— Я понимаю. — В его голосе не было злости, зато появилось искреннее недоумение. — Но зачем тебе это? Ты же сознательно ставишь под угрозу свою власть?

— Нет. — Эфа довольно оскалилась, наблюдая за изумлением, отразившимся на лице Рейта. — Пока я рас-с-споряжаюсь армией, разведкой и полицией, вы вряд ли с-с-сможете лишить меня влас-с-сти. А что до экономики, то ни я, ни мои дети никогда не будем прис-с-спос-с-соблены к тому, чтобы понять этот шарийс-с-ский лабиринт.

— Дети? — Рил подскочил в кресле. — А разве вы можете… — Он вдруг понял, что разговаривает с Императрицей, то есть с женщиной, и отчаянно покраснел.

Эфа ощутила его стыд и попыталась понять, чем вызвана такая странная реакция на безобидные, в общем-то, слова. Тут очень кстати в ее памяти всплыли уроки Горина — действительно, учитель рассказывал что-то о том, что в Империи не принято говорить с женщинами о деторождении, что это является крайней степенью невоспитанности, и тому подобную чушь.

— Да, я могу иметь детей. — Присутствующие удивленно уставились на нее, словно не могли поверить своим ушам. — Но, к с-с-сожалению, мои дети, с-с-сколько бы их ни было, будут только девочками. И унас-с-следуют вс-с-се мои с-с-спос-с-собнос-с-сти. — Эфа устало подняла глаза на пораженного герцога. — Я подумала, что тебе это с-с-стоит узнать заранее. Ведь это будут и твои дети.

— Ты хочешь сказать, что они будут так же выглядеть?

— Да. И не только.

— Но всё равно со временем твои потомки станут более похожими на людей. А твой указ не оставит выбора и им.

— Не будут. — Эфа кивнула на Хальзара, неподвижно стоящего в углу и наблюдающего за их разговором с нескрываемым интересом. — Он обс-с-следовал меня. Мои генетичес-с-ские изменения доминантны и передадутс-с-ся детям в полном объеме, кем бы ни был их отец. Подозреваю, Император с-с-собиралс-с-ся разводить с-с-своих телохранителей ес-с-стес-с-ственным путем. Это ведь гораздо дешевле, чем с-с-создавать каждого с-с-с нуля.

Рейт тихо выругался и поинтересовался:

— А ты уверена, что Хальзар не ошибся?

— Уверена. Он прекрас-с-сный доктор, даже по меркам диинов.

— Понятно. — Рейт перевел взгляд на окно, за которым солнце медленно двигалось к закату.

Эфа уловила его мысли о том, что сегодня был очень долгий и трудный день, и не могла с ним не согласиться. Но предстояло еще много дел, и она торопилась поскорее избавиться от самого неприятного из них. Разговор доставлял ей одни неудобства. Следующие слова герцога заставили ее насторожиться.

— Значит, проблем с престолонаследием не будет. Уже хорошо. Тогда, полагаю, нам пора заняться неотложными делами по упрочению своей власти. Не хотелось бы в один прекрасный день проснуться и обнаружить, что меня свергли из-за моей недальновидности. Хальзар, я поговорю с вами позже, а сейчас прошу меня извинить.

Эфа проводила подозрительно легко согласившегося с ситуацией герцога удивленным взглядом и повернулась к Хальзару:

— Ладно, с-с-с ним я потом разберус-с-сь. Ты подготовил доклад о том, что проис-с-сходит в Империи?

Рейт сохранял невозмутимое выражение лица до тех пор, пока за ним не закрылась дверь императорского кабинета, а затем обессиленно прислонился к стене и закрыл глаза.

— Ты слышал это, Рил? Или мне всё это только снится? Сегодня утром я готовился умереть, затем стал свидетелем государственного переворота, потом неожиданно оказался правителем огромной Империи и под конец мне сообщили, что все мои дети будут точными копиями матери, которую я иногда боюсь, а всё остальное время отчаянно мечтаю прикончить! Что может быть хуже?

— Не увидеть собственных детей. — Голос Рила, как всегда, звучал спокойно и рассудительно.

Герцог невольно улыбнулся старому другу:

— Наверное, ты прав. Но знаешь, я бы хотел попросить тебя держать меня в курсе всех ее замыслов…

— Я уже распорядился, милорд. Хотя не уверен, что это осталось для нее тайной.

— Не сомневаюсь. А теперь пойдем. Я собираюсь навести порядок во дворце и проследить за тем, чтобы починили систему безопасности.

— Мои люди как раз этим занимаются. Под присмотром диинов.

— Вот как? — Рейт помрачнел. — Значит, она мне всё-таки не доверяет.

— Скорее вам не доверяет новый начальник имперской Службы безопасности.

— Да, и кто он? — Герцог невольно восхитился скоростью кадровых перестановок. Эфа определенно делала успехи на непростом поприще правителя.

— Это она, милорд. Хиза — сестра Хальзара.

— Великий Саан! Да дворяне поднимут вой до небес, если узнают об этом!

— Ну, официально начальником числюсь я. Что, должен заметить, очень предусмотрительно с ее стороны и еще более укрепляет легенду о том, что реальным правителем Империи являетесь вы.

Рейт восхищенно покачал головой. Эфа прирожденная интриганка! Теперь он был даже рад тому, что у него нет планов по отстранению ее от власти. Тягаться с ней в искусстве плетения заговоров ему было бы очень трудно. Словно прочитав его мысли, Рил вздохнул:

— Это даже хорошо, что вас никогда не привлекали интриги. Кто бы ни создал Эфу — это был гений, но если бы я его встретил, то пристрелил бы на месте, как бешеную собаку. Сотворить такое с разумным существом — в голове не укладывается!

Герцог согласно кивнул и поинтересовался:

— Интересно, а кабинет мне уже выделили?

— Да, милорд. Кабинет Великого канцлера. Эфа уже успела упразднить эту должность.

Рейт тихо рассмеялся:

— Ну тогда веди, старый друг. Посмотрим, какие проблемы необходимо решать в первую очередь.

Через час он уже не улыбался. Дела Империи были в таком состоянии, что можно было смело говорить об экономической катастрофе. Бунты на окраинах и бесконечные празднества в столице истощили казну до предела. Огромный внешний долг наводил на грустные мысли о неспособности человеческого сознания объять необъятное, а многомиллионные армии безработных угрожали голодом. Рейт просматривал отчет за отчетом и мрачно думал о том, что если учесть тот факт, что на стол Великого канцлера они ложились изрядно приукрашенными, то можно уверенно говорить о скором соскальзывании Империи в пропасть гражданской войны. Нужно было срочно принимать меры, но вот беда — познакомившись с министром финансов и его подчиненными, он приказал вышвырнуть их из дворца, как абсолютно некомпетентных бездарей. Рейт подозревал, что они получили свои должности не за собственные заслуги, а благодаря влиянию и знатности родителей. Стало быть, еще одна проблема — кадры. Где прикажете искать компетентных работников, когда все университеты Империи давно уже превратились в места для светских сборищ титулованной молодежи, а никак не обучения?

Рейт только прикоснулся к старомодному колокольчику, заменяющему в кабинете Великого канцлера коммуникатор, как дверь бесшумно распахнулась, и на пороге появился диин, откомандированный ему в помощь. Герцог попытался скрыть, насколько неуютно чувствует себя в присутствии своего помощника, но, как он и подозревал, не очень в этом преуспел.

— Мне нужны компетентные экономисты, хотя бы один! — Диин невозмутимо выложил перед ним на стол список из тридцати четырех имен. — Что это?

— Я запросил у Рила список финансистов, попавших в немилость Императора за последние двадцать лет. Все, кто перечислен в этом списке, до сих пор живы и находятся в здравом уме.

Рейт ошарашенно посмотрел на невозмутимого диина и осторожно поинтересовался:

— Предоставил ли вам начальник Службы безопасности их досье?

— Конечно. Принести?

— Да, и немедленно.

Диин молча повернулся и покинул комнату, герцог устало откинулся на спинку мягкого кресла и попытался избавиться от навязчивой головной боли. Ему предстояло еще много работы. Как только его помощник…

Диин снова возник на пороге кабинета. В одной руке он держал большую стопку папок, на этот раз хотя бы электронных. Паранойя Рила иногда приобретала неудобные для окружающих формы. Хоть и было известно, что считать информацию с электронных папок можно только теоретически, его начальник Службы безопасности предпочитал не сбрасывать со счетов такую возможность и все важные данные по старинке хранил в записях на бумажных листах. Рейт не знал, как там насчет безопасности, но вот читать информацию в подобном виде было крайне неудобно. Погруженный в свои мысли, герцог не обратил внимания на то, что диин держит в другой руке, и невольно вздрогнул, когда перед его носом появился стакан с анальгетиком.