— Карчи, садись, ты вовремя.

Карчи сел, выпил вина и заявил:

— Сейчас скажу такое — у вас неделю аппетита не будет. — В торговой слободе юрты купцов-тюрков знаете?

— Знаем, дальше что?

— В одной из них прячется черный шаман — от него все беды.

— Да ебть, взять его и поспрошать строго, щас прикажу — засуетился Семен.

— Погоди ты, торопыга, обычным людям его не взять — демон ночи в него вселен. — Сегодня я все приготовлю, а завтра ты, Государь, попытаешься взять черного шамана, в крайнем случае, убить. — Никто другой его не одолеет — силен сволочь.

Карчи поклевал немного жареного мяса и отвалил, предупредив, — утром заявится рано. Наказав Семену не дергаться и своих людей не привлекать, обойдусь своей охраной, разбежались спать.

Утром, ранней пташкой, прискакал Карчи и с ходу приступил к инструктажу. Что сказать, куда ударить принесенной палкой с затейливым узором, а также когда накинуть пятиметровый аркан из тонкого ремешка с древними рунами на петле. В конце добавил:

— Перед захватом сними это и расстегни рубаху напрочь.

Он пальцем ткнул в верхнюю часть камуфляжа.

— А пуля его возьмет? — поинтересовался я.

— Вряд ли, да и не попадешь в него.

— Неужто, быстрее меня двигается?

— Думаю, да, хватит языки чесать, поехали.

— Как скажешь, насяльник — поддразнил я Карчи.

Торговый городок основали сразу после строительства Казани. В нем не торговали — в нем жили. Несколько кварталов, разделенных по национальному и вероисповедальному признаку.

Тюрки в домах не селились. Они ставили шатры. Вот к одному из них и направилась наша группа захвата. Охрана окружила юрту, я с тиграми подошел ближе. Из юрты, не спеша, выбрался пожилой тюрк с насмешливым выражением лица.

— Я пришел по твою душу, черный шаман, — пора заканчивать преступную деятельность. — Последние слова произнес в прыжке.

Тюрка атаковали с трех сторон — ко мне присоединились тигры. Ну, какой быстрый черт — он одновременно успел многое сделать: отшвырнуть напрочь тигров, словно котят, уйти от меня и пытался элементарно убить. Хорошо на лету поменял траекторию — атаковал по нижнему уровню, зацепил таки его заговоренной палкой по ноге, да и его энергетический удар прошел мимо. Бл…дь, тигров бы не убил, колдун долбанный. От удара палкой он лишился на правой ноге щиколотки, вместе со стопой. Культя ноги дымилась, а палка сгорела — в руках остался огрызок, отшвырнул прочь. Выхватил АПС, бах, бах, извел всю обойму и хрен попал, одноногий шаман умудрился на расстоянии в четыре метра уйти от пуль. Произвел два энергоудара — держит сволочь, в это время его отвлек Сынок, цапнувший за бедро, вот в сей момент и кинул аркан. Сломанной куклой черный шаман свалился на траву, изо рта повалил дым.

Предупрежденный Карчи сорвал с пояса маленькую баклажку, сорвал крышку и плеснул в дым содержимое.

Раздался вой, сверху посыпалась сажа, подскочил Карчи.

— Молодец, Владимир, ты сделал его.

— Кого его?

— Это демон ночи, очень плохая тварь.

— Первый раз вижу воочию, до сих пор слышал только в преданиях и легендах.

— Иди, лечи своих тигров, может он им сломал чего.

Сначала глянул на Сынка, потом на Малышку — серьезных травм не было, но ушибов хватало. У тигрицы по — моему сотрясение мозга. Ничего, подлечим, подправим. Приказал арестовать соплеменников тюрка, я с тиграми и телохранителями отправился домой.

В последующие два дня произошло одно знаменательное событие — эшелоны с пехотой отправлялись в путь-дорогу. Я с Семеном и Карчи, тиграми, адъютантом и двумя телохранителями, а также штабной вагон с Военной Коллегией следовали в середине двадцатого эшелона. Интересные и забытые ощущения получаешь, едучи в поезде — перестук колес на стыках рельс, проносящийся мимо, милый сердцу пейзаж русских равнин вперемежку с лесом. Романтика. Вот под нее родимую уговорили две бутылочки вина в обед — больше пить не дал — мы в походе или что? Попутчики не настаивали.

На поезде двигались недолго, чуть больше суток, столько же стояли на крупных станциях, то бишь в крупных городах. В них грузились княжьи дружины, условно княжьи — по моему уложению ни один князь или боярин в мирное время не имел права держать дружину свыше сотни воинов. На данный момент все остальные добровольцы. Конечно, по сравнению с моими бойцами они рядом не стояли, не то вооружение, но уважить людей надо — хотят участвовать в общем деле, милости просим. Несмотря на все длительные остановки в конце вторых суток добрались до будущего Днепропетровска. Со мной по рации связались железнодорожники и сообщили — есть возможность за трое суток довести дорогу до Херсона. После короткого размышления дал добро, но взял с них обещание производить работы только под охраной нашей конницы. Сопровождать их и вести глубинную разведку послал четыре дивизии башкир под начальством Толгат-хана. Таким образом к Херсону и доползли. Через два дня подтянулось войско Ярослава, остальные уже прибыли. Военно-полевой лагерь раскинули на левом берегу Днепра. Эшелоны отправили назад, им предстояло сделать несколько рейсов, перевозя войско.

Между перелесками на огромной территории расположился палаточный лагерь — дымились походные кухни, слышались звуки команд, повсюду наблюдалось упорядоченное движение воинов.

Конница находилась отдельно, канониры с минометчиками хлопотали над своими пушками, что квочки. Эшелоны подвозили войска каждый день — неделю длилась сия катавасия. Прихватив Военную Коллегию, отправился в лагерь. Курсанты из 2501 года, учившиеся у нас под Казанью, меня знали, у них бывал не раз, а вот будущие космодесантники с Нижнего Новгорода такой чести до сих пор удостоены не были по причине нехватки времени. За день пришлось три раза выступать с речью и ответить на кучу вопросов — охрип к вечеру. Но времени и голоса не жалко — бойцы должны знать против кого придется сражаться и что противопоставить несметным полчищам Хулагу-хана. Недалеко от лагеря соорудили стрельбище — осваивали пулемет MG-34, отличная машинка. Вскоре встретился с бойцами из полка морской пехоты — не прошло года учебы, а не узнать прежних деревенских увальней. Впрочем, у них учеба продолжалась и в данное время.

В этих местах наступило лето — зазеленели дубравы, поднялась молодая трава, все живое проснулось, застрекотало, зажужжало, зачирикало. Тигры от схватки пришли в себя — по ночам ходили на охоту по очереди. Один из них постоянно находился рядом, словом без присмотра не оставляли. Карчи, вновь назначенный видеооператором, гордо расхаживал меж палаток, беспрестанно прикладывая объектив к глазу. Видеокамеру случайно обнаружил управляющий Гейнц Бауер в одном из чуланов. Она в рабочем состоянии, сам проверил.

Семен со своими архаровцами шлындал по округе, но безрезультатно. Толгат-хан, наоборот, порадовал известиями — его конница плотно «пообщалась» с татарами в местечке под названием Каланчак.

Пленные под пытками показали — в мае ждут прихода основной орды Хулагу-хана, Крымский правитель, Исмаил — бей с пятидесятитысячным войском придет со дня на день для соединения с основной ордой. Под Каланчак, посоветовавшись с Савелием Хватом, отправили дивизию гвардейцев князя Ивана Благовещенского и гвардейский полк Ярослава Удалого. Для усиления выделили им двадцать орудий 60 мм и десять минометов 82 мм. Пулеметов КПВ у них и так хватает — 60 единиц. Гвардейскую дивизию Афанасия и булгар оставили в резерве. С Афанасием у нас произошла теплая встреча, давно с ним не виделись. Его бойцы до сих пор ходили в старой форме — в синих кафтанах с золотыми позументами и папахах. Слегка попенял ему за это.

— После битвы, Афанасий, твою дивизию перевезу в Казань, на твоем месте службу нести станут гвардейцы князя Ивана Благовещенского. — Да, поздравляю тебя со званием полковника, держи погоны. — Покажешь себя в будущем сражении, станешь генералом.

— А чего это такое?

— Выше званием будешь, ну был, к примеру, тысяцким, а стал темником, понял?