— Представляешь, он уже ходит! Мой внук и… — с жаром рассказывал Михаил.

Дина улыбалась, кивала и наблюдала за тем, как муж ест рулет. «Если ему понравится, в следующий раз приготовлю два», — думала Королева.

— В среду ты вроде собиралась заниматься садом. В четверг… Давай в пятницу? — говорил Михаил. — Ты же за день придумаешь дизайн фламинго, так что, думаю, в пятницу ты свободна, и мысли твои не будут заняты… — «Розовый цвет… Подойдет ли для столовой розовый цвет? Мне уже порядком надоели эти лебеди на стенах. Да, и Мише нравится розовый, но в сочетании…» — Ты, наконец-то, познакомишься с сыном и внуком. И, да, Максим женат. Представляешь?

— Пятница — отличный день. В два, говоришь? Надо будет красивое платье придумать.

— Им не важно, в чем ты придешь. Они же — ненастоящие люди. С моим Таем мы сможем встретиться, когда выйдем из Игры. И…

Королева встала из-за стола, в руках ее появилась кисть. Дина провела розовой краской по стене. Это выбесило Михаила.

— Ты слушаешь?

— Да, я же сказала — продумаю платье до пятницы, — отозвалась жена и пробормотала про себя: — Пожалуй, этот оттенок слишком яркий…

Дина вернулась за стол, чтобы обсудить цвет платья и стен. Возле Михаила появилась рюмка, и он усмехнулся. Королева подошла к нему и забрала коньяк, вылила в горшок с цветком. На столе снова материализовался алкоголь. Дина посмотрела на мужа и прищурилась. Михаил покусывал соленый огурчик. Рюмка стояла наполовину пустая. Она и была такой, но Королеве об этом необязательно знать.

В последнее время Михаил ощущал, что все окружающие его нереальны, или между ним и ими стоит невидимая стена. Королева была такой всегда. Сын его — подделка. Внук тоже. Богомир живой. Богомир заставлял двигаться вперед. Богомир… всё боялся свою Динку. Она чудилась ему в каждой тени. Особенно после кладбища кошмаров. Ну такой он, дурачина.

С этой Аморф всё было иначе. Она — молода и влюбчива. Она смотрела на Михаила так, как глядит пес на хозяина. Мужчине льстило это; он смущался; он не хотел пользоваться ее наивностью; он знал, что она — дымка, нереальна, красивая мечта об идеальной девушке.

Внутри Аморф всё искрилось и загоралось. Впервые в жизни она говорила с живым человеком, и он слушал ее. Ему не было плевать на ее слова. Он ждал разговоров с ней. Всё то, что он рассказывал о людях и о мире, находило отражение в ее душе. Он был с разбитым сердцем. А она оживала рядом с ним. Она обрела свое имя рядом с ним. Она и не просила о большем.

Богомир ее впервые заметил. Он иногда стоял за углом и смотрел за тем, как они общаются. И взгляд у него был отрешенный. Иногда при этом вздрагивали брови и появлялась морщинка отвращения у носа.

Он был нервный, злой, плохо спал.

Он крал Михаила у Аморф, уводил его в непроходимые для нее миры.

Аморф ждала каждую встречу с Михаилом. Персонажи были скудны на эмоции. Но обыкновенный человек эмоционировал множество раз в минуту. Это поражало девушку.

Аморф постепенно отходила от Ариадны. Аморф была молчалива и предпочитала слушать. Она переживала, что не нужна Михаилу и он не видит в ней человека. А Михаил стал для нее больше, чем очередной персонаж игры. Аморф считала его своим другом. Не другом Ариадны, Богомира или Серого, а ее личным.

Богомир становился всё безумнее в своем страхе. Иногда мужчина до конца не понимал, где его переживания, а где реальность. Ему снились кошмары, во рту он ощущал вкус крови. Сердце бешено колотилось, волосы взмокали. Все внутренние струны души были напряжены. Дина не появлялась, и Дина его убивала.

Михаил находил утешение в разговорах с «воображаемой девчонкой». Он чувствовал себя слабым и неспособным вырваться из Игры. Он считал, что сын никогда не примет его.

Аморф ощущала себя уже другой личностью и не хотела больше походить на Ариадну. Она убрала волосы в пучок, надела объемную рубашку и черные брюки, но и этого оказалось недостаточно. Ее лицо по-прежнему было лицом Ариадны, сквозь одежду проскальзывали очертания фигуры. Глаза, рот, волосы, грудь — Аморф продолжала выглядеть снаружи той, кем уже не являлась внутри.

Богомир и Михаил большую часть времени отсутствовали дома. И Аморф не могла даже представить, что находится за пределами библиотеки. Девушка пыталась сбежать, но за порогом дома рассыпалась желтым светом и снова появлялась в здании. Богомир каким-то образом никого не выпускал. Только изредка позволял любимчикам прогуливаться по пляжу. Например, Элеоноре. Среди персонажей Богомир выделял еще Хаокина — но только когда ему нужен был совет колдуна. Богомир считал его умным парнем, и Аморф понимала это. Но почему тогда Хаокин не испытывал того же, что и Аморф? Она говорила со многими персонажами и ни в ком не видела подобных своим перемен. Ее это пугало, с одной стороны. С другой, она ощущала себя особенной. И всё же — неужели она одна такая?!

Снова тень. Она не отстает. Сверху. Снизу. Где ты, демон? Во сне и в реальности. Повсюду. Везде. Она. И ее нигде нет. Богомир ожидал Дину всегда, но всё же не был готов ко встрече с ней, когда она явилась.

— Любимый! — Дина подбежала к Богомиру и поцеловала его в губы.

Он отскочил от нее как ошпаренный. В гигантской пещере с одним узким проходом он замуровал себя от тени. Но пришла Дина.

— Ты настоящая?

— Этот вопрос ты мне, кажется, уже задавал, — рассмеялась девушка. — И я ответила тебе: «Да!» Помнишь?

Богомир кивнул.

— Почему ты ушел от меня? Я скучала. — Дина хотела подойти к нему.

— Не приближайся, демон! — вскричал Богомир. — Ты мучила меня столько дней и теперь приходишь, чтобы снова…

— Нет. Зачем мне было тебя мучить? Я поняла, что ты ушел всего пару дней назад.

— Что ты такое? — прошипел Богомир. — Что ты со мной сделала? Я ничего не помню. То было похоже…

— Не помнишь? — рассмеялась Дина. — С какой стати? Я-то всё помню. Ты врешь сейчас или мне, или себе.

— Что ты такое? — повторил он.

Дина рассмеялась.

— Ты видел, что я такое, на моей клетке. Ты знаешь, что я такое. Я — твоя свобода. Я — твоя душа, которую ты искал всю жизнь. И я не понимаю, почему ты сейчас отвергаешь меня. Мы должны быть вместе.

— Переключатель на руке! Поставь его на первую позицию — на свой истинный облик.

— Ладно.

Дина усмехнулась. Она отошла от возлюбленного на один, два, десять, двадцать шагов назад. Богомир с тревогой следил за ней. Дина остановилась и стала крутить переключатель. Один наряд, второй, платье, Михаил, Королева, рыцарь, Серый, другое платье, с бельем, без, в костюме умершей, в костюме вампира… Между складок одежды горят кусочки лавы. Волосы — пламя огня. Глаза — сплошная мгла. Это предпоследний облик. Дина чуть наклонила голову вперед. На губах застыла еле заметная усмешка, демонические глаза уставились на Богомира. Поворот.

Дина разрослась мгновенно, как взрыв, как неудержимая сила природы — ураган, цунами. Богомир думал — она сметет его. Но черные когти остановились в двух шагах от человечка, просверлив метровые бразды в бетонном полу. Поглощенный мраком ее тени, Богомир перекувырнулся на спину, попытался встать. Глаза его стали живыми от ужаса. Мужчина истерично кричал, но сам того не понимал.

Девушка — та, с которой он обнимался на пляже; та, которая с такой искренностью учила, что есть любовь, справедливость и счастье; та, от одного имени которой (Дина!) у него мурашки по коже — оказалась драконом. Красная чешуя из железа. Желтые бездушные глаза. Длинные зубы несколько слоями уложены в пасти. Драконша глядела на человека, как на букашку. Рот ее открылся, в темном тоннеле горла зажегся ослепительный свет адского пламени. Богомир почувствовал жар, проносящийся над его головой, и упал на живот от взрывной волны, которая прозвучала где-то позади. Встал, ноги сами, скользя и спотыкаясь, побежали к узкому выходу из пещеры. Но снова огонь — Богомир чуть не залетел в него по инерции, но вовремя упал.