— Я родился восемьдесят семь лет назад… — Она снова вздрогнула, и показалось на миг, хотела вырвать похолодевшие пальцы из его ладоней. — Восемьдесят семь лет назад, — повторил он, убеждаясь, что самого его давно не пугает эта цифра. — Здесь. Не в городе, а чуть выше по реке, в поместье, принадлежавшем мужу моей матери, Генриху Лэйду. У нас была замечательная семья, простая человеческая семья, и я… я был ребенком, и не понимал, что это ненормально — играть с жившими в камине саламандрами. Шеар постигает дар четырех постепенно, и моей первой стихией стал огонь… А потом, когда мне исполнилось пять лет, в поместье случился…

— Пожар, — тихо закончила за него девушка. — Мы ходили в музей… И тот портрет, ты заказал фото…

— Да.

Незачем ей пока знать о том, что на самом деле произошло. А может, вообще незачем.

— Я вспомнил тогда, в музее. Вернее, за несколько дней до этого, когда увидел афишу в Ли-Рей. Помнишь, вечер у поэтов? Мы пили чай, слушали стихи… Я отошел на минутку, а к тебе подсел какой-то котяра, к себе зазывал. Я у него бумажник вытащил, а хотел шею свернуть за то, как он на тебя смотрел… И на столбе афиша висела…

Он помнил все до мелочей. Софи в зеленом платье, с взрослой прической вместо привычных косичек. Помнил ее глаза, светившиеся любопытством и предвкушением. Помнил, как она смеялась над кривляньями мима и как заскучала потом в кофейне, слушая бездарей-стихоплетов…

А ночью ему приснился огонь и крылатые тени-ильясу.

— Я должен был погибнуть в том пожаре. Но Огонь забрал меня и вернул через шестьдесят лет. Я не обманывал тебя, когда говорил, что ничего о себе не помню до того момента, как попал в Торговую Слободу. И потом, это было такое условие, я не сразу вернул себе силу, прошло двенадцать лет. А затем… то ли совпало, то ли так и было задумано… Ты помнишь. Срок пришел, но я не знал, что могу управлять огнем. С водой познакомился, когда в реку упал. И с тобой тогда же… Нет, с тобой раньше. Но когда ты меня подобрала…

Это ей нужно знать. Обязательно.

— Я долгое время пробыл в воде, и вода признала меня. Научила, как исцелиться. Я не специально, нет, но… Помнишь цветы? И ты заболела потом… Прости…

Потерся щекой о ее руки. Перецеловал один за другим тоненькие пальчики…

Не те слова, все равно не те.

— Шеар становится шеаром, лишь когда овладевает всеми четырьмя началами. Он должен пройти специальный лабиринт, где столкнется с различными препятствиями. Моим лабиринтом была моя жизнь. Холгер так решил. Или Огонь, вернувший меня. Я не знаю. И тогда не знал. Был уверен, что останусь навсегда с вами. С тобой… Помнишь, мы на набережную ходили? А потом — платье тебе покупать? И в кондитерскую… Я так хотел жить. И если бы я не справился с воздухом и землей… Но Люк выбежал на дорогу, и… Знаешь, я всегда боялся летать. Даже во сне. И тогда тоже испугался. Но за Люка испугался сильнее… Ты не помнишь. Фер, он флейм, огненный, подчистил память всем, кто там был. Чтобы думали, что автомобиль просто свернул и врезался в столб. А Лили… Она меня в могилу скинула и закопала. С землей познакомила. У нее методы такие… ты знаешь уже… А потом Итериан. Думал, задержусь там ненадолго. Исполню свой долг. Потому что шеар, а шеар — это… грызет изнутри, если делаешь что-то не так… Да и страшно было: не станет Итериана, и других миров не станет. А в другом мире у меня ты…

Он прервался, чтобы сделать глубокий вдох. Воздух, злопамятная стихия, до сих пор иногда противился ему, и легкие сжимало от невозможности вобрать в себя живительную свежесть.

— Я никогда не забывал тебя. Если бы забыл, то не выжил бы там. Это все, что тебе нужно знать. И да, я вернул бы тебя любой ценой. Но только тебя. Я боялся, что ты… не умрешь, нет, не выйдешь замуж… Но ты могла стать другой. Чужой. Не моей Софи, а… Но ты — это ты. Несмотря ни на что. Все та же девочка, которую я любил, люблю и всегда буду любить.

Теперь, наверное, правильно.

И на сегодня, однозначно, все.

Тьен говорил, а Софи слушала.

Смотрела на него. И вокруг.

Родной мир, собственная спальня казались менее реальными, чем каменный зал хранилища памяти на далеком Итериане.

Такой же нереальной была вся ее жизнь.

И ее ли?

Тьен вспоминал прошлое, и она видела как наяву кофейню в Ли-Рей, музей, магазины. Но то была его жизнь: он решал, куда им пойти, что купить, чем заняться вечером. Ей нравилось, но все-таки…

Его жизнь — его лабиринт, частью которого невольно стали они с Люком. Засохшие за одну ночь цветы, раздирающий легкие кашель, дымящийся автомобиль, врезавшийся в фонарный столб… Вехи на пути будущего шеара…

Но он вернулся к ним. К ней. Там, в Дивном мире его окружали прекраснейшие из женщин, все эти альвы, сильфиды, ундины. Даже троллихи, которых в ее мире изображают уродливыми каменными глыбами, в Итериане красивы, как ожившие статуи… И у всех у них были годы на то, чтобы оставить след в его сердце. А у нее — всего три месяца и веснушки на носу. Но он вернулся к ней…

Сказал, что любит и всегда любил.

И она его — всегда. Но когда хотела признаться в этом, с губ сорвалось другое:

— Спасибо.

Тьен поднял на нее полный непонимания взгляд.

— За что?

— За Люка. И за… все остальное… Что-то ведь было еще?

— Почти ничего. Только Хлоя.

— Хлоя? — к такому ответу Софи оказалась не готова. Тут же появились догадки, одна другой невероятнее. — Она… кто?

Возникла из ниоткуда. С цветами управляется умело. Какая-нибудь дриада или цветочная фея, которую Тьен приставил к ней?

— Всего лишь девушка, которой нужна была работа, — ответил он. — И именно эта работа ей подходила.

Так просто. Так сложно.

И вряд ли, чтобы это было, действительно, все.

— Анри, — вспомнила она. — Он ушел тогда…

— Он ушел, потому что понял, что лишний. А расстались вы еще раньше.

Не отпуская ее рук, Тьен поднялся с пола и присел на кровать рядом с нею.

— Я понимаю, что это нелегко. Но мы разберемся, мелкая, обязательно разберемся.

Мелкая.

Губы дрогнули в нервной усмешке.

Называя Софи так, сознательно или нет, Тьен возвращал ее в их общее прошлое, когда все было легко и понятно. Словно обещал, что и будущее будет таким же…

А, собственно, почему бы и нет?

Да, он шеар, а она человек. Им отмерен разный жизненный срок. Но разве люди, соединяя судьбы, уверены, что им суждено, как в сказке, умереть в один день? А ей даже чуточку легче от того, что знает наверняка, что не ей предстоит остаться доживать свой век в одиночестве…

Нет, не наверняка. Он шеар. И в любую минуту может уйти. Надолго. Или даже… Чужие воспоминания вернулись на миг. В день свадьбы Йонела не думала, что потеряет мужа: он ведь шеар, нет никого сильнее. А Софи теперь будет думать и бояться… Но разве у людей иначе? Разве жены полицейских не волнуются, провожая мужей на работу? А жены военных? Моряков, уходящих в рейс? Да и вообще, жизнь непредсказуема. В прошлом месяце почтальон, обслуживающий их квартал, на велосипеде налетел на камень, упал и ударился головой о бордюр… Его жена точно не сомневалась, что у мужа мирная и не опасная работа, а сейчас осталась одна с тремя детьми. Всей улицей собирали для них деньги…

Софи-то с детьми не останется. Но и так бывает. В соседнем подъезде живет пара, обоим уже за шестьдесят. Каждый вечер они отправляются на прогулку, и он в любую погоду несет ее зонт, смешной такой, с бахромой и рюшами. А она заботливо поправляет ему галстук… или шарф, если зимой, и поднимает воротник пальто… Детей у них никогда не было, но когда они под ручку проходят мимо витрины цветочного магазина, кажутся самыми счастливыми на свете…

А Тьен прав. Она не желала бы для своего ребенка всего того, через что довелось пройти ему.

Тьен всегда прав…

Девушка вздрогнула всем телом и непроизвольно отстранилась от обнимавшего ее мужчины. Не дававшая покоя мысль, поначалу смутная и неуловимая, наконец-то оформилась в нечто четкое. Страшное. Страшнее, чем смерть или жизнь без детей. Для нее страшнее…