Есть. С этим сложно поспорить.

И оттого еще больнее.

Отказаться от нее? Никогда не чувствовать прикосновения ласковых рук. Не слышать ни голоса, ни даже легкого ее дыхания. Никогда уже не назвать своей…

«Я же не совсем бесчувственный, — успокоил предвечный. — Ты тоже забудешь ее, когда уйдешь. Ну, была какая-то девчонка, ну спасла, спасибо ей. И все. У нее своя судьба, у тебя — своя. Тебе еще две стихии освоить, потом Итериан ждет…»

Нет!

Если так — то нет, он не согласен.

Потерять ее — это одно. Но никогда не знать…

Нет.

Без Софи, даже без воспоминаний о ней, все изменится.

Абсолютно все.

А в первую очередь — он сам…

Но Тьен не спешил окончательно отказаться от этого плана. Все же он слишком шеар, чтобы решать одним только сердцем.

Возможно, Огонь прав, и так будет лучше для всех.

Или нет?

Бесчисленное количество вариантов. Нет счета ответвлениям новых, не проложенных еще путей.

Если завтра он уйдет навсегда, то не окажется спустя две недели в маленькой чайной в центре города. Не встретит господина Мориса. Не разживется револьвером. Не возьмет визитку…

Ланс никогда не станет коммивояжером и не столкнется в Ли-Рей с козырем…

Не будет трупов в горящей мастерской…

Весной в дом Софи придет бригада медиков, и Люку сделают обязательную прививку…

Но ведь это не все.

Манон не ответит на ухаживания нового соседа, и их дети никогда не родятся…

А Ланс? Что с ним станет после того, как Тьен все равно вынужден будет уйти в Итериан? Влезет ведь куда-нибудь рано или поздно…

А Клер?

Софи говорила, что малышка сильно болела, и на лечение пошли деньги, которые он, уходя, оставил. Что, если не будет никаких денег?

«Ладно тебе, — не выдержал ожидания Огонь. — Скажи уже честно, что не хочешь отпускать ее»

Сухие, шершавые от мороза губы девочки коснулись его лба…

«Не хочу!»

Превозмогая слабость, боль и тяжесть разделяющих их лет, Тьен открыл глаза. Увидел прямо перед собой встревоженное личико и, не сдержавшись, рванулся к ней, притянул к себе и успел поцеловать до того, как огненный вихрь закружил его и выбросил назад, в комнату, где лежало на кровати бездыханное тело.

А губы еще помнили живое тепло…

— Стоило попробовать, — проговорил Огонь.

— Не стоило.

Без нее все стало бы другим.

Он стал бы другим, не случись в его жизни тех трех месяцев рядом с ней.

И если бы он не помнил Софи все эти годы в Итериане и в других мирах, если бы не мечтал вернуться к ней, никогда не выбрался бы из той пустоты… В лучшем случае. А в худшем — тьма, которую он носил в себе, однажды вырвалась бы наружу, и некому было бы остановить ее…

— Ты рисковал, предлагая мне этот способ.

— Ничуть, — отозвался Огонь. — Я же знал, какова вероятность, что ты на него согласишься.

— И какова же?

Один из четырех насмешливо фыркнул в ответ.

Не такого поведения ждешь от великих стихий-прародителей, но сейчас Тьена почти не раздражали его издевки. И этот вариант — то ли проверка, то ли очередной эксперимент… Пусть что угодно говорит и делает, лишь бы вернул Софи.

— Верну-верну, — заверил Огонь. — Стал бы иначе тратить на тебя время?

Тряхнул языками пламени, изображающими у него волосы, и, словно торгаш, предлагающий последнюю цену, произнес:

— Три полных цикла. Тридцать шесть лет. Это минимальный срок, за который я успею заново собрать твоего человека.

— В точности т-такой, какой она была, без корректировки памяти или еще к-каких-нибудь изменений? — тщетно борясь с охватившим его волнением, дрожащим голосом уточнил Тьен.

— В точности такой же, и со всеми воспоминаниями, вплоть до злосчастной чашки кофе, — подтвердил предвечный. — Корректировки возможны, но по обоюдному согласию сторон. Ты же понимаешь, что подобный договор предполагает наличие неких обязательных условий? Так что со своей стороны можешь включить несколько пунктов.

— Н-не надо ничего…

— Не торопись. Подумай. А я пока назову свои условия.

К возвращению Фернана и детей, загулявшихся дотемна, Тьен успел привести в порядок комнаты и вернул первоначальный вид портрету в спальне Генриха. Немного похозяйничал на кухне.

— Проголодались?

Этот вопрос, как и улыбка и жизнерадостный тон шеара, немало озадачил Фера, но флейм привычно хранил спокойствие.

— Не-а, — замотала головой Клер. — Мы в кондитерской были. Пирожных налопались — до отвала!

— А Софи где? — немного обеспокоенно поинтересовался Люк. — Неужели еще спит?

— Еще? — усмехнулся Тьен. — Уже! Вы бы еще позже вернулись. Она весь вечер у плиты провозилась, вас ждала. Так что теперь — т-с-с-с! Марш по комнатам, чистить зубы и спать.

— Но Софи же ко мне зайдет перед сном? — протянула Клер. — Она всегда меня укладывает.

— А сегодня я уложу, — сказал шеар. — Даже сказку расскажу, если через пять минут будешь уже в постели.

Услыхав про сказку, малышка просияла и помчалась к себе. Конечно, по пути она сунет свой любопытный носик в спальню сестры и увидит в полутьме ее силуэт на кровати, а если решит окликнуть, услышит сонное: «Доброй ночи». Огонь забрал тело Софи, но Тьен составил взамен простенькую иллюзию…

— Как ты? — тихо спросил Фер, когда они остались одни в гостиной.

— Неплохо.

— Этьен, я понимаю…

— Не понимаешь, — покачал головой шеар. — Но скоро поймешь. Собирай наших, всех. Скажи, что мне нужна помощь.

Официально у него не было больше свиты, но Тьен надеялся, что, невзирая на произошедшее между ними, друзья не откажут. Одному будет сложно, да и детей не хотелось оставлять в эту ночь.

Фернан ни о чем больше не расспрашивал и тут же исчез. Наверное, подумал, что сам со свихнувшимся от горя шеаром не справится. Что же, тем скорее соберет команду.

Выждав немного, Тьен заглянул сначала к Люку, пожелал мальчишке спокойной ночи и направился в комнату Клер. Девочка уже лежала в кровати, до подбородка натянув покрывало.

— Сказку? И какую же ты хочешь?

— Волшебную и про любовь.

Другого ответа он и не ждал.

— Расскажу тебе о красавице и чудовище.

— Про чудовище? — малышка в притворном страхе округлила глаза. — Я же про любовь просила!

— А это про любовь.

Клер недоверчиво поморщилась:

— Между красавицей и чудовищем?

— Ну… — грустная улыбка мимо воли коснулась губ. — Она-то видела в нем прекрасного принца. И он стал им ради нее.

Во всяком случае, старался…

С поручением Фер управился быстро. И часа не прошло, как в комнате шеара, закрытой от других обитателей дома и всего остального мира пологом тишины, собрались стихийники. Сам Фернан, Лили, Эсея…

— Кеони сейчас в Бездонном, — оправдывался флейм. — Это закрытое место, да я и не сунулся бы в воду. Передал через караульных, но…

— Там строгие правила, — кивнул Тьен понятливо. Царапнуло, но после всего, что он пережил за этот день, не так остро. — Справимся и без Кеони.

Лили открыла рот, но он не дал ей ничего сказать:

— Соболезнования излишни. Я знаю, что Фер рассказал вам, но он не в курсе последних событий. Софи вернется.

Три пары глаз вперились в него с непониманием и тревогой.

— Вернется, — повторил шеар. — Я заключил договор с предвечными. Такой же, как Холгер много лет назад… И не смотрите так, я не сошел с ума!

— Мы этого и не говорим, — сказал осторожно Фер.

— Но думаете.

— Нет, — решительно ответила за всех альва. — Безумие я почувствовала бы.

Но горечь сожаления не исчезла из ее взгляда.

— Сколько? — спросила она коротко.

— Три цикла, — успокаивающе улыбнулся ей Тьен. — Не так уж долго.

Эсея облегченно выдохнула и тут же закусила губу. Фернан нахмурился.

— Нужно соблюсти определенные условия, чтобы все прошло как надо, — продолжил шеар, не обращая внимания на их обеспокоенность. — И я хотел попросить вас о помощи.