— Нет.

— Нет?

Вместо ответа он крепко взял ее за руку. Обернулся сначала к мальчику:

— Был рад встретиться, Люк. Но уже поздно, так что я пойду. До свидания. До свидания, Клер, — поклонился он девочке. — Я только скажу пару слов вашей сестре.

Девушка все это время пыталась выкрутиться, но не возмущалась и не дергалась, чтобы не пугать детей. Он знал, что она поведет себя именно так, и потому не составило труда вытащить ее сначала из квартиры, а после — из подъезда, где гулкое эхо разносило каждый звук по трем этажам.

— Отпусти! — уже на улице позволила себе негромкий выкрик цветочница.

— Отпущу. Но обещай, что выслушаешь. Пожалуйста.

Обещаний он не дождался, девушка продолжала сердито сопеть, но вырываться перестала, и Тьен осторожно разжал пальцы.

— Софи, я… — Сколько слов он готовил для этой встречи, но сейчас и половины не мог вспомнить. С фотографией говорить было проще. — Я понимаю, как глупо все выглядит. Явился через столько лет… Но все это время я помнил о вас. И вернулся бы, если бы мог… Точнее, я вернулся, как только смог. Да, я теперь чужой для вас человек, и вы оба изменились. И появилась Клер, да. Но в этом городе у меня никого больше нет. И я…

— Ты сидел в тюрьме? — перебила она.

— В тюрьме? — растерялся Тьен.

Девушка с грустной усмешкой махнула рукой:

— Забудь. Просто одна из версий. У меня немало их было за эти годы. Тюрьма, несчастный случай, тяжелая болезнь… Ты оставил деньги — сразу было понятно, что не вернешься. Но я все равно ждала. Искала тебя. Покупала газеты и читала о каждом происшествии. Оббегала больницы. Ходила в полицию всякий раз, когда где-нибудь находили труп молодого парня. Не представляешь, скольких мертвецов я тогда повидала, — она рассказывала об этом без эмоций, как о давно пережитом и почти забытом, а мужчине все больше и больше становилось не по себе. — Но я радовалась, что тебя среди них не было. Долго радовалась. Думала, главное — то, что ты жив. А раз жив, то однажды придешь.

— Я действительно не мог…

— Это уже неважно. Не мог, не хотел — какая разница? Какая разница, ты меня обманул, когда обещал, что никогда не оставишь, или я сама обманулась, когда поверила в это? Да, поначалу было трудно, но, слава богу, я не успела привыкнуть к тому, что кто-то решит все проблемы за меня. Справилась. Даже когда Люк заболел, — она закусила губу и умолкла, словно не знала, стоит ли продолжать. Но решилась: — Четыре года назад. Оспа. В городе было совсем немного заразившихся. Оказывается, всем делали прививки. Даже бродягам. Детям в сиротских домах. Заключенным в тюрьме. Приказ издали в тот год, когда ты ушел. Медицинские бригады тогда обходили дома: делали прививки на месте или оставляли листовки. В газетах были объявления. Но я ведь читала только страницы происшествий. И когда в наш дом приходили врачи, видимо, была в морге, на опознании очередного безымянного трупа.

— Значит, это я виноват? — спросил он, поняв, к чему она ведет.

— Нет, — покачала головой девушка. — Я. Занималась не тем, чем должна была. Думала не о том, о чем нужно было думать. Я совершила ошибку. А ты… Ты просто был этой ошибкой.

— Любую ошибку можно исправить, если постараться.

— Я уже исправила, — сказала она резко. — Вычеркнула тебя из нашей жизни. Перестала ждать и надеяться на чудо. И, знаешь, все тут же встало на свои места. А теперь ты появляешься и хочешь снова перевернуть все с ног на голову? Нет, я этого не позволю.

Высказав это, Софи быстрым шагом пошла к подъезду, но, войдя в парадное, обернулась.

— Если на самом деле желаешь нам добра, не приходи больше.

Тьен не стал ее останавливать. Что он мог ей сказать? Что все случившееся — печальное совпадение, и он тут ни при чем? Так она это понимала. Но все же легче жить, когда есть на кого свалить хоть часть вины…

Шеар вернулся к авто. Чувствуя, что за ним наблюдают из окна, завел мотор и отъехал от дома на несколько кварталов. Оставил машину и просто бродил по улицам.

Около полуночи решил, что уже можно. Зашел в пустой переулок, взлетел и заскользил невесомой тенью по крышам, распугивая вышедших понежиться в лунном свете котов. Добрался до дома рядом с оранжереей, и завис над маленьким балкончиком на втором этаже. Не пришлось превращаться: дверь на балкон в летнюю ночь была приоткрыта. Он лишь впустил вперед себя прохладным сквознячком сон, на случай, если тот еще не пришел в квартиру своим ходом. Выждал немного и проскользнул в комнату. Это оказалась спальня Люка. Шеар осмотрелся (темнота давно не была помехой): ни книг, ни рисунков. Зато стоит на стуле гитара — пальцы незрячих обычно чувствительнее, и слух острее. А члены этой маленькой семейки не сдаются и не опускают руки — всегда найдут, чем их занять.

Тьен присел на пол рядом с кроватью. Погладил мальчишку по волосам, коснулся пальцами бугристой кожи на лбу.

— Это ненадолго, напарник. Я тебе обещаю.

Следующей на пути была комнатка Клер. Тьен всего на минутку заглянул сюда. Поднял упавшее на пол покрывало, заметил синяк на коленке, выглядывающей из-под задравшейся рубашки, и легонько потрогал темное пятнышко, кончиками пальцев размазывая по нему капельку воды. К утру пройдет.

— Поладим, — улыбнулся он девочке.

Та заворочалась и улыбнулась во сне, словно в ответ.

Дальше коридор вел в гостиную, а из нее еще одна дверь — на этот раз в комнату Софи.

Вот она-то точно не спала до его прихода. Лежала, уткнувшись в подушку, и плакала. Иначе отчего бы припухли веки, а наволочка стала влажной?

— Дурочка ты, мелкая, — прошептал Тьен, опустившись перед ней на колени. Убрал упавшие на лицо девушки волосы и поцеловал еще не просохшую от слез щеку. — Ты ни в чем не виновата. И я не виноват. Но я смогу это исправить.

Сила четырех была к его услугам. Вода не оставила бы и следа от болезни Люка, а огонь выжег бы все неприятные чувства и воспоминания. Или шеар мог бы забрать свою семью в Итериан, и Софи поняла, почему его не было рядом с ними столько лет.

Но он не хотел возвращать их доверие обманом или выменивать на подачки.

Все будет иначе.

Этьен поправил на запястье девушки тонкий браслетик.

— Видишь, я всегда с тобой. Даже если ты об этом не знаешь.

Эсея вернулась в гостиницу, опередив отправившегося гулять по крышам шеара, и объявила общий сбор.

— Кларисса Санье — это не роза, — сообщила она товарищам. — Это женщина. Но это не та женщина. А ту зовут Софи.

— Красивая? — поинтересовался Кеони.

— Нет, человек. И очень злая. Она его прогнала.

— Прогнала шеара? — в священном ужасе прошептал тритон. — Ни одна женщина не прогнала бы шеара!

— Здесь он не шеар, — вмешалась в разговор Лили. — Эсея, он расстроен?

— Думаю, да.

— Расскажи все, что видела и слышала, — попросил Фернан.

Выслушав короткий, но емкий рассказ, нахмурились уже все.

— Кто она такая? — первым подал голос Кеони. — По какому праву так с ним обращается?

— По тому, которое он сам ей дал, — задумчиво проговорила Лили. Она давным-давно выбросила из головы перепуганную малявку в затертом пальтишке, но сейчас вспомнила: именно так ее и звали — Софи.

— Если бы она знала, кто он, вела бы себя иначе! — выпалил юноша. — Думаю, надо указать этой цветочнице ее место.

— Если бы думал, не говорил бы ерунды, — вмешался флейм. — Это — дела Этьена, и не нужно в них лезть.

— Захочет, сам все ей объяснит, — добавила Эсея.

— Да! — тут же согласился Кеони. — Может, он считает, что она недостойна знать его истинную суть.

Лили с грустной улыбкой покачала головой.

— Наивный мальчик. Не понимаешь, да? Но я попробую объяснить. Вот представь, малыш, что ты придешь в человеческий мир и поселишься в каком-нибудь ручье. Покажешься людям, совершишь для них несколько чудес — например, исцелишь их детей от болезней. Кем они тебя сочтут? Богом, наверное. Станут поклоняться тебе, приносить дары. Женщины будут искать твоей любви… Знаешь, сколько таких историй мне известно? Сколько детей стихий селятся среди людей, чтобы почувствовать себя богами? Вспомни предателей, которых мы искали на Эноле. Их почитали там. Готовы были умереть за них. А кем они были для нас?