Заскочившему Василию надиктовал указ о немедленной казни злодея лютой смертью на плахе. Позвонил в колокольчик, выбежавшей охране кивнул — взять.

Странно, но безоспасник не сопротивлялся. Мысленный блок я поставил с момента его появления и мои действия он просчитать не мог вроде. Вот именно вроде — Стас такая скользкая сволота, пробы ставить негде. Пока его тащили к карете, он не произнес ни слова. Я решил продлить удовольствие и вместе с охраной поехал вслед, на главную площадь. Вызванный срочно палач, поправлял на оселке топор.

Стаса подвели к плахе, поставили на колени, Василий, забравшийся на эшафот, скучным голосом зачитал указ.

Безопаснику помогли удобно устроить голову на колоде — палач взялся за топор, примериваясь отрубить голову осужденному с одного удара. Я достал большой платок, взмахнул, на что адъютант тут же заорал:

— Остановить казнь, Государь отменяет смертный приговор.

Едучи обратно в карете, спросил безопасника:

— Неужели не было страшно?

Стас передернулся:

— Я знаю свое будущее, моя смерть придет не скоро и умру не по вашему указу.

— Мда… уел паразит. Но я не мог успокоиться. — Согласитесь, риск остаться без башки был, я все-таки царь-тиран и самодур. — Сатрап, так сказать, от меня можно всего ожидать, не правда ли?

— Ваше Величество, не наговаривайте на себя. — Вы вошли в историю самым справедливым самодержцем и простите за выражение дури и тиранства за вами не наблюдалось.

— Ага, вот так, да.

Дальше до Кремля ехали молча.

В кабинет, где мы утроились, велел подать пару кувшинов немецкого вина и легкую закуску. Слуга, наполнив наши кубки, удалился.

— Ну-с, нежданный гость, со свиданьицем.

Выпили, закусили и снова подняли кубки.

— Хорошее у вас вино — похвалил Стас.

— Угу, купцы с немецких земель привозят.

— Ваше Величество, разрешите все-таки узнать причину вашего гнева.

— Стас, вы дурак или прикидываетесь? — По-моему я давеча все сказал. — Я удивляюсь своему терпению, по-хорошему тебя давно грохнуть пора. — Ты почему, гад такой, не сказал при первых появлениях, что Российской Империей правит мой сын — Александр I.

Безопасник замекал о целесообразности безопасности.

— Заткнись. — Стас, я клянусь, еще одна подлянка с твоей стороны и тебя вычеркнут из списка живых, — добавил я. — Не поленюсь, отправлюсь в твое время и из своего личного оружия — похлопал по кобуре — наделаю дырок в твоей голове. — Историю ты изучал, знаешь — свое слово всегда держу. — Запомни — я Романов. — А теперь к делу: во-первых, доставишь новый синтезатор с новой программой, второе — новые школьные и программы по специальностям, третье — программы по материально-техническому вооружению, четвертое — программы по технике, станкам, дизелям, оборудованию и материалам. — Отдельная программа по радиосвязи и питанию к ним. — Все рации должны быть адаптированы к разным источникам питания — то есть подключение к розетке и аккумуляторам. — Срок действия внутренних источников питания не менее двадцати лет, а не то, что ты представил — сдохли через восемь лет. — Короче, вот тебе списки, изволь выполнять.

Безопасник прикипел к бумагам. Потом округлил глаза — зачем вам тепловозы и вагоны, Государь?

— Что за идиотский вопрос — согласно их функциям, перевозить грузы. — Да, там на отдельном листе, не забудьте, музыкальные инструменты — открою музыкальные школы.

Стас только заторможено кивал.

— Ты хлебни на дорожку, забирай списки и катись. — Жду тебя через десять дней.

Безопасник хлопнул на посошок и исчез в неяркой вспышке.

Ну засранец, он своими пакостными вывертами доведет меня — устрою ему геноцид, мало не покажется. Надеюсь, после столь строго внушения он мой заказ исполнит в точности, а затребовал я немало. Одного оружия на полумиллионную армию, об остальном вспоминать не хочу. Я рассуждал так — чем больше и шире ассортимент поставок, тем богаче наше государство. Когда мы еще научимся сами производить — до становления промышленности далеко. Пока она заработает, мы и специалистов подготовим и пустующую нишу техники заполним. Может быть, я в чем-то ошибаюсь, может быть, будущее покажет.

У меня сейчас другая большая проблема — необходимо сделать хитрый ход и освободить, хотя бы половину крестьян, от гнета боярского. Подневольная работа никогда не давала и не даст хороших результатов. — У меня задумка — сделать из числа свободных крестьян единоличников, фермеров. И народу облегчение и государству большой прибыток. На крестьянскую реформу поставлю Карчи с Рувимом, озадачу их после прибытия безопасника.

Мои раздумья прервал Василий:

— Генерал Громов к вам, Государь.

— Пусть заходит.

Громов зашел, отдал честь по-армейски:

— Вызывали, Государь?

— Игнат Юрьевич, вам придется снова помотаться — я решил выписать дополнительно тысячу инструкторов. — Поразмыслил и думаю правильно принять из 2501 года вторую половину курсантов. — У них там время поджимает и для нас они сделают много полезного. — Через год нам предстоит очень серьезный поход. — Берите Скуратова, вот пайцза на двоих и вперед. — Увидите мою жену и сына, передайте привет, сообщите — скоро буду.

Отправил Василия в военный лагерь с пакетом, последняя бригада строителей отправлялась завтра утром.

В моих действиях логика простая, ковать железо пока горячо, мне лишние штыки не помешают. Предчувствие у меня — через год мы ввяжемся в хорошую драку. Недаром по ночам стали проскальзывать сны с яркими картинами сражения, что характерно, в противниках опять тюрки.

Естественно, при нынешнем вооружении, перемелем на удобрения любую нынешнюю армию, но уменьшить свои потери до минимума я просто обязан.

Через неделю мне пришлось выступить перед прибывшими курсантами — попросила Военная коллегия, им, видишь, не понравилась разболтанность и низкая дисциплина контингента из будущего.

На огромнейшем плацу выстроились все пятьдесят тысяч будущих воинов. Тут и там мелькали инструктора и сержанты с резиновыми дубинками — строили необученное стадо.

Мы с руководством коллегии стояли на высокой трибуне. Мы — это я с Сынком, никуда меня одного не отпускает. Говорить пришлось в допотопный жестяной рупор. — Стас еще не объявился. Ничего особенного я им не сказал, поздравил с прибытием в наш век. Сладкое оставил напоследок.

— Господа курсанты, подписывая контракт, вы, надеюсь, внимательно прочитали последний пункт?

Плац загудел, послышались утвердительные выкрики.

— Тихо. — В этом пункте сказано — на время учебы вы входите в вооруженные силы Руси с декабря 1253 года. — Здесь у нас время непростое и жесткое, в принципе страна постоянно на полувоенном положении. — Что это значит для вас — в первую очередь беспрекословное подчинение своим инструкторам и командирам. — За невыполнение приказа — расстрел, с вами церемониться не собираются. — Мы взяли обязательство сделать из вас умелых бойцов и сделаем, несмотря на вашу лень, да бестолковость в придачу. — Инструктор с сержантом для вас всех самый главный начальник. Они строги, но справедливы, их работу, естественно, будем контролировать. — Для ваших жалоб и предложений у штаба лагеря, повесят десяток почтовых ящиков — анонимки не рассматриваются. С Богом, ребятки.

Курсанты колоннами, стараясь печатать шаг, прошли мимо трибуны.

— Савелий.

— Слушаю, Государь.

— Мой указ о курсантах размножить и развесить по лагерю. — Переслать копии в Нижний Новгород. — Толгат-хан, тебе туда съездить после Нового года, сам указ зачитаешь, да и пополнение у них должно появиться. — Что скажете, генералы, но контингенту из будущего?

Мои вояки посмурнели лицом и коротко высказали свое мнение — хреново, из них бойцы, что из дерьма сабля. Внутренне, я был с ними согласен, но…

— Перед вами задача — сделать из них первоклассных бойцов, в тоже время предстоит перевооружение армии. — Предстоит ее реформа — вводится пехота и артиллерия. — Наши минометы — это так цветочки. — Каждому пехотному полку придается дивизион полевых орудий на 60 мм и по три орудия на 100 мм. — Все города и крепости 200 мм орудиями. — В основном здоровые дуры пойдут в крепости и форты. — Свои задумки и предложения я изложил письменно — бумаги у Василия. — Даю вам, господа генералы, сроку две недели. — Представите мне официальный документ по реформе. — Не забудьте о казачьих и егерских полках — граница должна быть заперта на замок. — Ферштейн.