— То есть, ты считаешь всех религиозных людей психами? — набычился Владимир.

— Не психами. Скорее, людьми надломленными, уставшими. Потерявшими надежду на всё, кроме Бога.

Шеф вызова не принял. Видать, действие святой воды сказывалось. Я потихоньку поднялся, зачерпнул ковшиком ещё водички, и незаметно подсунул стакан под руку московскому дознавателю. Себе наливать не стал: от прикосновения к ковшу пальцы свело судорогой. Что будет, если святая вода попадёт ко мне внутрь? Возможно, это хороший способ эвтаназии, надо взять на заметку.

— Здесь не хватает кроссовок.

Мысль была инстинктивная, неосознанная. Просто я вспомнил, как стоял над телом инока Сергия и удивлялся неуместности ярких белых кроссовок в сочетании с чёрной рясой.

— Почему? — Алекс подобрался. Тоже почуял добычу.

— Телефон, планшет, плейер, — принялся перечислять я. — В нашем мире это вещи своеобычные, они никого не удивляют. Но в скиту их приходилось прятать, пользоваться в тайне от всех. Кроссовки — из той же оперы. Инок носил их скрытно, под рясой. Хотя и по разрешению епископа… Возможно, наличие этих несвойственных для скита вещей и объединяет убитых.

— То есть, убийце не нравились вещи, а не сами люди, — медленно произнёс Владимир.

— Он считал их скверной, — продолжил его мысль Алекс. — А владельцев — носителями этой скверны, не достойными жизни в святом месте.

— А мысль, что убийство — это грех, и он тоже недостоин? — спросил я.

— У убийц извращенная психика. Как правило, они делают то, что делают — в абсолютной уверенности в своей правоте.

— Подождите, — Владимир подгрёб к себе вещи. — Давайте определимся: вы считаете убийством лишь последнее происшествие, или же все, случившиеся в ските за последние два года?

— Отец Кондрат точно не был убит, — Алекс вздохнул и потянулся, словно ему было тесно в просторной в общем-то кухне. — Обширный инфаркт, он скончался в больнице. Есть заключение лечащего врача и протокол вскрытия. Но вот остальные… Вот они могли быть убийствами, а не несчастными случаями.

— Архимандрит Филарет, — я сверился с одной из бумаг. — Семьдесят два года, больные лёгкие. Найден в собственной постели.

— Задушен подушкой, — быстро сказал Алекс.

— Трудник Скуратов, девятнадцать лет. Найден замёрзшим в погребе, — продолжил я.

— Это мы уже обсуждали, — отмахнулся шеф. — Проще простого запереть дверь и подождать, пока отрок окочурится. К тому же, Скуратов был наркоманом — ещё одна причина убрать его из скита… Кто там дальше? Иеромонах Пафнутий? Сколько ему было?

— Сорок два. Шел ночью по тропинке и свалился с обрыва, — прочитал я вслух.

— Плейер принадлежал именно ему, — кивнул шеф. — Он часто выходил за пределы скита, чтобы помолиться наедине с природой, — так сказал отец Онуфрий.

— Или без помех послушать музыку, — добавил Владимир.

— Ничего не стоит подкрасться к человеку, чьи уши заткнуты наушниками, — подвёл итог Алекс. — Да и толкнуть его в спину.

— Красивая версия, — согласился Владимир. — Но к делу не пришьёшь. Доказательств никаких. Да и кто убийца — мы не знаем.

— Это легко, — отмахнулся шеф. — Я договорюсь с епископом Фотием, чтобы он разрешил поселить в скит засланного казачка.

— С каким-нибудь модным девайсом, — кивнул Владимир. — И нам останется только проследить, и… — он сделал руками такое движение, словно хватает кого-то за грудки.

— Мы можем не успеть, — дознаватели уставились на меня недовольно. — Лихо крепчает, вы сами об этом говорили. А на операцию с «засланным казачком» уйдёт несколько дней. Может, неделя. За это время Лихо охватит всё побережье озера. Да и вообще: зачем нам ловить убийцу?

— Ну ты даёшь, кадет, — возмущению Алекса не было предела. — Что ж по-твоему, он должен и дальше на свободе душегубствовать?

— Вы не поняли, — я постарался придать голосу как можно больше убедительности. — Если мы обезвредим Лихо, убийства прекратятся сами собой. Вы же говорили, что началось это пару лет назад, когда оно только пробудилось.

— Всё не так просто, — перебил Алекс. — Мы не знаем самого главного: Лихо, пробудившись, спровоцировало убийства, или же убийца, совершив злодеяние на святом острове, нарушил целостность Печати и предоставил злу лазейку на волю.

— Убийца должен понести наказание в любом случае, — добавил Владимир. — А уж какое — зависит от ситуации.

— В любом случае, без Фотия не обойтись, — заключил шеф, поднимаясь с табуретки и заправляя рубашку в штаны. — Поставить новую Печать и усыпить Лихо может далеко не каждый. Насколько я знаю, там довольно сложный наговор. Понадобится разрешение епископа на исследование монастырской библиотеки — в ней должна сохраниться запись о предыдущем ритуале. А возможно, и помощь в его осуществлении… Так что я — на остров. Володенька, ты со мной?

Московский дознаватель поднялся. Он тоже выпил святой водички, и выглядел спокойным, как могильный памятник.

— А я?

— А ты, мон шер, получаешь самостоятельное задание, — распорядился шеф. — В монастырь тебе нельзя.

— Но в скит же я ходил…

— Скит — место тихое, потаённое. А Валаамский монастырь — другое дело. Это как Кремль на Красной площади. Только круче. Концентрация святых отцов на квадратный метр — как в банке с атлантической сельдью. Не будем вводить батюшек во искушение.

Вообще-то я надеялся повидаться с иноком Софронием — чем-то парень мне нравился, и я хотел убедиться, что он не попадёт в беду. Но раз Алекс туда не собирается — ладно. Найду и здесь себе занятие.

Неожиданно я понял, что действительно веду себя, как пёс: хозяин собрался на прогулку без меня! Что делать бедной собаченьке?..

Я повернулся к двери — вспомнил про Антигону и решил проверить, как у неё дела.

— Ты куда собрался, кадет?

— А что?

— Я же сказал: задание для тебя есть. Рискованное, опасное. Только ты один и можешь справиться.

— Издеваетесь, да?

— Прости, дружок, — шеф потрепал меня по плечу. — У тебя такое лицо, что никак не удержаться.

— Ладно, проехали, — я смутился, и старался этого не показать. Неужели так заметно, насколько я зависим от Алекса?.. — Что за задание?

— Наведаться к ведьме Настасье.

— О-о…

— А что такое? — Алекс вскинул бровь. — Она тебе не понравилась? Или боишься…

— Э…

— Ой, не выпендривайся, кадет. В конце концов, именно благодаря ЕЙ ты теперь способен вкушать пищу земную, а не пробавляться кровавой диетой, подобно вурдалаку кладбищенскому. Не робей, ты ей понравился.

В этом-то и проблема, — хотел сказать я, но не сказал. Не то, чтобы дама бальзаковского возраста казалась мне совсем не привлекательной. Просто… трудно объяснить, чем она мне не нравилась. Возможно, я просто не мог забыть тот шок, который испытал, глядя на ворота из костей великанов и с засовом в виде языка.

— Что я должен у неё делать? — спросил я, стараясь казаться деловым и непредвзятым. Настасья — старинная приятельница шефа, и ему может не понравится то, что я ей не доверяю…

— Чаи гонять! — рявкнул Алекс. Но сразу смягчился: — Попросишь её за селом присмотреть. Нам в ближайшие дни будет некогда, а Лихо рассусоливать не будет. Как только мы за порог — очередная напасть и случится. Пусть что-нибудь придумает. Обереги, наговоры, защитный купол — что угодно. Лишь бы Ненарадовка устояла. Не хочу вернуться на пепелище.

— Это всё?

— А тебе мало?..

— Простите, я хотел сказать: как я до неё доберусь? В прошлый раз, помниться, почти весь день плутали.

— Ах да, хорошо, что напомнил, — шеф вынул из кармана знакомый клубок и бросил его мне, как теннисный мячик. — Нитку к пальцу привяжи, — напутствовал он. — Да не потеряй, вещь всё-таки волшебная.

И он отвернулся, словно тут же обо мне забыл.

— Володенька, как ты считаешь: а если попросить епископа благословить всё озеро, целиком?.. — дознаватели направились к лодочному сараю.

Об Антигоне Алекс не сказал ни слова. Возможно, до сих пор злился. А может думал, что она уже в порядке и ведёт себя адекватно.