Пинаев выбрался в осевой коридор, пронизывающий весь цилиндр базы. Можно было взять модуль-кресло или автономный «пузырь» для работы в открытом космосе, облететь базу, взглянуть на место происшествия извне и мысленно представить аварию в натуре, ибо количественные характеристики были уже известны: вектор движения, масса, скорость, тормозной путь, пространство маневра, – но Пинаев не верил в свои способности предсказателя. Побродив возле кабинетов технического руководства базы, он с тоски решил было зайти к директору и поинтересоваться отношением непосредственных участников события к аварии, выслушать его версию происшествия, но в этот момент в ухе пискнул вызов «микро». Это был Ираклий Валаштаян из тройки Мухаммеда бин Салиха.

Энергозоной базы, где располагались стандартный полевой кварк-реактор и генератор тяготения, служил торцевой «блин» ее цилиндрического тела. Пинаев нашел люк с цифрой «40» и влез сквозь горловину в тесное кубическое помещение со встроенными в стены шкафами ЗИПов. Валаштаян, занимавший половину объема блока, вжался в угол, рискуя раздавить шкафы. Он был заметно взволнован, несмотря на железное самообладание и умение владеть мимикой.

– Что случилось? – осведомился Пинаев. – Зачем тебе понадобилось прятаться в этом ящике?

– На меня напали, – глухо ответил Валаштаян.

– Что?! Кто и когда?

Гигант протянул руку вперед, в его могучей ладони лежал странный изогнутый предмет, напоминавший макет синусоиды, выполненный из серой полированной древесины. Пинаев не сразу узнал в «синусоиде» оружие дайсов, в обиходе археонавтов его называли бумерангом по-дайсониански.

– Как это произошло?

– Два часа назад я влез сдуру на «вепря», и этот дикий дайсонианский лифт выбросил меня где-то на уровне двухсотого горизонта по оси Д-комплекса…

Картина вырисовывалась такая: Валаштаян сгоряча решил снова воспользоваться «вепрем» в надежде, что тот выбросит его поближе к транспортным линиям землян, но тут услышал необычные звуки: попискивание и тихий, но отчетливый скрип. Звуки доносились из коридора, заполненного осязаемо плотным мраком. Ираклий бесшумно проскользнул в коридор, с минуту двигался вслепую, потом мрак поредел, и в неверном коричневом свете – здесь коридор освещался инфракрасным источником – показались движущиеся фигуры: одна человеческая и две – роботов универсального пользования. Они выкладывали на полу какой-то геометрический узор из черных дисков, соединяя их кабелем или нитью.

Валаштаян, неплохо видевший в инфракрасном диапазоне, собрался было заснять сцену на кристалл, но удар в голову свалил его на пол.

– Очнулся у «вепря», на голове шишка, рядом – эта штука. – Ираклий подкинул в руке бумеранг. – Попытался снова найти это место, но это был уже другой горизонт. – Пограничник помялся. – Понимаешь… мне показалось… может быть, это результат удара… но тот человек, раскладывавший «пасьянс» в коридоре, показался мне знакомым.

– Вот как? И кого он напомнил?

Валаштаян снова замялся.

– Это кто-то из наших. Но кто именно… И все же я где-то видел его, точно.

– Все?

– Нет. Всего несколько минут назад там, где на меня напали, произошел взрыв.

– Почему же не прошел сигнал тревоги?

– Там еще не установлены наши следящие устройства, взрыв был идентифицирован другими датчиками по сотрясению Д-комплекса. Я послал ребят, но дальше сто пятидесятого уровня они не прошли: очевидно, автоматика станции заблокировала зону взрыва.

Пинаев сжал зубы.

– Дела! О твоих открытиях никому ни слова. К месту взрыва попытайтесь пройти снизу, и осторожнее, пожалуйста. Ты стал свидетелем странного происшествия, нелогичного и непонятного. Если бы тебя хотели убрать, тебя убрали бы раньше, проще, без применения чужих бумерангов. Значит, предупредили… Как ты себя чувствуешь? Сходи в медотсек, проверься. А может, нас нарочно направили по ложному следу? Но откуда на Д-комплексе оружие дайсов? Не сами же они занесли его сюда… – Пинаев остановился, пришедшая мысль поразила его. – Не сами… А если они и в самом деле более разумны, чем мы думаем? Вспомни случай с «Кораклом». Дайс его просто угнал, а потом не смог справиться с управлением и…

– И превратил кресло пилота в аварийную капсулу? Нелогично. К тому же, ты знаешь, мы расшифровали кое-какие записи регистратора: на борту модуля находился не только дайс, а кто-то еще.

Пинаев потрогал трехколенный бумеранг и взялся за рукоятку люка.

Валаштаян отрицательно качнул головой.

– Отдай эту штуку на анализ и предупреди Заманского и Галайду, они тоже должны знать о нападении. Мухаммеду говорил?

– Не успел, да и не тянет в последнее время быть с ним откровенным, хотя он и начальник группы. Ехидный он какой-то, по-недоброму ехидный…

– Ладно, это психология, он обязан сдерживать инициативу своих подчиненных. В пять соберемся у меня.

С пояса Валаштаяна слабо пискнул сигнал предупреждения: где-то рядом прошли люди.

Пинаев подождал несколько секунд и вылез в коридор. Через десять минут он входил в кабинет директора исследовательского центра, обязанного принимать работников погранслужбы вне очереди в любое время суток.

Нагааны Даваа представлял собой натуру сдержанную, ровную, терпеливую и маловосприимчивую к одобрению или порицанию. Типичный представитель монгольской расы, по иронической оценке Салиха, потомок Чингисхана в улучшенном исполнении.

– Слушаю вас, – сказал он, собрав лучики морщинок у глаз, и указал на стул.

– Полчаса назад в десятом секторе Д-комплекса произошел взрыв.

– Я в курсе.

– Причина взрыва неизвестна, однако есть косвенные данные, что он… не случаен.

– Как вы сказали? Не случаен?

Пинаев кивнул.

– Большего пока сказать не могу, ситуация анализируется. Прошу немедленно провести перекличку отрядов, работающих непосредственно в Д-комплексе, отозвать тех, кто работает в десятом и соседних с ним секторах. О результатах доложите через… Сколько понадобится времени на перекличку?

– Полчаса. Прошу извинить, но вы уверены в необходимости этих мер?

– Да, – коротко ответил Пинаев.

Даваа мельком взглянул на пограничника и, не повышая голоса, принялся отдавать распоряжения.

Спустя полчаса стало известно, что в секторах десять и одиннадцать не отвечают на вызовы группы механиков и материаловедов, общим числом девять человек. На секторы Д-комплекс разбили, конечно, сами исследователи для удобства контроля работы, но техника дайсониан этого «не знала», поэтому после взрыва заблокированы были десятый полностью, а одиннадцатый и девятый частично. В десятом секторе, по счастью, никто не работал.

– Объявите общий сбор, – сказал Пинаев, внешне не уступая директору центра в хладнокровии. – Пугать людей не надо, но исследование Д-комплекса с сегодняшнего утра необходимо приостановить. До особого распоряжения. Передвигаться по станции только в пределах устойчивых горизонтов административной и бытовой зон. Искать людей самостоятельно запрещаю.

Пинаев встал.

– Извините. – Даваа тоже встал. – Как объяснить людям ваше… э-э… решение?

– Аварийным состоянием Д-комплекса или… как-то иначе. Вы же знаете, настоящую причину сообщать нельзя. Да и… не известна она никому.

– Я постараюсь, – коротко проговорил директор.

Пинаев поклонился и вышел, понимая, что выглядит в глазах ученого мальчиком, серьезно играющим в несерьезную игру.

К пяти часам вечера Валаштаяну удалось проникнуть в заблокированный сектор и определить масштабы разрушений. Взорваны были семь горизонтов и два шпангоутных узла, но ремонтировать земным инженерам разрушенный участок не пришлось: киб-ремонтные системы Д-комплекса действовали самостоятельно, медленно, но уверенно. Спустя сутки горизонты ими были восстановлены, а узлы соединений «скелета» станции заменены, а может быть, и выращены. Одного не смогла сделать автоматика дайсониан – найти пропавших без вести. Из девяти человек не удалось разыскать пятерых.

С Земли пришло подтверждение решения Пинаева приостановить исследовательские работы на Д-комплексе, но он не радовался своей удачной оперативности: объективных данных, разъясняющих цель «деятельности сатаны» в Сфере, у него не было. И хотя начальство погрансектора Даль-разведки и отдела безопасности УАСС не подгоняло и не запрашивало сведений, у Пинаева крепло ощущение вины и неудовлетворенности собой. Однако новые события на время заставили его забыть о своих чувствах и оторвали от глубокого самоанализа, отнюдь не улучшающего настроения.