– В ванне.

– Семен, перевяжи его.

В итоге, хозяин отдал двести тысяч баксов и четыреста тысяч рублей. Дополнительно получили информацию о крупном валютчике. Юрий Иванович просветил нас относительно подпольных котировок доллара – от одного к трем и выше. Напоследок вытрясли адрес богатого антиквара. Переночевали здесь же, предварительно связав хозяина.

Утром, расколотив телефон, выкатились из квартиры. Таскать с собой килограммы наличности смысла не было.

– Семен, баксы оставим в камере хранения, семьсот штук деревянными сдадим в Сбербанк, а лимон обменяем.

Так и сделали. Получили сберкнижки на предъявителя и поехали к валютчику на улицу Горького. Не торгуясь, обменяли миллион рублей на доллары – курс один к четырем. Очередные двести пятьдесят штук баксов отправились в камеру хранения Казанского вокзала.

– Сеня, вот твои сберкнижки на триста пятьдесят тысяч, вот мои.

Переночевали на съемной квартире у говорливой старушки. С утра навестили антиквара, он жил в районе ВДНХ.

С ним оказалось проще – честный попался. Сдали две монеты за четыреста тысяч долларов и восемьсот штук деревянных. Где он набрал столько наличных, нас не интересовало. Такси – и на Казанский вокзал.

– Сегодня, Семен, последний штрих, завтра меняем рубли и катим отсюда. Устал я от столицы и долбанной торговли.

– В самую точку, командир, руки отваливаются чемоданы с деньгами таскать.

Мне хотелось увидеть одного интересного человека. Скуратов, делясь информацией о перестройке и ее последствиях, упоминал о предшествующих событиях. Приблизительно в данное время каток КГБ проехал по многим делаварам Москвы и Питера.

Мы легко нашли крупнейший в столице продовольственный фирменный магазин. С некоторым трудом попали к директору.

Внешне он мне понравился – спокойный дядя, знающий себе цену. Я выложил пару золотых и договорился о встрече. На шесть часов вечера заказали столик в ресторане «Прага», а в полседьмого пили армянский коньячок с директором. Звали его Виктор Петрович. Выпив рюмку, он задумчиво повертел в руках золотой динарий.

– Вы меня извините, но я пригласил эксперта. Не возражаете?

– Вы в своем праве, Виктор Петрович.

Директор оглянулся в зал и махнул рукой. Из глубины ресторана к нам подошел невзрачный мужичок с портфелем в руках. Виктор Петрович усадил его за стол.

– Полагаюсь на ваше мнение, профессор.

Мы с Семеном переглянулись: однако, как все серьезно поставлено.

Профессор минут десять елозил с лупой по монетам, только что на зуб не пробовал. Как и следовало ожидать, он подтвердил подлинность раритетов. Под конец экспертизы так разволновался – руки затряслись и лупа упала в салат. Беднягу пришлось отпаивать коньяком. Подозвав администратора, директор отправил пьяного вдрызг эксперта домой.

Пол-лимона баксов и шестьсот тысяч рублей предстояло забрать завтра в магазине.

– Виктор Петрович, послушайте доброго совета, вам срочно нужно бежать из Союза.

Директор, выпив бокал шампанского, с улыбкой поинтересовался:

– Почему так пессимистично, Владимир Михайлович?

– Можете, конечно, не верить, но мы с приятелем знаем будущее. Всех крупных делаваров в скором времени Андропов расстреляет с конфискацией. Он мужик суровый и крови не боится. Бегите, пока не поздно. Мы вас предупредили, дальше вам решать – комфортно жить за бугром или лежать на Родине в гробу. Ну, на посошок и до завтра.

Переночевав в гостинице «Россия», бодрые и отдохнувшие, поехали в магазин к покупателю.

Виктор Петрович честно рассчитался, и мы распрощались.

– Хан, опять у нас куча денег, устал таскать.

– Не ной, сегодня обменяем восемьсот тысяч и привет – вечером уезжаем в Нижний Новгород, тьфу, в Горький.

– А туда зачем?

– За машинами.

Мотанье по заполошной столице и мне надоело до чертиков, а что делать – нужно дело довести до конца.

Получили у валютчика за наши рубли двести тысяч долларов. На покупку авто и прочие траты оставили наличкой шестьсот штук деревянных. Обвешанные чемоданами и сумками, ввалились в откупленное купе.

– Вот не думал, что деньги такие тяжелые, – пробубнил Семен, цапнув со столика бутылку минералки.

Утром прибыли в Горький. Оставив в камерах хранения надоевшие чемоданы, поперлись на автозавод.

С директором поговорили весьма продуктивно – сорок тысяч, хоть и в рублях, аргумент весомый. В итоге заполучили два автомобиля «ГАЗ-24» в экспортном исполнении и один автомобильный прицеп – тележку. На вопрос Семена о прицепе сказал лишь одно слово: мотоцикл. Нацепив транзитные номера, заправились бензином, и на запад, в Ковров.

Прибыли поздно вечером, переночевали на окраине города.

С утра Скуратов стал меня тормошить:

– Поехали за мотоциклом, самый лучший выберем.

– У вас что, авторынок богатый? – зевая спросил я.

– У нас мехзавод, работающий на оборонку, попутно клепает мотоциклы.

– Тогда поехали.

Поскольку Семен местный, ему и карты в руки: он поехал впереди, показывая дорогу.

Пара шоколадок секретарше, и мы в кабинете директора. Нормальный мужик, вояк в нас сразу просек и проблем с мотоциклом не возникло, правда не «ижак» – их здесь не выпускали. Нам продали армейский «Урал» – тоже не хило. На предложенные деньги директор шибко обиделся – тогда пригласили его в ресторан. Выйдя из приемной, Семен выдал:

– Побольше бы таких директоров, глядишь, Союз бы не развалили. В гостиницу соваться резона нет, устроимся в частном секторе.

– Добро, веди, Сусанин.

Тщательно закрепив «Урал» в прицепе, поехали.

Ковров производил впечатление тихого патриархального городка, где люди живут спокойной размеренной жизнью. После нервной столичной беготни и всякой криминальной шушеры здесь душа отдыхала.

Скуратов сориентировался легко, и через час мы пили чай на летней веранде у Василия Ивановича, хозяина добротно срубленного дома.

Василий Иванович, плотник от Бога, поставил с товарищами не одну улицу в Коврове. Седьмой десяток, но подвижный и крепкий мужичок. Он овдовел шесть лет назад, трое взрослых сыновей разлетелись по всему Союзу, вот он от скуки и пускает иногда квартирантов.

По огромному двору важно вышагивали индюки, суетились куры, за сеткой в углу гоготали гуси. Небольшой огород с зеленью и несколько яблонь с вишнями дополняли пастораль.

Василий Иванович – фанат рыбалки, и если бы не его беспокойная «скотобаза», по его выражению, он бы все лето жил на берегу Оки. Распознав во мне родственную, хозяин разволновался:

– Владимир, давай завтра с утра на рыбалку, у меня лодка и снасти всякие имеются.

– С удовольствием составлю вам компанию. Семен, ты с нами?

– Нет, хочу выспаться.

– Вы, ребята, отдыхайте, а я пошел по хозяйству, заодно червей подкопаю.

Скучно ему, а тут новые люди, есть с кем пообщаться. Эх, старость не радость.

Спали до вечера, затем поехали в ресторан.

Ровно в восемь подъехал директор, звали его, как и Скуратова, Семеном Николаевичем. Уговорили два литра качественной водочки местного розлива. Душевно попрощались с директором «оборонки» и поехали отдыхать.

Ранним утром меня поднял неугомонный Василий Иванович. Встал, туалет-душ, влез в камуфляж и с хозяином на Оку. На лодке приплыли в заветное место Василия Ивановича – большой залив с поросшим высоким камышом берегом.

– Мы с тобой сетушку бросим, подстрахуемся.

Вдруг клевать не будет, – объявил дед.

Поставили сеть, и за основную рыбалку. Поклевывала всякая мелочь. Я тем временем призадумался: каким образом помочь родителям Скуратова?

Слегка напрягал отец Семена – коммунист, фронтовик. Отечественную прошел от начала до конца. Пять раз горел в танке, три раза лежал с ранениями в госпиталях, воевал механиком-водителем на «КВ», затем на «Т-34» горел в танковой битве под Прохоровкой. Вернулся после победы в звании старшины и «иконостасом» на груди. Одних медалей «За отвагу» – четыре экземпляра. Сейчас ему пятьдесят восемь, продолжает трудиться, первый токарь на мехзаводе, где, кстати, приобрели мотоцикл.