— Стойте! — проговорила Элеон, пытаясь вспомнить, как его зовут. — Ксандр! Не уходи. Я не хочу быть одна. Зачем ты меня оставляешь?

Он испугался и словно стал тенью, истерзанную болью.

— Не называй это имя! Я мертв… пожалуйста, забудь меня и никогда не вспоминай. Я должен уйти навсегда.

— Как же? Я не могу тебя бросить. Мы ведь… семья.

— Нет, — говорил Ксандр нервно. — Такая семья тебе не нужна. Оставь всё это в прошлом, где ему и место. Меня, своих родителей. Словно мы плохой сон. Ты должна это сделать. Помнишь, как в детстве? — Он взял стакан воды, нашептал туда что-то и дрожащими руками протянул Элеон. — На, выпей это, и ты всё забудешь. Боль, страдания. Пожалуйста, выпей.

— Как тогда? — спросила Элеон. — Когда ты стер у меня память? Но я не хочу. Не хочу этого! Зачем ты так со мной поступил? Зачем оставил одну? Зачем просишь не называть Ксандром Атталем? Это твое имя, если ты заберешь его у меня, то я лишусь и своего — Элеонора…

— Не произноси! — закричал Ксандр. Он подбежал к сестре и закрыл ей рот рукой. — Разве не этого ты хотела — убежать от боли, от себя, стать другой?

— Меня зовут Элеонора Ат…

Внезапно зеркало, в котором они были, раскололось пополам, и Элеон начала падать в пустоту. Раздался звон битого стекла. Девочка хотела вернуться назад, в прошлое, тянулась к нему, но оно неуловимо ускользало. Элеон раскрыла крылья и полетела вверх, к свету, но тот удалялся, мчалась всё быстрее и быстрее, нельзя потерять, нельзя забыть…

Элеон резко стала глотать воздух и открыла глаза. Чьи-то руки дотрагиваются… Повсюду слизь, и запах… Мокро. Во рту слизь — Элеон выплюнула ее, в глаза светит лампа… Анджелос чуть поодаль бешено рубит саблей гигантского паука. Тварь еще корчится, бьется лапками, но почти всё содержимое монстра уже расползлось по полу. Девочки пытались успокоить Элеон — неумело. Она отскочила от них. Было слышно, как, тяжело дыша, Анджелос добивает паука. Закончил. Юноша вытер саблю и убрал ее в ножны, затем посмотрел на Элеон и подбежал к ней. Она этого не ожидала.

— Тебя и на пару минут нельзя оставить одну? — улыбнулся он, но, поняв, что сморозил глупость, извинился: — Прости. Ты в порядке?

— Меня только что пытался сожрать гигантский паук?

— Ну, не сожрать. Он хотел тебя утащить к Кукольнику. Но в общем и целом — да.

— Да, — ответила Элеон на первый вопрос юноши.

— Хорошо, — сказал Анджелос, глядя ей в глаза. Он знал, что не в порядке девушка, но не стал насаждать, а только улыбнулся.

Элеон вздрогнула и отвернулась. Корнелия проводила ее в ванную комнату, младшие девчонки стали умывать Элеон и чистить. Краем глаза девушка заметила, как Анджелос успокаивает Вениамину. Гигантские пауки, бедняжка Джудо… Веня всё рыдала и не могла остановиться, чуть не задыхалась. Анджелос пытался уровнять ее дыхание. «Вдох через нос… так, молодец. Выпяти живот. Выдохни… да. Втяни живот», — он говорил спокойно, плавно показывал руками движение воздуха и подбадривал Веню улыбкой. Элеон с досадой отвернулась.

…Этот странный сон. Сумбурный. Ужасный. Там был ее брат. Да, он. Наверное, это воспоминание. Ксандр стер ей память и… Зачем она пыталась сказать свое имя? Сердце бешено заколотилось, тело обмякло, в груди образовался ком, и внутри всё похолодело. Элеон обуял жуткий страх. Нет! Всего лишь дурацкий сон. Прочь! Исчезни! Девушка открыла глаза. Не думай о нем больше! Не смей!..

Дети покинули ванную, нашли укромный угол в библиотеке и уселись в кружок. Здесь должно быть безопасно. Местная библиотекарша — жуткая кукла, что не терпит шум. У нее повсюду книги-шпионы, которые следят за тем, чтобы посетители не говорили громко. И если она поймает нарушителя тишины — в общем, ему несдобровать. Поэтому куклы и ищейки редко заходят в библиотеку. Боятся. Можно спокойно продумать план.

Выйти из дома — реально. Сбежать из царства — нет. Оно заглатывает обратно. По крайней мере, способ неизвестен. Какие варианты? Джинн. Он способен выходить из царства, значит, и всех вытащить может. Но джинн подчиняется Кукольнику. Почему? Вероятно, у нее есть лампа. Корнелия подтвердила, что подобный артефакт хозяйка прячет в своей шляпе. Значит, снять головной убор, достать лампу и убраться отсюда навсегда. В чем проблема? Первое — Кукольник туго прикручивает шляпу к черепушке. Минут пять снимать. Второе — хозяйка не появляется без стражи. Есть варианты?

Элеон не могла сконцентрироваться на разговорах. Словно они ее не касаются. Она ощущала себя и весь мир какими-то искусственными и ничего не чувствовала. Ей снова казалось, что она находится внутри себя, как в коконе. Этот кокон окружающие считают за Элеон. Но настоящая она внутри, и она такая маленькая, беспомощная — лишь тень живого человека. Единственное, о чем девушка могла думать — это тот сон. Он почему-то жутко пугал ее. Элеон не могла объяснить себе этот страх, но даже мысль о том видении заставляла ее сердце сжиматься. И сон не выходил из головы и мучил ее. Ничего не чувствовать, не чувствовать, не… чувствую.

…Надо наброситься всем вместе на Кукольника. Пустота. С такой-то огромной стражей? Втереться в доверие и снять шляпу? Стражи доберутся раньше. Внутри пустоты и стражи не страшны, и сны. Вытолкнуть Кукольника из дома и там вытащить лампу. Вообще, даже если убедить тварь подойти к раскрытой двери, всё же царица-таки сильна, будет сопротивляться, стражи подоспеют. План под вопросом. Плевать.

Тут дети увидели безмолвного джинна. Но пришел он не за ними. Дворецкий передал библиотекарше синюю шкатулку и исчез. Кукла куда-то направилась. Анджелос с Корнелией последовал за ней. Остальные ожидали их.

Пенелопа всё болтала с Маргарит, расспрашивала ее о семье. Видимо, нелегко девчонке было после смерти сестры, вот и понадобилась подружка. Маргарит же, с одной стороны, не отвергала собеседницу, с другой, сторонилась ее. Что-то не нравилось малышке в Пенелопе. При этом Маргарит спокойно рассказала ей о семейном проклятье. Оно началось еще с бабушки и дедушки, которых всю жизнь преследовали неудачи и которые умерли молодыми — оставили одних дочерей. Отец Маргарит погиб за несколько дней до ее появления на свет, сама девочка родилась слепой. Но мать взяла на себя ответственность за будущее своего ребенка. Она бросила театр и все пять лет искала лекарство для глаз дочери, а также способ снять родовое проклятие.

Старшие девочки молчали. Элеон хотела тишины, и ее бесила болтовня. Вениамина же дико тревожилась, дрожала, готова была заплакать. Элеон считала, что Веня ведет себя глупо, ведь она, по сути, пострадала меньше остальных. Джудо стал куклой. У Пенелопы мертва сестра. Элеон чуть не убили. Маргарит вообще слепая. А у Вениамины всё в порядке, и она здесь не одна, а с женихом, который, по-видимому, ее любит.

Анджелос вернулся и позвал всех куда-то. Он и Корнелия проследили за библиотекаршей, но не поняли, куда она дела шкатулку. Так что понадобилась помощь. Дети пошли. Анджелос рассказал про шкатулку. В ней Кукольник хранит специальную подпитку для джинна. Прячет ее куда-то библиотекарша — только она знает место. И, значит, раз джинну нужна подпитка, без нее он ослабеет. Вероятно, детей красть не сможет. Да и вообще, наверное, мощная штука — вдруг понадобится против Кукольника.

Вениамина даже рядом с Анджелосом не успокаивалась. Юношу это раздражало, но он делал вид, что всё нормально, и поддерживал Веню. Поцеловал ее в лоб. Элеон посмотрела на Анджелоса осуждающе. Он растерянно пояснил: «Всё законно. Она моя невеста». «Я знаю», — без эмоций ответила девушка. Анджелос еще больше смутился и минуты через две подошел к Элеон. Вид у него был озадаченный.

— Слушай, я поразмыслил… Наше знакомство прошло как-то не очень. В общем, прости за мои слова. Я… просто, когда злюсь, говорю всё, что думаю.

— Это ты так извиняешься?

Анджелос улыбнулся.

— Не всё, что мы думаем, — правда, — сказал он. — Не принимай близко к сердцу.

— А я и не принимала.