– По вашим каналам? Свет, что у тебя с головой?

Светлана в досаде села.

Я утешил их:

– Адрес узнаем через ФСБ.

Рыжий протянул мне мобильник:

– Давай. Сгораю от нетерпения.

Взяв телефон, я набрал домашний номер генерала. Трубку никто не поднял. Тогда я позвонил в кабинет на Лубянку. Там тоже была тишина: суббота все же. Набрав мобильный номер генерала, я" услыхал: «Абонент временно недоступен»… На всякий случай перебрав все номера сначала, я получил тот же результат. С нарастающим чувством тревоги я вернул телефон Стасу.

Тревога моя, конечно же, передалась жене. Она не сводила с меня взгляда.

– Нигде нет?

Я развел руками:

– Суббота.

– Думаешь, с ним тоже…

– Даш, ничего такого я не думаю. Поехали, перезвоним ему из дома.

Все разом засобирались.

Сложив в стопку распечатки несчастных случаев, Илья спросил:

– Завтра в десять, как обычно?

– В одиннадцать, – поправил я. – Гномкин готовит ловушку к двенадцати, так что успеем.

– Если не опоздаешь к одиннадцати, – уколол меня Рыжий. – Ладно, Илюха, погнали. Дел невпроворот.

Дашка поправила на Светлане воротничок майки.

– Сычиха, убери суп в холодильник.

– Без тебя бы не догадалась, – буркнула Светлана.

Илья обронил, направляясь к двери:

– Она жутко похожа на Ольку Самарскую.

– Илюша! – сверкнула глазами Дашка. – Я займу ножовку у соседей!

Из квартиры мы выходили вместе. Стас обернулся в дверях:

– Свет, завтра мыть посуду моя очередь.

Светлана смотрела нам вслед. Молча стояла и смотрела.

Войдя домой, мы с Дашкой тотчас направились на кухню. Жена погладила лежащий у плиты булыжник:

– Привет, Пьер! Пустить бы тебя по Москве на волю!

Взяв с холодильника телефон, я уточнил:

– Это будет революция?

Дарья качнула «конским хвостом»:

– Нет, обычное хулиганство.

– Тогда ладно, – согласился я. – Но действуй избирательно.

С телефоном я прошел в комнату. Дашка последовала за мной.

– Может, искупаться сходим? – приоткрыла она дверку шкафа. – В кои-то веки.

Меж ее платьев проглядывал зеленый луг, над которым в безоблачном небе светило солнце. Прекрасный стерильный мир, воплощенная мечта о рае. А московское солнце почти село, лишь краешек его отражался в окнах дома напротив.

– Попробую вызвонить Оксфорда, – сказал я. – Потом сходим.

Дашка захлопала в ладоши.

Генерал Рюмин отозвался по домашнему телефону. Я облегченно вздохнул.

– Борис Викторович, – произнес я, – позвольте отчитаться о проделанной работе.

– Весь внимание, – устало ответил генерал. – Неужели информация пригодилась?

Я присел на диван. Дашка, устроившись на моих коленях, привычным манером принялась подслушивать.

– Пригодилась – не то слово: она сработала, – заверил я. Затем выложил то, что удалось извлечь из компьютерных распечаток, и в конце подытожил: – Как выяснилось, звонок вашего партнера по покеру насторожил меня не зря.

После продолжительного молчания Оксфорд прочистил кашлем горло.

– Не знаю, что и сказать. Все эти погибшие чины МВД рисуют такую картину…

– Понимаю, поверить трудно, – ввернул я поспешно. – Но постарайтесь отнестись непредвзято…

– Да нет, – перебил на сей раз генерал, – поверить не столь трудно. – Он выдержал паузу. – Сегодня умер Зимин.

Разумеется, я спросил:

– Кто такой Зимин?

Дашка постучала себя по лбу.

Оксфорд хохотнул:

– Глеб Михайлович, вы меня не разочаровали. Зимин – министр внутренних дел. Нынче на приятельском междусобойчике, где собрались ближайшие соратники с женами, Евгений Денисович повел себя странно. По утверждению многочисленных свидетелей, он выронил бокал с мартини, указал на куст жасмина и закричал: «Опять ты?! Убирайся, подлюга!» Затем обеими руками ухватил себя за горло, захрипел и рухнул на газон. Обомлевшая супруга вызвала семейного врача, который прибыл через несколько минут. Но министр, увы, уже… Без вскрытия врач определил обширный инфаркт. Так-то, Глеб Михайлович. Только что стало известно, что министром в спешном порядке назначен Анисимов. Как вам сюрприз?… А вы говорите, трудно поверить.

Отстранившись от трубки, Дарья округлила глаза:

– Ни фига себе!

Перед моим мысленным взором возник Виталий Анисимов – пузатый улыбчивый дядя в милицейской форме.

– Сегодня ведь суббота, – пробормотал я. – Когда ж успели соблюсти процедуру?

– Кого у нас волнует процедура? – ответил генерал ФСБ. – В понедельник утвердят или во вторник – он уже принимает поздравления, обещает решительно давить преступность и выражает соболезнования вдове. – Генерал вновь выдержал паузу. – Но ведь доказательств нет, Глеб Михайлович. И вряд ли появятся.

Я вздохнул:

– Разумеется. Но каждый получит, что заслужил. Своим же оружием.

– Аминь, – поставил точку Оксфорд.

После молчания я полюбопытствовал:

– Призраки не беспокоили, Борис Викторович?

Генерал хмыкнул:

– Призракам было не до меня. Они освобождали министерское кресло.

Мы с Дарьей переглянулись. Вот, значит, почему в последнее время двойники оставили нас в покое. Внушатель был занят карьерой шефа. Теперь, видимо, он получил отпуск, и нам следует ждать дорогих гостей.

– Борис Викторович, – сказал я, – не могли бы вы узнать для меня адрес ЛСД?… Э-э… Льва Савельевича Дьякова, коренного, вероятно, москвича.

– Отчего же, – откликнулся Оксфорд, – прописку у нас еще не отменили. Записываю: Лев Савельевич Дьяков. Возраст?

– Где-то… – прикинул я, – года тридцать два – тридцать четыре.

– Что-нибудь еще, Глеб Михайлович? Могут оказаться полные тезки, сами понимаете.

– Десять лет назад был студентом геофака. Шесть лет назад работал менеджером в строительной фирме «Высотка».

– Думаю, этого достаточно. Утром вам позвоню, в четверть одиннадцатого. – Простившись, генерал дал отбой.

Дашка забрала у меня телефон.

– Жить становится все интересней.

Я усмехнулся:

– Казалось бы, куда еще?

Она указала на шкаф:

– Либо искупаемся, либо я свихнусь.

– Выбираю купание, – вздохнул я. – Слезай с колен.

– Не сразу. – Дашка обняла меня за шею. – Дай собраться с духом.

В дверь позвонили.

Дарья насторожилась.

– Мы кого-то ждем?

Я пожал плечами:

– Вопрос стоит иначе: мы кого-то не ждем?

Позвонили снова. Тихий такой звоночек.

Мы с Дашкой вышли в прихожую, и я распахнул дверь.

Вскрикнув, жена повисла на моем плече. Да и сам я, признаться, дрогнул.

У порога стояла семья Колесниковых в полном составе: горбатая бабушка, Сашка и Танька. Все трое истекали кровью, сочащейся из многочисленных ран. Причем у бабушки была сломана нога, у восьмилетнего Саши выбиты были зубы, а рука четырехлетней Тани словно висела на ниточке. Все трое разевали рты в немом крике. И, будто отзываясь на этот крик, каждая клеточка моего тела завопила от боли.

– Это он! – всхлипнула Дашка. – Он! Он!

Отстранив потрясенную жену, я метнулся на кухню. Из окна, невзирая на вечерний сумрак, я разглядел желтое такси. Нельзя было терять ни мгновения.

Выскочив в прихожую, я подхватил Дашку на руки и внес в комнату. Истерзанные Колесниковы так же беззвучно проковыляли за нами. Прикрыв глаза, я сконцентрировался. Тренированный мозг окутал себя защитным полем, которое научился индуцировать. Когда я открыл глаза, призраки исчезли. Но не для Дашки. Съежившись у меня на руках, она с ужасом пялилась в пустоту.

– Не двигайся, – приказал я, усадив жену на диван. – Что бы ни случилось, не двигайся.

Она кивнула, продолжая смотреть в пустоту.

Я выбежал из квартиры.

В тихих июльских сумерках желтое такси выглядело раскормленным колорадским жуком. Водитель дремал за рулем, надвинув на лицо кепку. Я распахнул дверцу, сел рядом и сказал:

– Доброго здоровьичка.