– Хорошо, давай сюда, – Эгивар Трой поднялся и обернулся к Сергею. – Ну что, земляк, лорд Ант… Кстати, а как твое настоящее имя?

– Сергей…

На пороге возник Аника. С синяками вокруг вытаращенных глаз, и белым-пребелым лицом. Увидев короля, лицо начало покрываться бурыми пятнами – Сергей всерьез забеспокоился, что он сейчас грохнется лбом.

– Вот и твой друг, – сказал Эгивар Трой, оглядел его с ног до головы, удовлетворительно хмыкнул и повернулся к Сергею. – Значит, договорились? Дай весть с Нипорога, как там все у тебя сложилось. Если приедешь и расскажешь сам – будет еще лучше. Я буду ждать.

Он повернулся и вышел – перепуганный Аника грохнулся в поклон уже в спину. По дому опять прогремели кованые сапоги, громко захлопала входная дверь, потом в комнату быстро заглянул Ивар Ратник, удивленно посмотрел на Анику, дружески подмигнул Сергею и побежал догонять своих.

Аника наконец поднялся с пола и обернулся, потом кисло улыбнулся и виновато развел руками – ужасно довольный Сергей не выдержал и расхохотался, парень вместе с ним. В комнату сразу заглянула Лара, тут же хлюпнула носом и бросилась на шею Анике. В глубине коридора осторожно замаячили сверкающие лица остальных… В комнате надолго застряло дружное причмокивание, довольное уханье и повизгивание – семья Аники, за исключением естественно Лары, почему-то стеснялась при Сергее проявлять более слышимые звуки.

Сергей подтянулся повыше, устраиваясь поудобнее – не каждый день удавалось увидеть подобные искренние картины. Лара натолкнулась на его довольный вид и, уперев руки в бока, ехидно заметила, что совсем не обязательно было вызывать к себе короля. Можно иногда быть и поскромнее… Сергей приложил руки к груди и клятвенно пообещал ей хорошего ремня – как только встанет на ноги. Лара тут же объявила, что хоть сейчас, надо только принести лавку. Пожалуйста, лично от него самого – всегда готовы, как только ему вздумается, потом будет что рассказывать внукам… Сергей замолчал и закатил глаза кверху, мысленно пожелав всяческих успехов Анике. С этой бестией лучше всего – молчать…

– Это что, патроны? – Листок в сердцах швырнул горсть под ноги – по полу зазвенели новенькие зеленые гильзы. – Это называется «патроны»? – он набрал в грудь побольше воздуха. – Это дерьмо собачье, а не патроны! Дерьмо, сделанное специально, чтобы угробить самих себя! Лигва! Ты мне только что докладывал, что полностью наладил производство…

– Я дознаюсь до причины… – один из шеренги людей округлил глаза.

– Пока ты будешь дознаваться – половина города будет лежать в развалинах! – зло прошипел командир, и вдруг закричал: – семнадцать!!! Семнадцать человек, ты слышишь, да? Были ранены только сегодня утром, на тренировочных стрельбах! Я что, говорил что разрешаю гробить людей?

– Из-за моих патронов только трое… – опять начал человек.

– Молчи, Лигва, лучше помолчи, – махнул рукой Листок и повернулся к остальным – длинная шеренга людей сразу прекратила тихий гомон. – Я предупреждал насчет погромов? Маута?

– Какие погромы, командир… – опешил смуглолицый парень. – Вы насчет Хвостика, да? Так в Хвостике сто лет никто не живет! Вы же сами сколько раз говорили – не спи, давай, укрепляй север…

– Ты туда хоть иногда смотришь? – старший «крот» махнул головой за окно, где за пределами города лентой изгибалась «живая» дорога. – Смотришь? Скоро людей нужно будет в подвалах селить, и на чердаках… – он скривился, как от зубной боли: – сто лет никто не живет… Я вот подселю в твой дом еще две или семьи…

– Да нет у меня никакого дома! И люди мои никогда… – начал было обиженно парень, но на него сразу зацыкали со всех сторон, и он угрюмо замолчал.

– Доктор? А где, интересно, доктор? – командир удивленно огляделся по сторонам. – Его что, как всегда, не касается совещание? Я не пойму, у меня есть заместитель, или у меня нет заместителя?

– Доктор в лазарете, – отозвался кто-то из шеренги. – У тех троих, раненных на стрельбе…

– У него что, нет помощников? – сразу обернулся Листок. – Там целый штат помощников, гантибас ему в зубы, на то и лазарет! Аль нет, как всегда, надо все самому – другие дела его не касаются… – он сокрушенно вздохнул и махнул рукой: – ладно, все свободны! Дочер, Арма… – двое из засуетившихся приостановились. – Что с техническими чертежами, и со сталью? Получается?

– Есть наметки, – радостно осклабился первый.

– Чертежи давно готовы, я же докладывал… – добавил второй.

– Живей, времени нет! – отрезал старший «крот». – Первый же пулемет – на водонапорную башню! У ворот. Остальные – дальше, по периметру…

– Да знаем мы…

– Знаете, а пушку смастерить не можете! Ладно, все знаю… Вперед! И вызовете сюда доктора! В конце-концов…

Оба одновременно кивнули головами, и следом за остальными исчезли за дверью – Листок проводил их взглядом. Потом опять вздохнул, подошел к окну и сложил руки на груди, мрачно теребя подбородок…

Жизнь вступала в совершенно неожиданную фазу. В совершенно неожиданную… В неизведанную, непонятную, радикально отличающуюся и абсолютно непредсказуемую – с любых сторон. Что же теперь будет, гантибас, что? Что их ждет? Такого бунта Империя не знала, наверное, со времен своего основания…

Город они взяли. Быстро и без особых потерь. Городские боски не оказали сильного сопротивления, да и… Может быть и потому что – помогли жители. Сами жители, спокойные жители, мирные жители… Вдруг взяли, забурлили, заклокотали беспокойной толпой по улицам, открывая окна и двери, как будто поднятые необъяснимым зовом, как будто что-то почувствовав – что-то такое, что почувствовав раз, – нельзя забыть и выкинуть из головы. Правильность. И зов совести… Беспокойный, еще пока ничего не понимающий народ заполнил улицы, и разоружил местную власть. И тут же, вдруг и все вместе – перешел под знамена восставших подпольщиков. Это оказалось такой неожиданностью, что полностью выбило из более-менее продуманной колеи всю операцию. И не только по взятию города, но и дальнейшей схемы всей обороны…

С людьми что-то произошло. Больше не было векового разделения на своих и чужих, на подпольщиков и горожан… Больше не было озабоченных и равнодушных, в людях проснулась ненависть – причем, во всех и сразу. Ненависть к обособленности, ненависть к «зачем мне это надо?» и «буду ли я с этого что-то иметь?» Ненависть к существующим порядкам, и к тем, кто эти порядки устраивал. Спала липучая шелуха, неожиданно широко распахнулись глаза, и люди увидели за облаками солнце… Вот только покажется ли оно, это солнце?

Они не умели ничего. Не умели воевать, стрелять, слаженно перегруппировываться, прятаться, используя складки местности и дома… Читать карты и схемы, ориентироваться, проводить рекогносцировку, быстро принимать решение. Но зато прекрасно знали дисциплину. И умели слушаться, и подчиняться. И это было уже кое-что. Вот только времени совсем в обрез – доммские родеры должны были появиться не сегодня-завтра…

Листок вздохнул. Бунт, настоящий бунт. Да еще каких масштабов… Он был скептиком по натуре, и привык верить только фактам. К тому же – только испытанным и проверенным фактам. А тут… Тут приходилось больше полагаться на интуицию. И веру. Совсем другую веру. В душу, совесть и сердце…

Они многое успели. Они торопились, прекрасно всё понимали и не надо были никого подгонять. Быстро наладили производство, смогли модернизировать и выпустить некоторые образцы оружия, что было очень важно – ввиду постоянно прибывающих и прибывающих, новых людей…