Теплая мягкая ладонь ощутимо провела по волосам Сергея, и такой знакомый голос прошептал: «Сережа…» Сергей улыбнулся и медленно открыл глаза — именно этого ему недоставало для полного ощущения счастья, именно этого голоса…

Он лежал на удивительно зеленой траве с удивительными цветами, горячий лоб охлаждал удивительно ароматный ветерок, над головой поднималось удивительное небо. И рядом были удивительно зеленые и, как всегда, немножко виноватые глаза…

«Лена, солнышко ясное… Лена. Как мне недоставало тебя все это время… Только не уходи, ладно?»

«Ты похудел, Сережа. И осунулся… О чем ты все время думаешь?»

«О вас, дорогие мои. О тебе, о детях… Как они?»

«Хорошо, милый, хорошо… У нас вообще все хорошо. Только вот ты, Сереженька, беспокоишь…»

«Гм… Наверное, я понимаю. В последнее время моя жизнь напоминает карусель…»

«Не в этом дело, Сережа. Твое сердце — вот поле брани».

«Мое сердце принадлежит вам, Лена. В нем ваша любовь. И не появится больше ничья…»

«Любовь, Сереженька, дается человеку не для того, чтобы ее использовали как предмет. Ее не вынимают из сердца, и не отдают, и не оставляют в залог. Она — огонек, который согревает тебя и близких… Особенно тех, которые могут оказаться рядом. Она дается не каждому, и этого можно легко лишиться».

«Я буду всегда любить вас».

«Ты люби нас всегда, милый. И мы тебя. Но это не значит, что ты больше не должен видеть счастья. Там — на земле, где твой путь не окончен…»

«Как это, Лена? Мое сердце — с вами…»

«Посмотри на свое сердце, Сережа. Какое оно? Оно полно тоски и одиночества. И что еще хуже, желания смерти. Нельзя поступать так с тем, что дается свыше».

«Я понимаю… Но… Как же иначе? Разве можно это отдавать кому-то еще?»

«Сердце не отдается и не продается. Оно твое, и оно не бывает пустым долго. Но в твоей воле — чем его наполнить. Огонек зажегся в твоем сердце, верно? Хорошо, если тебе дарится любовь…»

«Мне кажется, это напоминает измену…»

«Что ты… Ты просто очень многого не знаешь. Там, где мы, — нет измены. Как и очень многого другого, плохого, ставшего привычным на земле… Твоя любовь к нам всегда будет с нами. И останется с нами… И ты тоже будешь любить нас всегда. Но тебе дается больше. И это — не измена. Это то, что должно быть в душе у каждого человека, и это — нельзя терять. Прощай, Сережа…»

«Постой, Лена, постой… Я ничего не понял. Так быстро… О каком еще огоньке речь? Уж не о принцессе ли… Но ведь там… Ты ведь знаешь, что было там?»

«Вот и разберись с этим, Сережа. Для этого и дается человеку разум, сердце и жизнь…»

«Лена… Подожди, Лена!»

Рядом уже никого не было. И начали исчезать, растворяясь, и мягкая зеленая трава, и удивительные цветы, и прекрасное голубое очень глубокое небо… Сергей вздохнул, но на сердце, как это ни странно, почему-то не было горести. Он оглянулся, бросив прощальный взгляд на быстро темнеющий вокруг Эдем: «Кстати. А ведь я уже это видел…»

— …задевая кончиками волны. Это было запоминающееся зрелище. Гордый, белый, как снег в горах, размах крыльев — шагов десять, наверное…

— И на вас всех напал столбняк.

— Точно. Только боцман все шептал: «Рух, гантибас, это же Рух, ядрено полено… Кто нам поверит?»

Сергей мягко вынырнул из теплых объятий беспамятства и открыл глаза. Над головой незамысловатым конусом сходился сводчатый потолок, в высоком стрельчатом окне без стекол поблескивали звезды. Рядом приглушенно разговаривали, причем один голос, как раз рассказчика, был приятно знаком.

— И поверили?

— Какой там. В адмиралтействе сразу — морской мираж, к тому же полное голодное и нервное истощение… Сколько лет прошло. Но для меня это всегда как будто вчера. Как мечта, греза, которую увидел глазами.

Сергей потихоньку осмотрелся — где это он? Хотя чего думать — в крепости, и так понятно. Значит, князь все-таки подоспел…

— И что потом?

— А что потом?

— Ну, ты же сам знаешь. Это же легенда. Кто увидит белую птицу Рух…

— Ага, конечно. Все как в легенде. Ты знаешь, что было потом…

Кто-то, помолчав, вздохнул:

— Я тоже никогда не верил в сказки про счастье.

— Подожди-ка…

Сергей, поняв, что раскрыт, приподнялся на локте:

— Я рад тебя видеть, Сват.

Он был искренне рад, но не знал, как себя вести, — все-таки прошлый раз он подвел наемника. Которого уже считал почти другом. Когда провалялся пьяный в погребе…

— Ант, костылем тебе по заду! Живой, мерзавец…

Сват, сверкнув довольными глазами, обнял его за плечи — у Сергея потеплело в душе.

— Значит, выполз из Роха, рохер. Ну молодец…

Сергей слегка нахмурился, воспоминания неприятно колыхнули память:

— Ты и про это знаешь…

— Еще бы. Ладно, потом. Как ты себя чувствуешь?

— Да все в порядке…

— Тогда лучше поднимись — перед тобой князь. Мой лорд, прошу вас. Серый Ант.

Сергей торопливо поднялся. В кресле у камина, небрежно откинувшись на спинку, за ним наблюдал человек, и по всему было видно сразу — это князь. И это воин. Черные с проседью волосы, черные брови и коротко стриженная борода тоже с проседью. Сверкнувший огнем взгляд человека, привыкшего правильным считать свое мнение и привыкшего к согласию с этим от других. Такие не командуют, такие повелевают.

Сергей мельком бросил немного растерянный взгляд на кушетку, с которой встал, — он что, спал в комнате князя?

— Как ты себя чувствуешь? — Темные глаза смерили с ног до головы его не привлекающую внимания фигуру. Сергей слегка поежился — он никогда не отличался крепким сложением или завидным ростом.

— Спасибо. Прекрасно…

— Скромность — хорошее качество. Вряд ли кто-нибудь может ощущать себя прекрасно после такого боя.

Сергей прислушался к своим ощущениям. Действительно странно, от усталости — тяжелой изматывающей усталости и отупения — не осталось ни малейшего следа.

— Спасибо, светлый князь. Но я в самом деле чувствую себя прекрасно.

Князь поднялся, бросив на Сергея благожелательный взгляд.

— Я рад приветствовать хорошего воина. И не только приветствовать. У меня будет к тебе предложение, Серый Ант. И если действительно прекрасно, то я жду тебя к себе утром.

Сват поклонился, одновременно пригнув правой рукой взлохмаченную голову Сергея:

— Спокойной ночи, великий князь.

За ними захлопнулась простая одностворчатая дверь. Сергей оглянулся через плечо:

— Ну и ну… Вот так честь! Сколько времени я провалялся без памяти в его комнате? Я что, умудрился здесь произвести впечатление?

Сват как-то задумчиво посмотрел на него:

— Ты знаешь, я почему-то совсем не удивлен. Я даже что-то похожее ожидал от тебя, когда ты очнешься… Что ты сам не будешь ведать, что сотворил. Интересно, откуда я это знаю, а?

Сергей промолчал. Сват положил руку ему на плечо:

— Рох сговорился с жизнью — преподнести нам как можно больше загадок и сюрпризов. Причем некоторые из них просто не могут быть поняты разумом. Тебе не кажется, что нам надо немного поговорить?

Сергей кивнул:

— Возможно.

— Тогда завернем немного в сторону.

Они спустились по лестнице вниз — Сергей с удовольствием вдохнул свежий ночной воздух:

— Красота…

Вокруг, куда ни бросишь взгляд, колыхалось, перемигивалось, вздрагивало и двигалось множество огней. За внешними стенами первой, наружной линии обороны крепости — волнующееся море костров походного лагеря. На башнях, крышах, стенах — множество больших и маленьких огоньков — факелы и костры дозорных и часовых. Ночь, как день. Боевая рать воинствующего князя в походном охранении, в развернутом составе.

— Ушет-Гурд, — тихо произнес рядом Сват. — Именно здесь была обнаружена та самая мрачная митра А-Шаха.

Сергей промолчал. Наемник посмотрел на него — в полутьме было трудно понять выражение глаз — и завернул в сторону исковерканных ступеней пещер. Следы недавнего боя были уже более-менее прибраны, осколки каменного и деревянного мусора, бетона, кирпичей сметены в кучи к стенам, тела погибших убраны.