– Ага. Щас! – Дашка метнулась в кабинет и выбежала с сумочкой. – Зачем тебе потом за мной заезжать?

Это было разумно.

– Ладно, – махнул я рукой, – раз уж ты одета для визитов…

Из-за двери, хмурясь, выглянула директриса.

– Дарья Николаевна, по-моему, вам лучше остаться.

Дашка тряхнула пепельной гривой.

– Пособие я уже выбрала. – Она взяла меня под руку. – Мы позвоним вам, Зинаида Павловна. Позже.

Зинаида сокрушенно покачала головой:

– Глеб Михайлович, вы уверены, что я не должна…

– Абсолютно уверен. – Я приобнял боксера за плечи. – Поспешим, друзья мои. Павел Тимофеевич заждался небось.

Дашка молча сжимала мой локоть, а боксер, пока мы спускались по школьной лестнице, ухитрился буркнуть мне в ухо:

– Он хорошо платит, Француз. Обалденно платит.

Остальные охранники безмолвствовали, пялясь на Дарью. И на небе не осталось уже ни облачка. Вот что значит ведьма.

Фирма «Стратосфера» действительно располагалась в одном из переулков, прилегающих к Тверской. Место было престижное, да и новехонький пятиэтажный особняк из стекла и бетона соответствовал району для богачей.

Когда вслед за джипом охранников мы припарковались на стоянке, я уже обрисовал Дарье литературный портрет Хлыстина. Она ошеломленно упрекнула:

– Сколько дней молчал, морда. Хотел, чтобы я прочла о нем в твоей книге?

– В нашей книге, – поправил я. – Потому и не трепался, что тебе, как редактору, необходима свежесть впечатлений.

Дашка возвела очи к небесам:

– Этот его список… сдохнуть можно!

К «жигуленку» подошел боксер, распахнул дверцу и галантно предложил руку. Царственно кивнув, Дарья вышла из машины.

– Спасибо, сэр.

– Рад служить, леди, – улыбнулся охранник.

Остальные трое не улыбались, сохраняя на лицах почтительное выражение. Черт побери, где я? В логове московского гангстера или в Букингемском дворце?

Мне никто не подал руки, пришлось выбираться самому. Охранники развернулись «кругом» и зашагали к стеклянным дверям, слева от которых красовалась золоченая табличка «Закрытое акционерное общество „Стратосфера“. В это самое общество мы с Дашкой и вступили, пройдя вслед за охранниками вестибюль, миновав других охранников с металлодетектором и еще охранников на этаже. Боксера тут все знали, кивали ему с уважением.

Наконец, мы приблизились к пышнотелой цветущей секретарше, восседавшей за тремя телефонами и компьютером, которая сухо проговорила:

– Минутку. Павел Тимофеевич сейчас… – Разглядев за спинами охранников меня с Дашей, она осеклась и побелела как полотно.

Еще бы! Мы с ней были неплохо знакомы. Эта милая дама четыре месяца назад опять же была секретаршей у фотомодели Виктории Бланш, которую я убил. А убил я её потому, что она оказалась Змеей. То есть бякой в мировом масштабе – чем-то вроде Дьявола в прекрасном женском облике. Мы, с позволения сказать, Мангусты, охотимся именно за Змеями, а не за оборзевшими московскими бандитами с их челядью и секретаршами.

– Узнал? – шепнула Дашка.

– Хуже, что она узнала нас, – шепнул я.

Сопровождавший нас боксер меж тем поправил перед секретаршей бабочку:

– Шеф нас ждет, Жанна. С нетерпением.

Жанна Блинова, так звали секретаршу, не сводя с меня панического взгляда, сумела лишь кивнуть. Боксер, то ли не отличаясь наблюдательностью, то ли будучи принципиальным пофигистом, этим кивком удовлетворился. Постучав для порядка, он распахнул дверь кабинета. Мы с Дашкой стояли за его спиной, и трое охранников дышали нам в затылки. Из кабинета донесся раздраженный возглас Павла Тимофеевича:

– Чего тебе?!

– Привез, – отрапортовал боксер.

– Куда ты привез его, ублюдок?! – взвизгнул Хлыстин.

Спина боксера напряглась:

– Вы сказали: в офис.

– В какой офис, мудак?! Я велел в Кузьминки, а не в центральный!

– Павел Тимофеевич, вы не говорили: в Кузьминки. Вы просто сказали: в офис.

– Ты что, паскуда, издеваешься?! Щас я тебя…

Слушать этот диалог было скучно, да и время поджимало: Стас, Илья и Сычиха небось уже нервничают. Дашка поднесла ко рту два пальца, сложенные кольцом, и взглянула на меня вопросительно. Я кивнул, и она свистнула. Ни от кого не слыхал я такого оглушительного разбойничьего свиста, какой умела издавать моя жена.

Боксер присел в дверях кабинета. Охранники за нашими спинами подскочили. Секретарша едва не хлопнулась в обморок. При том еще несколько охранников примчались на шухер. Отодвинув оглушенного боксера, я вошел в кабинет. Дашка – за мной. Пора было ставить точку.

Кабинет был просторный, с шикарной офисной мебелью, компьютером и сейфом – все, как положено. За полированным столом с бокалами коньяка восседали трое: хозяин кабинета и разлюбезные мои Папаня с Васей. Обмывали, вероятно, очередную удачную сделку. Павел Тимофеевич одет был, как обычно, в костюм-тройку, и трость его стояла, прислоненная к креслу. Честь и совесть российского криминала Игнат Дока с верным Василием опять затянуты были в галстуки (видать, это входило у них в привычку). При нашем появлении все трое, едва скользнув по мне взглядом, уставились на Дашку. Реакция их казалась одинаковой, но имелись различия. Василий улыбнулся, продемонстрировав великолепные зубы, и Дарья улыбнулась в ответ. Игнат посмотрел обеспокоенно и неодобрительно покосился на Павла Тимофеевича, пожиравшего Дашку глазами. Морщинки на лице Хлыста собрались в гримасу обалдения, а изо рта разве что слюна не капала. Однако он прокашлялся и перевел взгляд на маячившего в дверях боксера.

– Кто свистел?

– Я, – призналась Дарья. – Понравилось?

Вася улыбнулся еще шире.

– Без понтов, – подтвердил он уважительно. Уж он-то знал.

Хлыстин отмахнулся:

– Брось. Такая женщина…

– Повторить на бис? – предложила Дашка.

Я легонько ее отодвинул:

– Хорошего понемножку. – И обратился к Хлысту: – Чего надо?

Таращась на Дарью, Павел Тимофеевич пробурчал:

– Про список помнишь? – Он покосился на Игната с Васей, явно прикидывая, стоит ли при них продолжать. Затем вновь прилип глазами к Дашке, хлебнул коньяка и выпалил: – Там адреса и даты. Насчет цены мы договорились. А что сегодня сделано? Ни черта не сделано. Думаешь шутки со мной шутить?

Дашка сжала мой локоть:

– Поскольку вы смотрите на меня, пожалуй, я и отвечу.

Водянисто-голубые глаза Павла Тимофеевича будто подернулись масляной пленкой.

– В принципе, не возражаю. Но позвольте вопрос: кем доводитесь вы этому… э-э… молодому человеку?

– Наложницей, – брякнула Дашка. – Он с детских лет меня развращает.

Плутоватые глазки Игната уткнулись в бокал с коньяком. Вася крякнул наподобие утки. Даже у боксера вырвался сдавленный смешок. Но Хлыстин изволил отреагировать серьезно:

– Так часто бывает… Как, простите, вас зовут?

– Даша.

– Очень приятно. А меня – Павел Тимофеевич. Так часто бывает, Дашенька, у молодых вертопрахов: поматросил и бросил. Заводят себе на стороне каких-нибудь медсестричек, школьных директрис… – Он метнул на меня уничижительный взгляд. – О вкусах, конечно, не спорят. Кто-то любит клубничку, кто-то сыр с душком. Однако мужчины солидные…

– Медсестрички, значит? – Дашка нахмурила на меня брови. – Директрисы? Всегда знала, что ты кобель.

Я постучал по стеклу своих часов:

– Ближе к списку.

– Ах, да! – спохватилась Дарья. – Насчет списка, Павел Тимофеевич… в смысле, кого там ограбить, кого замочить… – Она как бы запнулась, подыскивая слова.

Игнат с Василием вылупились на партнера по бизнесу.

– Что за дела, Павел? – осведомился Папаня.

В водянисто-голубых глаза Хлыстина собирались грозовые тучи.

– Меньше знаешь, крепче спишь, – процедил он сквозь зубы.

Дашка между тем прочирикала:

– Насчет списка, Павел Тимофеевич, полный порядок. Засуньте этот список себе в задницу. Понятно я выражаюсь для солидных мужчин?