Я перехватил его взгляд, так, пошло гипновнушение, а сам состроив честную морду возмущенно завопил:

— Вы что, Лаврентий Павлович, с ума сошли как вы могли подумать? — Сталин попросил меня рассказать о будущем своих детей, ну я и рассказал. Потом он схватился за сердце и вот результат.

Берия глухо спросил:

— Что ты такого мог поведать?

— Правду, Лаврентий Павлович. — Его дочь Светлана после смерти вождя в пятьдесят третьем году эмигрирует в Китай, а затем в Америку — за границей проживет всю жизнь. — Василий — станет генералом ВВС, после смерти отца будет отправлен в ссылку, в Горький, где и умрет от цирроза печени — пил много. — Хуже всего с Яковом — он впервые годы войны попадет в плен к немцам. Погибнет в лагере, по моему в сорок третьем году. — Лаврентий Павлович, мы не о том говорим. — Король умер, да здравствует король. — Берите власть в свои руки и уничтожьте конкурентов — Хрущева в первую очередь. — Мой вам совет, основательно проредите Политбюро. — Избавьтесь от Ворошилова и Буденого, по их доносам много хороших людей расстреляли. — И главное, нужно срочно пересмотреть дела арестованных военачальников и ученых, а так же всех осужденных на основании анонимок. — Анонимки должны быть вне закона. — Я вам помогу и не потому что вы мне очень нравитесь, вы не девушка, а по одной причине — моя Родина в опасности, идет война на выживание. — Свою лепту, в победу над фашистской Германией, мы внесем.

В газетах некролог опубликовали через три дня, вся страна в трауре, но морального духа народ не потерял — на фронтах сражения шли в полную силу. Наши части пятились все медленней и организованно встали в оборону в конце ноября. Месяц выдался суматошным и малоприятным, нам с Семеном пришлось таки участвовать в одной зачистке — по личной просьбе Лаврентия Павловича.

Предстояло взять Буденого в его усадьбе — хлопотное дело с большими жертвами, по этой причине нас пригласили. В те времена все чувствовали себя неуверенно, «воронок» мог приехать за любым гражданином, невзирая на чин и звание, так было до недавнего времени. Буденый превратил свою усадьбу в крепость — на углах натуральные вышки с часовыми, во дворе два взвода охраны из кавалерийского полка. Два пулемета «максим» располагались с расчетами в особняке. Нам честно признаться, пришлось повозиться — мы никого не хотели убивать и слава Богу обошлось без трупов.

Одна оказия приключилась — пришлось перестрелять собак, с ними общего языка найти не удалось Когда мы вырубили охрану, в открытые нами ворота ворвались «волкодавы» из НКВД. Берия ситуацию просек сразу и ударил первым.

Всю зарождающуюся группировку прихлопнул в первый же день, на второй стал выпалывать Политбюро — как оказалось троцкистов не всех в свое время расстреляли.

С Лаврентием Павловичем имел не одну беседу и на пальцах ему объяснил, что нужно сделать для победы над врагом. Мои усилия не пропали даром, в армию стали возвращаться репрессированные ранее военоначальники, да и вообще из тюрем выпустили массу невинных людей. В крупных городах появилось много коммерческих магазинов, стали образовываться потребсоюзы. С моей легкой руки на селе появились кооперативы и фермеры.

Кооперативное движение я организовал и в городах, причем гипновнушением не пришлось пользоваться — Берия въехал в тему на раз — умный мужик.

Вызванного из Крыма адмирала Октябрьского, расстреляли во внутреннем дворе тюрьмы НКВД. На мой вопрос о судьбе некой предательской народности проживающей в Крыму — Берия ответил что такие в списках больше не числятся и предваряя мой следующий вопрос, сказал:

— С Кавказом тоже самое.

Молодец, проявил политическую волю и избавил Россию от головной боли в будущем.

По настоящему схлестнулся с ним на почве идеологии и номенклатуры — он все не мог поверить, что советская власть просуществует всего семьдесят пять лет.

Дня четыре на него потратил — убедил, а как ему не поверить, я приводил факты и цифры, ну то что помнил, дополнял меня Скуратов. Окончательно добил Берию одним примером — элита, получавшая зарплату ненамного превышающую зарплату рядовых сотрудников, отоваривалась за копейки в спецмагазинах, ну где справедливость.

Про так называемые спецпайки среди народа слухи ходили давно, так за что спрашивается любить коммунистов?

К тому же, девяносто процентов из них горлопаны и пустобрехи — языком молоть могут, а что-то делать конкретное — найн.

Про политработников вообще говорить не приходиться — каста тунеядцев, хотя среди них встречаются иногда порядочные люди.

Посоветовал Берии упразднить институт комиссаров, в армии ввести единоначалие и вообще на хрена в армейские дела вмешивать компартию и идеологию.

По моему мнению ее должно быть в меру, иначе это просто оболванивание людей.

— Лаврентий Павлович, вы уже успели заметить, плохого я вам не советовал, правильно?

Берия кивнул головой соглашаясь.

— Так вот, восстанавливайте и открывайте церкви, прекратите гонения священнослужителей — православная вера должна быть реабилитирована в России, а власть обязана покаяться и просить у нее прощения. Коммунисты, по некоторым причинам старались стереть нашу веру с лица земли, как впрочем и весь народ русский. — Вы почитайте тайные архивы НКВД и поймете в чьих интересах и на чьи деньги произошла Великая Октябрьская революция. — В заговоре участвовала не только Германия, но и определенные круги Англии и Америки. — Неужели вы этого не знали, Лаврентий Павлович?

Берия только открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить ни слова. Ну еще бы, рушилось святое и незыблемое.

— Не может быть — просипел он.

Опять знаменитая фраза Рабиновича, из анекдота.

— А вы почитайте, почитайте, убедитесь сами, зачем мне попусту языком молоть.

Через четыре дня нас вызвали в Кремль. Берия приготовил своеобразный сюрприз — наградили орденами Боевого Красного знамени и вручили офицерские удостоверения. — Во как.

Судоплатов, гад, естественно, с одобрения свыше, через неделю после нашего появления, произвел нас в старлеи НКВД, а дальше пошло-поехало. На данный момент я полковник, а Семен — подполковник НКВД, а мы то довольные бегали вольными птахами, ага, консультанты, как же.

Всю данную информацию вытрясли у встреченного здесь Судоплатова, он кстати тоже полковника получил — за нас поди, не иначе.

На орденок свой косится, паразит.

Я ему высказал все открытым текстом, кто он после этого.

— Владимир Михайлович, Семен Николаевич, вы меня простите и извините, но сами понимаете — война, давайте мировую, обмоем наши звания и ордена?

Обмыли.

В диверсионной школе прошли выпускные экзамены — половина выпускников аттестовалась инструкторами.

Открылись еще три школы, все правильно — земля должна гореть под ногами оккупантов.

Экзаменационная комиссия, в который мы принимали участие, работу закончила — школа опустела, разлетелись птенцы, стало немного грустно — надеюсь не зря мы возились с ними два месяца. Вообще, подготовка классного бойца-диверсанта для государства удовольствие дорогое, тут не до экономии. Конечно, полгода обучения, срок явно недостаточный, но что делать.

Для повышения уровня предложил Судоплатову, набирать курсантов из выпускников военных училищ и обстрелянную молодежь. Павел Анатольевич, надо отдать ему должное, долго не раздумывал и тут же разослал своих волкодавов и порученцев по училищам и фронтам. В диверсионных школах одновременно будут обучаться тысяча двести человек — по триста курсантов на школу.

Судоплатов попросил нашей помощи в процессе обучения. Мы согласились, но предупредили, пусть на многое не рассчитывает — у нас самих будет тяжелое задание, требующее времени и здоровья. Все под грифом секретно, подробностей не ждите.

Судоплатов мужик с понятием — никаких лишних вопросов.

А между тем по стране, в основном в крупных городах, через райкомы комсомола и областные управления НКВД, наращивал обороты отсев и набор девушек по определенным параметрам. Конечно 90-60-90 здесь очень большая редкость, но такого эталона старались придерживаться, обязательно все кандидатки проходили особые медкомиссии. Чекисты старались выяснить здоровье ближайших родственников, вплоть до третьего колена. Шерстили все высшие и средне-специальные учебные заведения, привлекали и выпускниц школ — тех кому исполнилось восемнадцать лет. Девушек набирали от 18 до 25 лет — самый репродуктивный возраст. Представители НКВД привозили девушек со всей России, ставили их на довольствие, жили они в школах и институтских общежитиях.