Тот кивнул и уже засобирался, но был остановлен окликом капитана:

— Да сними ты противогаз, пока же без надобности.

Когда сержант исчез, Подольский глянул на небо — чертово облако все ближе, но ветерок пока стих, время есть.

Через некоторое время в рации послышался бодрый голос Штепы. Сержант сообщил, что на точке закрепился, все в ажуре, а спецназовцы действительно умотали.

Валера переключил рацию на передачу:

— Вызываю Батыра. Прием…

— Я здесь, стрелок.

— Ну, ты все слышал, да? Теперь нужно послать кого-нибудь к Штепе. Какие соображения?

— Давай, Валера, возвращайся к нам — совещаться будем. А сержанту сейчас вышлю подкрепление.

Подольский собрал вещи и поспешил вниз. Что ни говори, а лучше переждать опасность заражения внутри закрытого помещения.

Вскоре он сидел в кожаном кресле в компании Батыра и Слепяна.

— В общем так, гражданин начальник, — веско обратился Абдульманов к приунывшему майору, — если твой кунак из Управления не гонит, то мы отрезаны от города, а город отрезан от всего остального мира. Сечешь, к чему это я клоню?

Тот кивнул:

— Догадываюсь. Теперь мы все в одной упряжке…

— Вот за что люблю умных людей! — довольно хохотнул бывший собровец. — А среди вашего брата таких мало попадается. Но ты вроде мужик сообразительный… Итак, что мы имеем? Заразившихся какой-то хренью челов. Это могут быть и работники колонии, и сами зэки — правильно?

Валера с Вазгеном согласно кивнули.

— Это все от поганого института, — продолжал невозмутимо Батыр. — Зараженные съезжают с катушек, их тянет на мочилово. Значит, их нужно мочить первыми. Ясна задача? Нужно всех просеять — киллеров в расход, а нормальных… Тут майор прав: необходимо довести до сознания всех «филинов» и остальных работников зоны, что придется объединиться с нами. А бээсников выпустить. Чую я, придется держать оборону, и не от властей.

— Эти зомби могут припереться сюда, — поддержал подельника Валера-убийца. — Если их не успеют перебить в городе.

— Ладно, — Батыр хлопнул ладонями по столу, — нужно открывать бараки и смотреть, кто там и как себя ведет. И еще, — он обратился персонально к Подольскому, — мы-то люди военные, дисциплинированные. А кто знает эту ментовню бывшую? Надо всех держать в узде, чтоб никакого беспредела на зоне не было.

— Ясен перец, — кивнул тот.

Абдульманов повернулся к Слепяну:

— Майор, включайся в работу — только без глупой отсебятины. Свяжись со своими, предупреди. И объяви в мегафон: общее перемирие. В связи с угрозой заражения и… истребления.

При последнем слове он не удержался и хмыкнул — даже ему, невозмутимому башкиру-спецназовцу с твердыми яйцами, произошедшее казалось диковатым. Но реальность не отменишь, просто закрыв глаза. Вот она, хреновая ситуевина, перед глазами. Нужно попробовать выжить и в этих условиях.

— Капитан, — окликнул он Валеру, — ты возьми людей и проверьте все постройки на промзоне — цеха, автомастерскую, столовку — в общем, все. А уж потом — к баракам. Майор, шевели копытами, бери мегафон и на выход. Двое наших тебя прикроют, если что. Рацию не забудь.

Валера с тремя вооруженными бээсниками обходил промышленный сектор колонии. Махнул им рукой — проверьте гараж, а сам рысцой потрусил к автомастерской. Дверь в нее была приоткрыта. Спецназовцу это совсем не понравилось.

Он перехватил винтовку левой рукой, пригнулся и осторожно толкнул металлическую дверь. Пока тихо. Вошел внутрь, тут же скользнул вбок. Что-то рассекло воздух. В последнее мгновение Валера успел отпрянуть. Кувалда с грохотом обрушилась на верстак.

Подольский залепил прикладом нападавшему в грудь, тут же нанес прямой удар ногой, в развороте еще один — левой. Противник отлетел. Капитан не дал ему опомниться, провел двойной маваши — в корпус и голову, сбив врага с ног. После такой атаки любой боец-рукопашник как минимум поплывет, как максимум — отключится в нокауте. Но тот поднялся как ни в чем не бывало и попер на спецназовца — в руках поблескивало что-то острое, похожее на крупную отвертку.

На хер! Валера вскинул карабин и выстрелил в упор. Вот так — мы не на ринге… Он уже хотел было подойти к поверженному врагу, но вовремя спохватился: а хрен их знает, этих зараженных! Может, они тоже заразны… Лучше их не трогать пока. После с трупами надо будет разобраться. Сжечь их, что ли?.. Ладно, потом хер к носу прикинем, а сейчас другие задачи решать нужно.

Валера закрыл дверь и направился к своим людям.

Мотор «соболя» завелся как часы, и Николай рванул с места слишком резко, пассажиров кинуло назад. Юля невольно матюкнулась.

Зверев заржал:

— Будьте здоровы!..

«Дурак», — неприязненно подумал Алексей и тут же заметил, что Света зачем-то жмет кнопки мобильника. Что это она?! Неужто не слыхала… Вот курица!

Ухоженное личико Светы замерло в недоумении. И пальцы замерли.

— Что это?.. — подняла она взор на хмурые лица мужчин.

Один только Михаил довольно ухмылялся.

— Что, товарищ журналистка, — подмигнул он девушке, — доходит как до жирафа?..

Тут все-таки полыхнула ссора. Алексей попытался было вклиниться… да куда там! Ракитин вынужден был тормознуть.

— Стоп, господа хорошие, — сказал он, и такого властного, жесткого тона Меркурьев за ним прежде не знал. Все как-то враз стали тише.

— Да фигня, Колян, — небрежно откликнулся Зверев. — Просто некоторые сперва уши заткнули зачем-то, а потом…

— Это не фигня, — прервал Ракитин. — Это не фигня, лейтенант, если мы с первых же минут собачимся. Ты здоровый мужик, к тому же вояка. Будь терпимей к женщине! А вам, Светлана, надо бы повнимательнее быть. Вы ведь журналистка, черт возьми!

— Я маме хотела позвонить, — обиженно вякнула Света, и Алексей вновь подивился женской логике. Неглупая как будто баба — и вот…

— Света, — сказал он как можно мягче, — ну как же так?.. О чем ты раньше думала?.. Позвонили бы из дому, городская связь еще должна действовать…

— Да нет у нас телефона домашнего! Мы же недавно переехали. Я думала… А теперь… — Губы девушки задрожали и стали плаксиво кривиться. — Теперь… Я без мамы никуда не поеду, — вдруг закончила она.

— А мы без вас — запросто, — брякнул Михаил.

Света вновь обозлилась, хотела облаять тупого омоновца, но Николай пресек такое дело в корне.

— А ну хватит! — прикрикнул он.

Все смолкли. Николай тоже две секунды помолчал, затем спросил:

— Еще у кого родные в городе есть?

Игорь виновато кашлянул:

— У меня брат младший… студент…

— Ну-у, блин… — протянул Зверев, — началось в деревне утро!

— Так, — твердо объявил майор. — Значит, сейчас — на склад. Берем под контроль. Опоздаем — считай, пропали. Как только займем территорию, отправляем экспедицию за родными. Немедля! Где ваша мама живет?

Света сказала.

— А ваш брат?

Игорь ответил…

— Ни фига себе маршрут, — проворчал Зверев.

Алексей тоже не обрадовался, представив себе путешествие по обезумевшему городу.

— И все-таки мы это сделаем, — решил Николай, повернулся, и «соболь» понесся дальше.

Алексей на всякий случай приготовил себя к худшему.

Он ожидал, что увидит на улицах хаос: орущий, дерущийся народ, сбитых с толку, отчаявшихся милиционеров, тупых зомби, которые крушат все подряд… Однако, слава богу, пока ничего такого не было. Почти ничего. Николай вел машину какими-то только ему известными закоулками, проулками, они мелькнули призрачно, почти как сон, — во всяком случае, Меркурьев ничего толком не успел разглядеть. Один раз пассажиры «соболя» увидали, как группа мужчин — человек пять-шесть — со всех ног промчалась через улицу из одного двора в другой… и было в этом беге что-то не то. Так не бегут люди, когда все нормально, так не бегут, дурачась, веселясь или хотя бы наперегонки… Так бегут в злобе, ярости, свирепой жажде догнать — и убить. Или в смертельном страхе. Смертельном! Алексей вздрогнул. Да! Вот именно. Так бегут, когда человеческим глазам открылся лик смерти — своей или чужой.