Они пришли к Балерине, и начался поиск. Стопки книг на полу, полураскрытые тетради, передвижные лестницы, деревянный скрип и «Тсс!» библиотекарши, смех. Шкатулка как будто сквозь землю провалилась. Анджелос также просматривал полезную информацию: например, карты дома. Может, есть какие-то его правила, лазейки и так далее. Сначала ему помогала Пенелопа. Ей нравились книги, картинки в них, чертежи. Она смеялась, каталась на лестнице с колесиками. Потом девочка переключилась на Балерину: продолжила учить ее языку жестов. Корнелия хотела понимать немых людей, чтобы они не чувствовали себя обделенным. А отец Пенелопы был глухим. Матери ее он очень понравилась как актер пантомимы — творец творца — и она обучилась его понимать.

Общее дело несколько отвлекало Вениамину от ее чувств, но она оставалась беспокойной. Несколько раз о чем-то говорила с Джуно, с Корнелией. Элеон вся погрузилась в поиски шкатулки.

— «Я — художник, который не творит. Женщина, которая не любит. Мать, которая рождает через смерть», — прочла Вениамина в книге и подняла голову. — Здесь так написано. Я думаю… это фраза Кукольника. Библиотекарша сказала, что эта любимая книга царицы.

— Скорее всего, — согласилась Корнелия. — Она ведь отдала душу ради вечной жизни. Значит, раньше душа у нее все-таки была.

— Только не надо этого, — огрызнулся Анджелос. — Собираешься жалеть такую тварь?

— Да, мне ее жалко, — сказала Корнелия. — Как и всех в этом царстве. Уверена, у Кукольника были причины так поступить…

— Причины, может, и были, — оборвал ее Анджелос, — права не было.

Вениамина еще больше занервничала. Она подошла к Элеон и увела ее в сторону. Там, вся дрожа, она проговорила:

— Я должна тебе сказать. — Элеон безразлично посмотрела на девушку. Веня нервно улыбнулась, опустила глаза и продолжила: — Когда тебя утащил паук, мы все пошли за вами, но ты бы умерла, если б не Анджелос. — Вениамина пугливо перевела взгляд на Элеон, сжимая пальцы. — Я смотрела на этого гигантского монстра, его уродливое тело, и… меня сковал страх. Я не могла пошевелиться! Я знала, что ты умрешь, но не в силах была с собой справиться! — На глазах ее появились слезы. — Я не спасла тебя. Прости! Прости меня, пожалуйста! — лепетала она. — Я просто не могла! Не могла! Я трусиха! Я жалкая, я знаю. Я ужасна. Я виновата!

— Перестань рыдать, — с некой злобой прошептала Элеон. — Они почуют тебя… — Девушка обернулась, чтобы проверить, нет ли кукол поблизости.

— Я понимаю, что мне нельзя плакать! — воскликнула Вениамина. — Но не могу остановиться! Не могу взять себя в руки! Я умру здесь. Я просто знаю, что умру здесь! Не выберусь отсюда. Анджелос, наверное, сможет. И вы… Но не я! Я так слаба и жалка…

— Перестань. Даже если ты не справишься, Анджелос тебя спасет. Только не реви.

— Не спасет!

— Думаешь, жених правда бросит тебя здесь? Да он любого ради тебя порвет!

— Он не мой жених! — выпалила Вениамина.

— Что? — Элеон удивленно посмотрела на девочку.

— Я не Вениамина. Я ее двойник. — Девушка тревожно посмотрела в глаза Элеон, в них она прочла злость. — То есть… — она попыталась объяснить, — людям королевских кровей часто заводят двойников. И я один из таких. Меня зовут… Анна, — еле произнесла она от слабости. — И знаю, что ты подумаешь: я обманщица, выдаю себя за свою госпожу, еще перед ее женихом. Всё так. Но я правда попала к Кукольнику, потому что джинн рассказал мне про Анджелоса. То, что наш прекрасный Анджелос погибает здесь. А я всегда была в него влюблена. Он ведь такой… я таких не видела еще. И это кошмарно и отвратительно вдвойне. Но я не собиралась врать! Это Анджелос спутал меня со своей невестой. Я пыталась ему объяснить, но не смогла! Я ужасна! Я заслужила здесь быть!

Элеон молча уставилась на девушку. Анна плакала. Элеон молчала. Так не могло продолжаться!

— Веня… То есть Анна. — Элеон неловко взяла ее за руки и посмотрела в глаза. — Никто такого не заслуживает. Ты не сказала правду, но это… Не вини себя так. Я уверена, Анджелос поймет. Он может, конечно, поругается — он ведь совсем не сдержанный. Но поймет.

— Да не в этом дело! — Анна вырвалась от Элеон. — Дело во мне. Я проклята! И я заслужила это! Ты просто не знаешь… Из-за меня умер мой дядя. — Анна посмотрела на Элеон так, будто девушка должна была сразу всё понять. Но Элеон была невозмутима. — Я до сих пор гадаю, что сделала не так, — тревожно проговорила Анна. — Наверное, вела себя как-то вызывающе… Сказала лишнее, посмотрела слишком откровенно… улыбнулась. Одежда была… не закрытой… Он начал ко мне приставать. — Анна глубоко вздохнула через нос. — Потом прибежал папа. И он с дядей подрался. И нечаянно его ранил. Дядя несколько дней умирал. На третий его… папа… п-простил. А на четвертый… а-а-а… дядя позвал меня к себе и сказал: «Видишь, что ты наделала. Из-за тебя я рассорился с братом. Из-за тебя умираю. А мне бы жить да жить. Будь ты проклята за это». Он уже в бреду был, а потом скончался. Родители говорили, что всё нормально, но на следующий год отослали меня в дом к госпоже, и я стала ее двойником. Они просто не могли принять, что из-за меня папа стал убийцей родного брата. Может, хорошо, что я оказалась здесь. Когда умру, мне больше не придется мучится.

Элеон была поражена.

— Ты правда считаешь себя виноватой в этой ситуации? — сказала она. — Виновата в том, что твой дядя — урод?

— Всё, что бы ни случилось, — результат наших действий. Я его, наверное, каким-то образом…

— Да, даже следуя этой тупой логики, виноватой ты от этого не становишься. Он сам отвечает за свои поступки. И, наоборот, это значит, что бы ни произошло в прошлом, сегодня судьба в наших руках и всё может быть хорошо.

— Мой дядя мертв. Я этого не исправлю. Я в царстве Кукольника. И не сегодня, так завтра умру. — Анна пожала плечами. — Да и пускай оно всё катится…

Девушки вернулись к ребятам. Там Анджелос нашел карту дома и теперь ее рассматривал. Анна шмыгнула носом. Юноша поднял голову и, видя заплаканные глаза невесты, изменился в лице, привстал. Элеон решила отвлечь Анджелоса.

— Что там? — Девушка подошла к Маргарит, которая как-то странно стояла лицом к стене.

— Я думаю, шкатулка, — ответила малышка.

Анджелос услышал это и тоже направился к девочкам. В стене Элеон действительно заметила что-то вроде расщелины, начала ковырять ее и — о чудо! — тайник. Элеон открыла дверцу и потянулась за синей шкатулкой. Маргарит, чтобы ей помочь, взялась с другого конца коробки и вдруг в ужасе закричала.

Тут же библиотекарша от злости взвыла и побежала на шум. «Валим, валим!» Дети помчались прятаться в ванную. Анджелос успел схватить карту, Элеон — шкатулку.

Они сидели там тихо, замерев. По залам с книгами носилась библиотекарша, цокала ножками-прутьями. Элеон с опустевшими глазами крепко обнимала Маргарит. Малышка была вне себя. Она слегка покачивалась и бубнила из раза в раз:

— Я видела, видела…

Одиннадцать планет

Летают над землей.

Нам виден только свет,

Но смерть грозит судьбой.

Ты торопись бежать скорей,

Хватай подругу побыстрей.

Старуха к вам с косой придет

И души падших заберет.

Маргарит не успокаивалась. Анна тоже тревожилась. «Нет, это невыносимо, — думала Элеон. — Видеть чужую боль, ощущать чужие чувства, когда ты со своими не справляешься». Даже Анджелос казался подавленным. Он озадаченно рассматривал рог, который лежал в синей шкатулке.

— Так что же дальше будем делать? — взбудоражено шептала ему на ухо Пенелопа. Она словно воспринимала происходящее как игру.

— Думаю, — ответил наконец Анджелос и поднял глаза. — На сегодня всё. Мы устали. Нужен сон. Завра. Всё остальное завтра.

Когда цокот ножек-прутьев утих, дети выбрались из ванной. Тихонько они сдвинули книжные шкафы, накрыли их сверху покрывалом и улеглись в этой образовавшейся комнатке на подушках и одеялах. Спальные вещи достала Корнелия. Она же вызвалась дежурить ночью. Анджелос всё еще не доверял Балерине, но его клонило в сон, а поставить Элеон или Анну на стражу он не мог. Маргарит, вроде, успокоилась. Анджелос начал засыпать. Даже Анна больше не дрожала. Тут Пенелопа спросила: