— У вас не занято?

Специально явившийся пораньше вор допивал уже вторую чашку кофе, когда над головой раздался простуженный, а оттого казалось, незнакомый голос.

— Нет, располагайтесь, — ответил он, не поднимая головы.

— Покорнейше благодарю.

Сначала на стул напротив полетело теплое клетчатое пальто, а затем прямо на небрежно брошенную одежду приземлился Шут. Привычно встрепанный, но подстриженный и тщательно выбритый, в новом костюме-тройке и — о, диво! — при галстуке.

— Тебя прям не узнать, — улыбнулся Валет, довольный, что приятель внял его советам и обновил гардероб, а не спустил легкие деньги в игорном доме.

— Богатым буду, — хитрым котом потянулся белобрысый. — Пожрать… В смысле, поужинать не желаете, сударь?

— Не желаю. — Ну не нравилась Тьену местная стряпня. — А ты, если голодный, закажи чего-нибудь.

Шут задумался, и пришлось добавить:

— Заплачу.

Друг просиял, но наглеть не стал, обошелся густой бобовой похлебкой с мясом и зеленью и двумя порциями сырного пирога. О вине, вопреки обыкновению, даже не заикнулся, и Валет это отметил.

— Рассказывай, — велел он, пока Ланс в ожидании заказа, грыз хрустящую хлебную палочку. — Что с работой?

— Все путем. — Блондин кивнул на стоящий на полу саквояж, вроде того, что был у Мориса. — Второй день в поте лица тружусь.

— И как?

Тьен побаивался, что приятель заявит, мол, ерунда полная, и в гробу он видал эту работу, или потребует немедля посвятить его в подробности дела, ради которого он должен с утра до вечера обходить дома мало-мальски обеспеченных горожан, но Шут только улыбнулся шире.

— Неплохо, — сказал он так, словно сам удивлен этим фактом. — Весьма… Весьма, засим, извольте, покорнейше благодарю и милостиво прошу. Видишь, мне твоя наука даром не прошла. А вежливое обращение, брат, любые двери открывает. Почти. Ну и карточка еще.

Сверкая довольной улыбкой Ланс выложил на стол перед товарищем визитку.

— Ланселот Крайо, торговый представитель, — прочел Валет с успевшей уже измяться картонки. — Ты — Ланселот?

Бумаг у приятеля он никогда не спрашивал, Ланс да и Ланс. А он, оказывается, не Ланс, а целый Ланселот! Мелочь вроде бы, а покоробило: не думал, что у Шута есть от него секреты. У него от Шута — есть. Но чтобы наоборот…

— Ну Ланселот, — стушевался новоявленный коммивояжер. — Мамаша моя в книгарне полы мыла. Видать, почитывала там бабские романчики. Вот и подобрала имечко. А папаша как всегда был слишком пьян, чтобы разбирать, как там сынка обозвали.

Папашу Ланса Тьен помнил. Тот, хоть и не просыхал ни на день, здоровьем обладал отменным и по сей день пил бы, не угоди по пьяному делу три года назад под телегу. Но даже при этом жену свою, женщину, по воспоминаниям знакомых, тихую, набожную и, как только что выяснилось, не чуждую романтики, пережил на добрый десяток лет. Иногда Валет гадал, что Шут взял от таких разных родителей… И тут же задумывался, что ему самому досталось от тех, кого он даже не помнит.

— Хорошее имя, — пробормотал вор. Встряхнулся, отогнал неуместные мысли и поинтересовался содержимым саквояжа: — Что за товар?

— Разный. Например, вот.

Белобрысый извлек на свет какую-то палицу. Отполированная деревяшка дюйма полтора в диаметре, а длиной все десять венчалась выпуклой шишечкой, а с другого ее конца торчали коротенькие загнутые железки.

— День добрый, сударыня, — коротко поклонился Шут в его воображении занявшей место вора дамочке. — Только сегодня и только для вас у меня есть весьма выгодное предложение, — продекламировал он, держа палицу в отставленной в сторону руке шишечкой вверх. — Позвольте порекомендовать вам предмет, нужность которого несомненно оценит любая женщина. Испытав удовольствие от использования нашего товара, вы больше не захотите делать это руками…

Официант, в этот момент выставлявший перед господином коммивояжером тарелки, выпучил глаза и покраснел до кончиков редких волос, сделавшись жутко похожим на рака. По-рачьи и удалился, медленно пятясь от стола.

— Что это? — прошипел Валет. К розыгрышам товарища он давно привык, но сейчас для подобных шуток было не время и не место. Не хотелось привлечь ненужное внимание.

— Как что? Ухват для сковородок, конечно!

Перехватив деревянную ручку посередине, Шут попытался железками поддеть одну из тарелок. Со второй попытки ему это удалось, и наблюдавший за ними со стороны официант, вернув себе естественный окрас, успокоенно вздохнул и ушел к ждущим его посетителям.

— И как? Берут? — кивнул Тьен на отложенный в сторону «дамский» товар.

— Это — не очень. У меня, гляди, еще что есть!

Ланс открыл саквояж, вынул что-то и, задрав скатерть, шустро привинтил к столешнице странного вида приспособление: в металлической рамке крепились два тесно трущихся друг о друга жестких войлочных валика, приводимые в движение расположенной сбоку ручкой.

— Молодой человек! — яростно зашипел тут же подбежавший к столу официант. — У нас не принято…

— Чистить ножи? — в наигранном удивлении изогнул бровь Шут. — Жаль, очень жаль… Весьма.

Предлагаемые посетителям столовые ножи своим видом подтверждали сказанное: если их и чистили, то не слишком старательно. Тусклый темный металл пестрел желтыми пятнышками, и господин коммивояжер решил немедля это исправить. Одной рукой взял нож и сунул его между валиков, второй принялся крутить ручку, при этом то загоняя лезвие поглубже, то вынимая почти целиком, так что постепенно вся поверхность оказалась обтерта войлоком.

— Ну вот, совсем другое дело, — заявил он через несколько минут. — Теперь нужно только протереть салфеткой.

Что, собственно, Ланселот и сделал, после чего протянул растерянному официанту блестящий в свете люстр столовый прибор.

— Жаль, проблем с заточкой данное устройство не решает, но у меня есть замечательный точильный диск. Весьма удобен в применении в домашних условиях…

Кроме точильного камня в саквояже Ланса нашлась пара салфетниц (без пояснений понятно, что весьма удобных) и зажимы для скатерти, чтобы не съезжала со стола, — тоже весьма.

Кончилось тем, что официант, впервые столкнувшийся со столь странными клиентами, пригласил к их столику управляющего. А тот, недолго думая, приобрел у расторопного коммивояжера устройство для полировки ножей для нужд заведения и просил занести на днях еще одно — хотел взять и на собственную кухню.

Не привлечь внимания не вышло, но Тьен уже не сомневался, что нашел другу занятие по способностям.

— Мне пора, — сообщил он, пока Ланс не вспомнил о «большом деле», ради которого нанялся торговать вразнос. — Еще через недельку или две свидимся.

— Где?

— Я придумаю, — заверил Валет.

— Снова с напарником придешь?

— Может быть. А может, и с напарницей.

Появилась одна идейка. Оставалось обмозговать получше.

С наступлением холодов у старого Ганса прибавилось посетителей. Не то, чтобы совсем уж зачастили, но работы стало больше, чем по теплому времени. То простынет кто, то пальцы обморозит — плохо, конечно, но ведь и аптекарю нужно на что-то жить.

Старик как раз закончил готовить микстуру с алтейным корнем и, покуда заказчик не явился, по своему обыкновению присел у стойки перечесть дневную выручку, когда входная дверь медленно отворилась, впуская внутрь порыв холодного воздуха и новую покупательницу. Совсем юная девушка, худенькая и невысокая, в длинном и, кажется, великоватом на нее коричневом пальто и в сером пуховом платке, повязанном поверх кроличьей шапочки, неспеша подошла к прилавку, кивком поздоровалась, невнятно прошептав что-то растрескавшимися на морозе губами, и принялась сосредоточенно рассматривать уставленные бутылочками и баночками шкафы за спиной аптекаря.

— Что нужно-то? — поинтересовался старик сварливо.

Обычно люди с порога говорят, зачем пришли, а эта, никак, просто погреться завернула.

— Мне… горчичников дайте. — Голос у девушки был хрипловатый, но не так, как от простуды бывает, а словно в горле у нее пересохло. — И еще… еще… Рыбий жир есть у вас?