На в каком-то смысле брата Эйнар обиделся, но виду не подал.

— Эсея — одна из немногих, кто выжил в горах Энемиса, — разъяснил Этьен. — Семья моей матери жила там же. Я хотел найти кого-нибудь, когда немного освоился в Итериане, но оказалось, что даже гор уже нет. А потом пришла Эсея. Мы этого не обсуждали, но поскольку внутри родов все каким-либо образом связаны… В общем, я предпочитаю думать, что она мне какая-нибудь троюродная сестра или племянница. Или тетка. А с учетом продолжительности жизни детей стихий, когда разница между братьями исчисляется столетиями, то, быть может, четвероюродная прабабка… Чем четверо не шутят? Слишком дивно все в Дивном мире, слишком сложно…

— А у людей проще, да? Потому ты и…

— Да, — не дал договорить Энару брат. — Я ответил на твой последний вопрос.

— Нет! — разозлился наследный шеар. — Не ответил. Я не закончил. Полностью вопрос звучит так: у людей проще, и поэтому ты решил жить среди них, думаешь, в людском мире сам станешь человеком, и будет легче?

— Я ответил именно на этот вопрос, — спокойно произнес Этьен. — Да.

— Ничего у тебя не выйдет! Хочешь знать, почему?

— Это уже четвертый. И нет, не хочу.

— Потому что ты — шеар, и ничто этого не изменит. И дело не в том, что ты не такой, как люди, а в том, что люди не такие, как ты. Ты отказываешься использовать дар четырех, чтобы чувствовать себя человеком, но человек, получи он подобную силу, ни за что не стал бы пренебрегать ею. Любой из них… — Эйнар вскочил на ноги и обвел руками готовящийся ко сну город. — Любой за то время, что ты уже тут, использовал бы такой дар, чтобы получить как можно больше. Власть, славу, богатство… женщину, которая ему нравится… А не сидел бы на крыше…

Он выпалил все это на одном дыхании, одновременно готовясь отбить атаку: да, Этьен мог бы… Но прежде пусть выслушает!

Однако защита не понадобилась. Брат, не сдвинувшись с места и не взывая к стихиям, покачал головой:

— Ты невысокого мнения о людях.

— Я их знаю. Не так хорошо, как ты, но знаю. Хочешь поспорить?

— Нет, — Этьен усмехнулся. — Не хочу. И я уже ответил больше чем на три вопроса, ты заметил?

— Заметил. Значит, мы можем поговорить без этих глупых правил.

— Нет. Это значит, что тебе пора, — третий шеар Итериана встал и, легко удерживаясь на покатой крыше, церемонно поклонился. — Не смею задерживать.

Вроде бы и поговорили, а пришли в итоге к тому, с чего начали.

— Уйду, — решил не спорить Эйнар. — Но раз ты уже нарушил правила, ответь еще на один вопрос. Что есть в этом мире… Нет, не так. Что такого в этой девушке, Софи? Почему она? Я не увидел в ней ничего, что…

— Не увидел?

— А должен был?

— Возможно, — брат выглядел растерянным, словно Эйнар в самом деле проглядел нечто очевидное. — Она… светится…

— Извини, но… То, что я чего-то не увидел, не означает, что этого нет. Может быть, ее свет только для тебя.

И не так уж не прав отец, отпуская старшего сына туда, где для него горит свет: как еще победить живущую в нем тьму?

Получив ответ, наследник трона Итериана подумал, что хватит на сегодня искушать судьбу. Разговор, какой-никакой, состоялся. Спустя время можно повторить…

— Погоди! — Этьен окликнул его за миг до того, как он собирался открыть проход. — Позволишь и мне кое о чем спросить?

— Да, конечно.

— Мне немного неудобно…

Эйнар напрягся, ожидая какой-нибудь каверзы.

— Я, действительно, нечасто использую силу. Не умею. В смысле, умею не все. В Итериане и в других мирах нужны были только определенные навыки, но в обычной жизни… Короче, что делать, если прямо сейчас я хочу выпить чашечку чая, но не хочу спускаться и идти в кафе? И тащить из того же кафе, пугая людей, не хочу.

— Чая? — опешил младший шеар. — Какого чая?

— Черного. С бергамотом.

— Ты серьезно? — подозрительно уточнил Эйнар.

— А что, похоже, что шучу?

Брат выглядел сердитым, немного смущенным, но никак не задумавшим розыгрыш шутником.

— Чай — это легко, — махнул рукой Эйнар. — Тащить у людей из-под носа в самом деле не стоит. Если только не планируешь потом подчистить им память. Некоторые из детей стихий развлекаются подобным образом, но мы же шеары — мы должны блюсти порядок в мирах… Поэтому сначала незаметно берем чашку… где-нибудь, где ее пропажу не сразу заметят. В том же кафе, например…

Огненная вспышка — автомобильные фары, тлеющая сигарета, электрическая лампа под потолком ресторанной кухни — короткая цепочка перемещений, и чашка из тонкого белого фарфора уже в руках.

— Теперь смотрим, кто и где пьет сейчас чай. Черный с бергамотом. Я насчитал одиннадцать чайников поблизости…

— Четырнадцать, — на мгновение прикрыв глаза, уточнил Этьен.

— Возьмем понемногу из каждого. Разные сорта, но будет даже вкуснее. И… вот!

Довольный, словно только что в одиночку закрыл разрыв над столицей Итериана, Эйнар протянул брату наполненную до краев чашку.

— Спасибо, — поблагодарил тот. — Сделай и себе.

— Зачем?

— Торт есть будем.

— Какой? — растерялся Эйнар.

Брат достал из-за трубы какой-то сверток и осторожно развернул пропитавшуюся жиром бумагу. Вынул из кармана складной ножик.

— Бисквит, сливочный крем, вишня и шоколадная глазурь, — сообщил он, отковырнув немного от порядком помявшегося куска.

— Звучит вкусно, — решил не отказываться Эйнар.

— Не только звучит.

Наследный шеар, не мешкая, сотворил себе чашку чая, попутно прихватив пару блюдец и вилки.

— Выходит, мы все же поговорим? — спросил он с надеждой.

— Выходит, мы будем есть торт, — угрюмо ответил брат. — А разговаривать во время еды в этом мире неприлично.

Он разделил угощение на две неравные части: больший кусок забрал себе, меньший пододвинул Эйнару. А коту поставил блюдце с мясными обрезками — добыл их так быстро, что не верилось в то, что он делает это впервые. Или схватывает на лету, или не так уж ему нужна была помощь с чаем…

Все люди одинаковы. Схожи в пристрастиях, ошибках и слабостях. В мечтах и разочарованиях. В способах, которыми стремятся добиться первого и справиться со вторым…

Например, у большинства из них, как правило, у мужчин, принято топить беды в бутылке. Глупо, спиртное лишь сильнее распалит сжигающее душу пламя. Но так уж у них заведено. Если не пить, то хотя бы посидеть на летней террасе ресторана, сжимая в пальцах бокал из толстого стекла с плещущимся в нем жженым вином, глядеть на реку, отражающую закатное зарево, и проплывающий по ней пароход, думая, что точно так же проплывает сейчас мимо жизнь…

— Вы позволите?

— Да-да, конечно.

Люди предсказуемы. На террасе хватает свободных столиков, но воспитание или же то смутное недочувство, что возникает в душе молодого мужчины при взгляде на красивую женщину, не позволяет ответить отказом. Однако завязывать разговор он не торопится.

Расторопный официант приносит меню. В его глазах куда больше интереса, почти откровенная похоть: люди слабы, мало кто может противостоять очарованию дочерей Итериана.

— Кофе, пожалуйста.

А он уже приготовился записывать, наклонившись к столу, вдыхая запах ее волос, ловя каждое движение полных вишневых губ…

— Сей момент.

В голосе слышится сожаление. Но что ей за дело? Не он ее цель. Не в его мыслях прячется ответ на вопрос, не дающий ей покоя. А тот, на кого она сегодня охотится, по-прежнему греет в ладонях бокал и щурится, провожая взглядом прогулочный пароходик.

— Хорошо сегодня, — заговаривает она первой, пригубив принесенную к столу чашку с благоухающим напитком. Кофе слегка пережарен и горчит, но все же ей нравится его вкус. Ей мало что нравится в людских мирах, кроме кофе…

— Хорошо? — словно удивляется сидящий напротив мужчина. — Я бы так не сказал.

— У вас что-то случилось?

Людям тяжело нести бремя своих коротеньких жизней в одиночку. Даже самые сильные из них хотя бы в затаенных мечтах стремятся разделить его с кем-нибудь. Выговориться, облегчить душу, как они это называют. Но часто закрываются от друзей и родных, от тех, кто действительно в состоянии помочь, предпочитая случайных собеседников, будто верят в то, что с окончанием разговора все проблемы уйдут вместе с чужаком. А она готова выслушать, и он знает это: видит в ее внимательных синих глазах, читает по участливой улыбке. Но если этого недостаточно, есть и другие средства подтолкнуть его к откровенной беседе. Людям нечего противопоставить древнему волшебству альвов.