обители разрушило бомбёжкой, братья были вынуждены уйти…

— А вы не задумывались, почему так случилось?

— На всё воля Божья.

Послышался горький смех Алекса.

— Вы, святые отцы, так полагаетесь на Бога, что совсем забыли про Сатану. А ведь он тоже стремится внести посильную лепту в людское существование.

— Не пугай меня Сатаной, — голос епископа оставался таким же спокойным — в отличие от голоса шефа. — Я уже своё отбоялся. И прости меня, сын мой, просто не верю в то, что кости древнего рыцаря могут вызвать такие возмущения эфира…

— Вы и в священную силу святых мощей не верите?

— Не надо путать Божий дар с яичницей. Мощам святость придаёт людская вера. Она же их оберегает и хранит от зла. А то, что находится в пещерном склепе — никогда не принадлежало святому.

— Так я вам о чём и талдычу, отче! У всего есть другая сторона. Почему вы не можете допустить, что в склепе хранятся мощи с… так сказать, отрицательным зарядом?