Во что-то подобное верили и обычные люди. Отсюда и сожжение ведьм на костре. Но тролли считали, что это неправильный способ борьбы со злом. Ведь что способно победить тьму? Только свет. Поэтому Карл и Нори и взялись за брата с сестрой, хотели исправить их врожденную склонность ко тьме. Ведь и тролли были порождением зла, пока к ним не пришел Великий Учитель и не поведал истину, исцелил их от магии. Тролли хотели объяснить детям, что колдовство — это зло, духи — зло, рыжие волосы и зеленые глаза — тоже зло. Ксандр считал это полнейшим бредом. Ну как цвет волос может влиять на моральные качества? Хотя многие колдуны действительно имели специфичную внешность. Ксандр не знал, чем объяснить этот факт, кроме как магией. Да и родител… точнее Эти Люди, рассказывали, что Мэри благодаря магии родила детей похожих на себя. Хотя, может, шутили? Ксандр старался не думать об этом. Его с детства учили воспринимать магию иначе.

Зато Элеон с колыбели впитала в себя эти религиозные сказки. И в свои неполные пять она поучала старшего брата, что правильно, а что нет. Ксандр относился к этому снисходительно, он всё равно любил сестренку. Она была для него лучиком света. С ней этой пустоты мальчик почти не ощущал. И ради нее был готов на многое. В частности — пытался не колдовать. Но ящик Пандоры оказался уже открыт. С каждым новым днем Ксандр обнаруживал в себе всё большую силу. И это даже пугало его. Порой способности появлялись сами собой. Например, когда дети только переехали к троллям, Элеон снились кошмары. Нори ее успокаивала, шептала над стаканом слова «Сны забываются, страхи уходят» и протягивала заговоренную воду девочке. Как-то ночью Ксандр сделал то же самое. Прошептал заговор, дал сестре кружку. На следующее утро Элеон напрочь забыла, что у нее были кошмары вообще.

Ксандр собрал сумку и вышел на улицу. Во дворе малыши-тролли замаивали друг друга поцелуями. Ксандр осмотрелся.

— Не видели мою сестру? — спросил он.

— Она там. Там она с Билли, — послышалось с разных сторон.

Ксандр пошел к дому Билли. Элеон сидела около пепелища и старательно вымазывала себя сажей. В этом ей помогал несуразный троллик Билли.

Девочка увидела брата и с восторгом бросилась его обнимать.

— Ты же меня испачкаешь! — рассмеялся Ксандр. Элеон хитро посмотрела на него. На лбу — сажа, на щеке — сажа, и белый платок на голове теперь стал серым. — Ты чего так измазюкалась, дурашка?

— Потому что я — тролль! — воскликнула Элеон и отбежала от брата, покрутилась. — И я должна быть серой.

— Ты не тролль, а хрюшка. Все нормальные тролли сейчас играют, а не в грязи валяются.

— Плохо получилось? — спросила Элеон.

— Просто замечательно. От свинки не отличить, — с улыбкой ответил Ксандр.

— Ну! — воскликнула Элеон, подбежала к нему и понарошку ударила.

— Ладно, ладно. Просто замечательно получилось. Но ты это сама будешь стирать.

Элеон заметила у брата на спине сумку с вещами.

— Ты куда-то уходишь? — спросила она.

— Да. В деревню.

— А, — удрученно проговорила Элеон.

— Я обещал помочь там… И заодно тебе подарок куплю. У тебя же скоро день рождения. Что тебе, кстати, подарить? — Ксандр оглядел сестру с ног до головы. — Да, не помешало бы мыла и новых шмоток. Много мыла…

— Я хочу платье, — сказала Элеон.

— Неожиданно.

— Да, помнишь, как на той картинке? Филетовое такое.

— ФиОлетовое, если быть точнее. Еще точнее — индиго. Он больше на синий цвет похож. Ты же, вроде, говорила, что яркие вещи портят людей.

— Не я, а мама, — ответила Элеон. Ксандр нахмурился. — И мне просто нравится этот цвет. Он красивый. Как небо.

— Да, Нори любит выдумывать всякую чепуху, — сказал Ксандр. — Не носить индиго, не загадывать желания на звезды, не есть после захода солнца! — утрированно произнес он.

— Почему ты не называешь Нори мамой? — спросила Элеон.

— Потому что она нам не мама. Нори — тролль, а мы — люди. Она не может быть нашей мамой, Элеон.

— А если злая ведьма превратила меня в человека? — воодушевилась девочка. — А на самом деле я тролль. И поцелуй прекрасного принца-тролля меня расколдует.

— Принцы-тролли? Такого я еще не встречал.

— Потому что мало интересуешься историей своего народа. Все ходишь с этими странными людьми. А со своей семьей почти не общаешься.

— Элеон, я же человек! Я и должен общаться с людьми. К тому же — новое платье.

— А зачем ты тогда родился у троллей?

— Я родился у колдунов. Как и ты.

— Я не колдунья. Не хочу быть колдуньей! Они злые, летают на метлах и кушают детей. А троллями быть хорошо. Они веселые и похожи на камни.

— Не сомневаюсь, — пробурчал Ксандр и уже собирался уходить. Элеон спросила:

— А вернешься когда?

— Думаю, дня через два, — ответил он.

— А… Ясно, — пробормотала Элеон, а потом улыбнулась: — Удачи!

— И тебе.

День выдался хорошим. Ловушки были полными, ребята быстро с ними управились и даже успели искупаться в речке прежде, чем вернулись до темноты в деревню.

Вечером стояла ужасная жара и пахло потом. Крестьяне брели по домам. Мальчишки оживленно болтали на перекрестке. Братьям пора было идти домой — направо. Их родители устраивали ужин для соседей и родственников. Но мальчики об этом забыли. Путь Джеймса — налево. Но он не торопился. Ксандру надо было прямо. Сначала он зайдет к знакомому, а потом ночевать к одной старушке. Тете Тамаре. Она жила одна, и Ксандр помогал ей по хозяйству.

Рядом с мальчишками взрослые говорили о том, что в деревню едет хозяин. Ксандр не слушал. Он перекидывался шутками с Джеймсом, пытался закинуть бумажку одному из братьев за шиворот. Взрослые закурили. Мальчишки выпросили у них сигаретки, но вскоре более порядочные взрослые заставили подростков бросить.

По-прежнему душно. В воздухе пахло тухлыми овощами и чем-то пережаренным. Люди возвращались с полей. Ксандр помахал знакомым. Попрошайка-Джек перебирал мелочь на крыльце и косился на корзинку с дичью мальчиков. Один из братьев подошел к нему и предложил кролика. Старик только рассердился. Мол, не нужны мне ваши объедки, охотитесь в проклятом лесу и эту мерзость в деревню несете. Он выговорился и заковылял дальше.

Братья пошли домой, а Ксандр решил немного проводить Джеймса. Среди деревенских рыжий мальчишка сблизился больше всего именно с ним. Джеймс тоже был здесь как будто чужой.

— Старикашка снова всякую хрень несет. Наверное, думает, что весь лес кишит чудовищами и проклятыми растениями. Съешь такое и будешь каждое полнолуние обращаться в волка, — говорил Джеймс.

— Да уж! — воскликнул Ксандр. — А я б показал этого психа моим друзьям-оборотням. Поржали бы вместе над его россказнями. — Джеймс скривил лицо, но промолчал. — Но я, честно, не ожидал, что он откажется от подачки. Насколько боится леса! А вообще… я бы не стал ему ничего давать. Не люблю попрошаек. Они какие-то мелочные, в жопу тебя целуют за всякую дрянь. Еще трясся над каждой своей плешивой монеткой.

— Да. Я б тоже ему не стал ничего давать. Это бесполезно. Ни ему, ни мне, что главное, это никакой пользы не принесет.

— Вот вечно ты говоришь так, будто человек делает что-то только для своей пользы.

— А зачем еще? Например, я помогаю деревенским, чтобы они меня не вышвырнули.

— А мне просто нравится совершать добрые поступки. Когда кто-то становится счастливее, мне хорошо от этого.

— Это так на тебя похоже! — отмахнулся Джеймс. — Но, заметь, и ты помогаешь из выгоды. Людям хорошо — тебе тоже. Если бы это не приносило радость, ты бы этого не делал. Хотя не понимаю, как можно радоваться, общаясь с оборотнями или троллями. Меня аж от одной мысли о них передергивает. — И Джеймс действительно весь содрогнулся. — На твоем месте я бы остался у старушки. По-моему, она будет только рада, если у нее появился собственный раб, которого можно откармливать картошечкой.

— Нет, спасибо, предпочитаю есть камни, — ухмыльнулся Ксандр.