Нижнего белья, как у мужчин, так и у женщин – найн.

Когда я Марьяшу ознакомил с данными деталями одежды, она сразу оценила достижения прогресса. Теперь вся женская половина города носит нижнее белье, портнихи завалены заказами на год вперед. А что началось, когда я по просьбе жены соорудил на компе несколько журналов моды! Казань просто-напросто стала столицей моды, европейские купцы специально приплывали за модной женской одеждой.

Навстречу мне степенно двигались два всадника – Аленка с Иваном на тиграх.

– Проголодались, поди, мальцы? Поехали к столу.

Тигры послушно повернули за мной.

Круглые низкие столы, покрытые скатертями, ломились от разнообразных кушаний. Двое слуг готовили шашлык на мангале, ставя готовые вертикально в небольшой котел с острым соусом.

– Чего ждем? – осведомился я. – Прошу к столу.

Народ одобрительно загудел и стал рассаживаться на небольшие подушки, сложенные по несколько штук.

Адъютант включил магнитофон, и Алла Борисовна с ансамблем заголосила про знойное лето.

Первый тост, естественно, за победу. Осушили кубки и попробовали новинку для здешних столов – салат.

Подали дымящиеся шашлыки, поджаренные в самый раз, не перегоревшие. Выпив по второму кубку, продегустировали мясо, всем понравилось. Ильяс сидевший по левую руку, спросил:

– Владимир, мой темник Муса тост хочет сказать, можно?

– Всегда пожалуйста.

Ильяс подал знак темнику, тот поднялся с кубком в руке.

– Уважаемые, предлагаю выпить за нашего Светлого хана, за его добрые дела: нынешние и будущие, дай бог ему и его семье крепкого здоровья и благоденствия.

Все поднялись, зашумели и стали со мной чокаться.

Я, конечно, выпил, но, чувствуя себя не в своей тарелке, недовольно спросил Ильяса:

– На фига нужно дифирамбы петь? Ты ведь знаешь, не люблю восхвалений в свой адрес.

Он загадочно улыбнулся и промолчал. Тем временем Муса подошел ко мне и протянул кожаный сверток:

– Светлый хан, прими мой скромный подарок, от души дарю.

Я с недоумением глянул на темника, тот добавил:

– Сегодня в лазарете ты спас моего младшего брата Юсуфа.

– Сотник в его тумене, – подсказал Ильяс.

– Так вот в чем дело.

Муса меж тем продолжал:

– Не откажи, Светлый хан, прими подарок. Юсуф – мой единственный брат.

– Куда его ранили?

– В грудь, стрелой.

Я вспомнил, лечил такого: стрела прошла выше сердца на полсантиметра. Да, действительно вытащил парня с того света.

– Хорошо, Муса, подарок твой принимаю. Пусть твой брат быстрей встанет на ноги. Он что, из одержимых?

Муса горько вздохнул и кивнул головой.

– Не переживай, я думаю, монгольская стрела ему мозги вправила.

У башкир, как и у других тюрков, хватало «отмороженных» на всю голову молодых воинов – так называемых «одержимых». В бой они шли в одних ярких рубахах, без доспехов. Их вооружение: щит, сабля и кинжал, а меткой стреле все равно, она валит всех подряд. Потому они и гибли пачками, а на их место становились другие придурки.

– Молодецкая дурь, похвальба, кураж – все в одном флаконе, – любимая присказка Скуратова.

Я развернул сверток: внутри лежал кинжал – не оружие, а произведение искусства. Рукоять, с большим рубином в навершии, обтянута шершавой кожей, голубоватое обоюдоострое лезвие, сорок сантиметров длиной, не имело клейма мастера. Именитые матера частенько так делали – их работу и без клейма все знали. На полугарде золотая вязь на арабском, ножны отделаны зеленой эмалью с золотым рисунком – знатный подарок.

Муса пояснил:

– Снял с большого монгольского начальника. Я поднял кубок:

– Предлагаю выпить за холодную голову в бою.

– И за горячее сердце, – поддакнул Карчи.

– А также за чистые руки, – добавил Семен. Мы втроем заржали, остальные лишь удивленно переглянулись.

Откуда местный люд может знать девиз чекистов?

Вино делало свое дело – коллектив раскрепощался на глазах. Семен азартно «тер» по ушам Екатерине, а шаман вставлял едкие реплики. Людмила, наблюдая за ними, откровенно веселилась. Детвора гонялась за тиграми, а башкиры вдруг начали бороться. Кстати, вино они пили наравне с нами, у многих нет запрета на данный напиток. Лишь небольшая часть башкир подалась в ислам. Основная масса делилась примерно пополам – православные и язычники. И ничего, мирно уживались. Ильяс, доселе смотревший, с интересом на возню своих темников, неожиданно спросил:

– Скажи, Владимир, ты специально сберег башкирские тумены?

– Да, вопросик. Так уж получилось. Видишь, Ильяс, башкиры очень редко делали набеги на Русь. Ты меня, надеюсь, понял.

Ильяс ощерился.

Подали уху из только что пойманной стерлядки, выпили под нее, и я объявил танцы. Василий прибавил звук. Я пригласил Людмилу, Семен – Екатерину. Танцевали танго.

– Людочка, не пора ли нам отдохнуть от застолья?

У девушки в глазах запрыгали знакомые бесенята, и она согласно кивнула. Мы отправились в дальний шатер, дернувшихся телохранителей я осадил:

– За нами Сынок присмотрит.

Успокоенные Федор с Петром отступили. Сынку, прибежавшему на мой свист, поставил задачу – лежать у шатра и никого не пускать. Оставшись одни, бросились друг на друга. Людмила прошептала:

– Я тебя постоянно хочу, просто наваждение какое-то, мне так хорошо с тобой.

Не тратя лишних слов, принялся срывать с нее одежду – девушка тихо засмеялась. Упав на ковры, нетерпеливо вошел в нее, целуя упругую грудь с торчащими розовыми сосками. Людмила застонала, ее тело выгнулось дугой. Дальнейшее я помню плохо. Когда пришел в себя, девушка была в обмороке.

Чудак я на букву «м», совсем мозги заклинило. В темпе привел ее в чувство – большие глаза смотрели на меня с некоторой долей ужаса и восторга.

– Как твое самочувствие, дорогая?

Она поцеловала меня:

– Ты сумасшедший, довел девушку до обморока, а затем интересуешься здоровьем. У меня нет слов, я люблю тебя, – Людмила высказывалась несколько сумбурно, но это ничего, главное – жива, здорова.

– Поспи немного, милая, – я провел ладонью над ее головой, и она сразу уснула, по-детски свернувшись калачиком.

Я прикрыл пепельноволосое чудо шелковым покрывалом, оделся и вышел наружу.

– Сынок, посторожи пока, пусть княжна поспит.

Между тем, веселье достигло апогея, магнитофон выключили, народ пытался петь что-то невнятное. Сидя за столом и попивая холодный квасок, я пробовал определиться с дамами своего сердца, и ничего не получалось. Наш уважаемый канцлер Карчи, мирно дремавший на плече у невесты, внезапно вскочил и заревел во все горло:

Затем чинно поклонился, пробурчал:

– Благодарю за внимание, – и, упав на подушки, захрапел.

Присутствующие полегли от хохота. Катерина только беспомощно развела руками, мол, что с него взять. Я кивнул слугам, те шустро утащили шамана в ближний шатер – устал человек. Мне вдруг захотелось помузицировать, не зря говорят – дурной пример заразителен. Осторожно вошел в наш шатер – лапушка моя спала, положив ладошку под щеку. Я сел за компьютер и погнал программу, замелькали сводные таблицы и списки. Ага, нашел искомое, и как раньше не догадался сюда влезть. Одна секунда, и синтезатор выдал мне шикарную концертную гитару марки «Кремона». Посмотрев дальше по списку, понял – у моих гвардейцев будет свой духовой оркестр.

Скуратов, увидев диковинный для здешних мест инструмент, пытался его цапнуть, но получил дулю.

– Встаньте в очередь, гражданин, – стервозным голосом кондуктора осадил я его. Настроив гитару сказал: