– Не помочь ей остаться собой – то же самое, что убить, – возразила я. – Возможно, убить сразу – даже гуманнее.

– Предлагаешь побороться за нее? – уточнил Антуан, и по его тону я не смогла понять, поддерживает он мое желание или осуждает.

– Она жертва обстоятельств, это очевидно, – я уверенно посмотрела на него, хотя выдержать пытливый взгляд оказалось нелегко. – Она никому не желает зла, мечтает лишь о том, чтобы жить спокойно, растить ребенка и никого не трогать. Для чего бы ее ни создали, к чему бы ни готовили, она может стать обычным человеком. Да, с генетическими отклонениями, но разве мы уничтожаем тех, кто имеет такие отклонения?

– А как быть с убитым охранником? – возразил Берт. – Ты уверена, что она не убьет кого-нибудь еще?

– Закон позволяет гражданам Дарконской Федерации убивать тех, кто напал на них с ножом, – парировала я. – Хочу напомнить, что во время штурма Корпус уничтожил всех «коллег» того наемника, и никто из нас не раскаивается.

Берт повернулся ко мне всем корпусом, стараясь поймать взгляд, который я снова перевела на собственные руки, сложенные на столе.

– И тебя не пугает тот факт, что в мире будет жить твоя копия? Извращенная копия?

Я покачала головой, но не посмотрела на него.

– Ты уже спрашивал. Мой ответ не изменился. Это тревожит, – признала я, – но не пугает.

– Меня тоже не пугает, – бодро заметил Фрай и улыбнулся. – Считаю, что одна Нелл – это хорошо, а две – еще лучше. Мир от этого только выиграет.

– Должен признаться, я согласен. – Взгляд Антуана потеплел. Он повернулся к Маль и велел: – Сосредоточьтесь на поиске способа остановить доминирование хамелеона. Для начала – хотя бы сдержать. Если выйдет – обратить.

Брови Маль взметнулись вверх, но она никак не прокомментировала поручение, только кивнула и почти незаметно покосилась на меня.

– Если потребуется помощь магического департамента, то мы к вашим услугам, – великодушно предложил Фрай.

– А мы не помешаем вашему грандиозному проекту с Аркой? – с сомнением уточнил Антуан. – Даже я не знаю его деталей, но слышал, что он очень важен.

Фрай закатил глаза и изобразил такую забавную гримасу, что я против воли улыбнулась.

– Да у нас почти все готово. А вот аналитики все пересчитывают. Похоже, нас дернули ощутимо раньше времени. Так что проект грозит перейти в режим ожидания схождения потоков… – он одернул себя и замолчал. – В общем, у меня есть время.

– Хорошо, тогда с этим решили, – резюмировал Антуан. – Остается Маркус.

– Вы считаете, что к нему должен быть применен другой подход? – на этот раз вслух удивилась Маль.

– Как бы мне ни был симпатичен Маркус Фрост, – печально заметил Антуан, – его копия кажется довольно опасным существом. Он убил Рантор. Хладнокровно удавил голыми руками. И едва не погубил Нелл. Он пришел к нам, лгал, манипулировал…

– Вы же слышали его и Лину, – вмешалась я. – У него были на то причины. Маркус пытался защитить своего ребенка.

– Это не дает ему право на убийство, – возразил Берт. – Думал, ты будешь последней, кто станет его защищать. После того, как он едва не угробил тебя!

Я не знала, что ответить. Берт был прав: не мне выгораживать этого Маркуса. Но что-то во мне изо всех сил сопротивлялось тому, чтобы обречь его не смерть. Если буду готова поступить с ним так, как он собирался поступить со мной, разве не поставит это нас на один уровень? Разве не будет означать, что я такой же монстр, как и он?

– У нас нет права судить его и приговаривать, – только и смогла сказать я.

– Тогда, полагаю, надо передать его правопорядку, – предположил Антуан. – Они имеют право судить и приговаривать. Он убил Рантор и должен за это ответить.

Я лишь удивленно покачала головой, недоверчиво глядя на директора.

– Вы же понимаете, что этого мы тоже не можем сделать.

– Почему? – не понял Берт.

– А кого они будут судить? Они сверят его отпечатки пальцев по базе данных и решат, что он Маркус Фрост, который каким-то образом выжил. Его будут судить, но не как гибрида и химеру. Они будут судить того, из чьего ДНК он создан. Это нечестно. Нечестно по отношению к настоящему Маркусу, к его семье…

– У него не осталось семьи, – вставил Берт. – По крайней мере, близких родственников.

– Все равно нечестно.

– Тогда давайте обнародуем результаты нашего расследования, – предложил Берт. – Скажем, кто он. Что он. Пусть судят его, имея всю информацию.

По выражению лица Антуана я поняла, что Корпус никогда не допустит подобного.

– Мы не можем этого сделать, – отрезал он, подтверждая мою догадку. – Мир не готов к таким потрясениям. Да и не уверен я, что мы имеем моральное право выпускать информацию о продолжении жизни в новом теле за пределы Корпуса. Представьте, к чему это приведет. Достаточно и того, что мы не знаем, куда делись записи Рантор. Это, скорее всего, означает, что заказчики эксперимента его рано или поздно продолжат. Если мы распространим информацию, то таких экспериментов станет больше. Кто откажется от сильных и почти неуязвимых солдат? Кто откажется от потенциального бессмертия? Расскажем, кто такой Маркус, и вместо честного суда он получит новый виток исследований и экспериментов. Лину тогда ждет та же судьба, как и их ребенка.

– Они все просто исчезнут в системе, – пробормотала я, снова глядя перед собой. – Их закроют в другой лаборатории и будут изучать, пока не восстановят метод Рантор.

– Нелл, что ты предлагаешь? – сдержанно спросил Антуан. – Отпустить его как Лину? Но он преступник, убийца. И оправдания, как у Лины, у него нет…

– Есть, – возразила я, чувствуя, как с каждой секундой выглядеть спокойной становится трудней. Внутри все дрожало, из-за чего голос звучал выше, чем обычно, и некрасиво срывался. – Он убил такого же преступника. Мы все согласны, что опыты Рантор – это преступление против человечности.

– Да, но и она заслуживала честного суда, – с нажимом напомнил Антуан. – А не ликвидации.

– Как и он! Он тоже заслуживает честного суда, но мы уже поняли, что он его не получит. И это замкнутый круг. Но Рантор начала все, а не он. Он, может быть, и убийца, но все равно человек и заслуживает того, чтобы с ним обращались как с человеком, а не как с подопытным животным.

– Технически он не совсем человек, – попытался возразить Берт, но я метнула на него такой взгляд, что он смущенно опустил глаза и замолчал.

– А по мне, так он очень похож на человека.

– Не в этом ли проблема, Нелл? – строго спросил Антуан. – В том, что он похож на вполне конкретного человека? Ты защищаешь этого Маркуса или просто надеешься, что он сможет стать тем, кого мы потеряли?

– Он не просто на него похож, – неожиданно для самой себя огрызнулась я. – Технически, – я выразительно посмотрела на Берта, – частично он и есть тот человек. Это его ДНК, воспоминания, личность. Он ничуть не меньше Маркус Фрост, чем Лина – я. А может быть и больше.

Я понимала, что вероятность подобного варианта ничтожна. Продолжать развивать мысль не стоило, но на меня вопросительно смотрели четыре пары глаз, поэтому пришлось озвучить:

– Лина сказала, что Маркус другой. Не такой, как она. Более совершенный, более стабильный. У него человеческие глаза и, вероятно, ему не грозит деградация. Почему? Мы не знаем, потому что материалы Рантор похищены, но Лина натолкнула меня на интересную мысль. В отличие от нее, у Маркуса нет живого прототипа. Совпадение? Или его делали действительно иначе? Скажем, не использовали тело хамелеона, придав ему потом человеческие свойства, а поступили наоборот?

– Использовали тело Маркуса и кровь хамелеона, чтобы создать гибрида? – в голосе Берта послышался ужас.

– Это невозможно, – покачал головой Антуан. – Маркуса застрелили и взорвали…

– Но могли ведь и вытащить порталом за секунды до взрыва, – напомнил Берт. – Как и сказал этот Маркус.

– Но ведь очевидно, что вся история с сообщником – ложь, чтобы обосновать чудесное спасение! – не поверил Антуан.