– Ведро холодной воды князю, и посадите на место. Видно, шибко переволновался, сердешный.

Гвардейцы облили водой сомлевшего князя Киевского и посадили за стол.

– Если кто-нибудь вякнет против, мой Сынок откусит тому голову. Сынок, скажи слово.

Тигр вскочил, подошел к столу и заревел – на столе задребезжала посуда.

– Молодец, сядь на место.

В полной тишине зажужжала ошалевшая муха.

Князья сидели бледные и поникшие.

Глядя на скопище властолюбцев и наивных дураков, я искренне не понимал, как можно положить всю жизнь на борьбу за власть, не жалея ни чужих, ни родных людей. Уничтожали дружины и мирных обывателей пачками.

– Я полагаю, никто из вас не понял, за что мне Священным Синодом пожалован титул князя, а моим соратникам боярство. По сути дела, я вас спас, почти все вы не переживете тысяча двести тридцать восьмой год. А некоторые немного раньше – тебя касается, князь Федор. Ты по своей дурости попрешься с ближними боярами послами к Батыю – где вас перебьют татары. Ты, князь Рязанский Юрий Ингваревич, с товарищами падете в жестокой битве на Диком поле, и никто вам не поможет дружинами. Других ждет та же участь, но чуть позже, на реке Сити.

Князья разволновались, послышались выкрики:

– Откуда тебе сие ведомо? Видеть будущее никому не дано. Лжа твои слова!

– У меня есть доказательства, и я их приведу. Многие из вас добрые и храбрые воины, но предупреждаю сразу – зрелище не для слабонервных.

Я дал знак Карчи, он сноровисто включил аппараты на стене, занавешенной боевыми полотнищами, возникло объемное изображение: ставка Батыя и русское посольство во главе с князем Федором. Князья поголовно стали креститься. До включения звука я пытался их успокоить – получилось слабовато. Да Бог с ними, переживут. Гибель посольства, разгром Рязанского ополчения, осада и разграбление русских городов, а затем последняя битва на реке Сити – все это некоторых повергло в обморок. Другие с выпученными глазами только беззвучно разевали рты. После трехсекундного перерыва пошла хроника падения Киева. Я прокомментировал:

– Год тысяча двести сороковой.

Карчи остановил хронопросмотр.

– Таков ваш конец, князья, но я повернул ход истории – мои тумены разгромили войско Бату-хана. Не будет на Руси двухсот пятидесятилетнего монгольского ига. Карчи, продемонстрируй.

Пошли первые кадры битвы с Шейбани-ханом. Для экономии времени просмотр показывался кусками, минуты по три. В финале наша жестокая битва с ордой Бату-хана. Я посмотрел на себя со стороны и удивился своему отрешенному выражению лица. Моя атака верхом на Сынке впечатляла. Так называемый поединок с Батыем пришлось показывать в замедленном режиме – я слишком быстро двигался для глаз зрителей. Все, просмотр закончился. Пришлось опять вызывать гвардейцев с холодной водой – облили всех. Я всерьез опасался за здоровье князей и их рассудок.

– Федор, Петр, ко мне!

Из-за колонн выскочили телохранители с пистолетами.

– Спрячьте стволы. Принесите бочонок с лекарством, князей отпаивать.

Гвардейцы наливали творимое вино в кубки, а мои, телохранители чуть ли не силком заставляли князей их осушать. Я дал сигнал повторить, прикатили второй бочонок. Слава Богу, князей стало отпускать, психологический шок – вещь очень неприятная, человек может просто умереть. Сидевший рядом хозяин Владимира князь Святослав тихо спросил:

– Почто слугам не велено за гостями ухаживать?

– Тогда придется много длинных языков укорачивать вместе с головами.

Святослав понимающе кивнул. Спустя некоторое время я пригласил гостей на свежий воздух:

– Покажу вам, уважаемые князья, интересную вещь.

Перед выходом во двор терема уведомил князя Святослава:

– Пусть твои слуги столы накрывают, бояре с воеводами с нами пировать будут.

Во дворе князья с удивлением таращились на пулемет КПВ, такой диковины им видеть, естественно, не приходилось. Попробовал объяснить назначение грозного оружия, затем плюнул – лучше сами посмотрите.

У дальней стены большого княжьего двора поставили чучело, облаченное в полный боевой доспех. По знаку пулеметный расчет выдал короткую очередь, от доспехов полетели куски железа.

– Принесите мишень. Гвардейцы споро притащили остатки доспехов.

– Металлолом, – прокомментировал Скуратов. Собравшиеся вокруг князья напоминали музей восковых фигур.

– Бочонок, срочно, – и в третий раз гвардейцы принялись отпаивать князей. Дар речи у них появился уже за праздничным столом.

Посыпались вопросы: как да что, да такого не бывает.

Ну, чисто дети. На пальцах показал, что такое пулемет.

– Убивает он за полторы версты, последствия видели сами. Теперь поняли? А Батыя мы разбили не только благодаря огнестрельному оружию, но и единению всего войска. Под моим знаменем пошли в бой тумены башкир и булгар, половцев, ногайцев и русских.

Я встал из-за стола с кубком в руке, князья и бояре затихли.

– Спрашиваю первый и последний раз, достоин ли я быть царем Святой Руси? – И, сделав паузу, добавил: – Или мне придется силой заставить вас согласиться с моим правом на царский трон?

Наступила тягостная тишина.

– Любо нам видеть тебя, князь Владимир, царем земли Русской! – заорал знакомый мне Егорий Окорот.

Как ни странно, князья его поддержали:

– Любо, любо. Согласны мы, – вторили бояре.

– Спасибо вам всем, доверие оправдаю, но имейте в виду – я строг, но справедлив. Непокорства и предательства не потерплю. Надеюсь, вы мой намек поняли.

Кое у кого из присутствующих вытянулись лица.

– Уважаемые мои подданные, прежде чем мы продолжим пир, принесите мне присягу верности с целованием креста.

Из потайной двери вышли три монаха с большим серебряным крестом и подошли ко мне. Слева от меня Карчи приготовил уложения со списками князей и бояр – все должны расписаться. Подходили по очереди – целовали крест, мою правую руку и ставили подпись, неграмотные – отпечаток большого пальца.

– Гляди, – шепнул Семен, – Киевский князь под пьяного косит, не желает присягу давать.

– Да хрен с ним, ему хуже.

Потом начался пир. Гуляли три дня – так погудели, весь город Владимир вздрогнул. Между гуляньем прошел крестный ход и состоялся торжественный молебен. Очень богато и благолепно провели сии мероприятия.

Про себя я посмеивался над Марьяшей, она ходила сама не своя – в одночасье стала княжной и в тот же день царицей Руси. Я ведь жену в свои масштабные планы не посвящал. В соборе поймал ее восторженно-испуганный взгляд и подмигнул в ответ. Марьяша успокоенно улыбнулась, держа за руку Ванюшку. После всех торжеств надумал познакомиться с князьями и боярами поближе, назначил им аудиенцию на одиннадцатый часов утра.

Лавки поставили возле стен – так мне удобней было видеть сущность каждого. Князья с боярами и воеводами уселись рядком на лавках, мы, втроем, за столом – я, Семен и Карчи. Отдельно за столиком сидел писарь. Я медленно прошел мимо сидящих, из всех выдернул троих, им велел, сесть на отдельно стоявшую лавку. Немолодой князь Смоленский и двое бояр с недоумением воззрились на меня. Я обратился к остальным:

– Перед вами сидят три душегуба и татя, сейчас они расскажут о своих преступлениях.

Сидевшие на лавках охнули.

– Писарь, пиши.

Всех троих ввел в гипнотический транс, и полились исповеди. Князь утопил служанку с младенцем от него. Один боярин из-за наследства убил единокровного брата на охоте, обставив, случившееся под несчастный случай. Другой боярин зарубил крестьянскую семью из семи человек, включая четырех детей – по пьянке.

– Вы для меня открытая книга, потому врать своему государю не советую. Семен, твое мнение – чем лечить душегубов?

– Зеленкой, государь.

– Согласен, зеленка – самое эффектное лекарство.

– Действуй.

Скуратов встал, достал АПС, хлопнули три выстрела – душегубы повалились на пол с простреленными головами.

– Уберите сию падаль и закопайте подальше от городской стены. Писарь, пиши указ: все движимое и недвижимое имущество казненных преступников обратить в казну государства, оставив их семьям по деревеньке, для кормления.