— Ну, а некромантов здесь нет, что ли?

— Есть, как не быть, — фыркнул Толстяк. — Ажно трое. Только ни один из них без предоплаты даже муху дохлую не поднимет. Были б это приличные покойники… а этих и не заклясть нормально.

Про то, что в Пограничье на использование неупокоенных работников смотрят сквозь пальцы, я уже знал не только по слухам. В штатах бы уличенному в подобном деянии колдуну светил крупный штраф, а то и лишение лицензии на практику. Но этой территории до нормального штата, как от Бостона до Лондона на каноэ, а пока закон здесь — прерия, а прокурор — койот, как сказал мне один из завсегдатаев бара в Малкольм-Сити.

Только не сыщешь дураков брать такого работника. Послушного, не требующего еды, питья, одежды и сна, но при этом еще и способного в любой момент разорвать заклятье повиновения, как подгнившую веревку, — и снести с плеч хозяина то, чем по скудоумию и жадности не воспользовались в момент покупки. В округе наверняка хватает и более смирных покойников.

Обернувшись, я краем глаза заметил какое-то шевеление в зарослях. Скорее всего, ветер. Которого почему-то совершенно не чувствуется на дороге.

— Шагай живее.

— Что, бледношкурый, проняло? — Гобл и не подумал выполнить приказ, а наоборот, замедлил шаг. — Не трясись, эти кости не опасны, пока не взойдет полная луна.

— Я не трясусь! — соврал я. — Сапоги жмут.

— А хочешь бояться, — словно не услышав, продолжил Толстяк, — бойся того, кто их оставил.

— Это кого же?!

— Ы-ы-х! — гоблин довольно икнул. — Этот вопрос местные себе уж который вечер задают. Добро пожаловать в Погребальнец!

Последняя фраза не являла собой плод гоблинской фантазии — она была криво намалевана красным поперек деревянного щита справа от дороги, и в лучах заходящего солнца казалась особенно зловещей.

Впрочем, на карте здешнего участка Пограничья, которую я битых два часа изучал на вокзале в Гимли-Крепьстоуне, значились два Ада, три Рая, целых четыре штуки Новых Небес и одно Чистилище. Ну, а всякие Эдемские сады и Могильные Камни на той карте были представлены, что называется, в широком ассортименте. Юморок с душком. Я потихоньку начинал к нему привыкать — что, конечно, вовсе не значило, будто местные шутки стали мне нравиться.

— Мрачное местечко, должно быть?

— Дыра как дыра, — гоблин сплюнул. — Видал я места получше, видывал и паршивей. Вторых было маловато.

Я с трудом удержался от дежурного: «врешь ты все!». Этот гобл явно был не прост — слишком уж он членораздельно, правильно и, бизон его залягай, умно изъяснялся по-человечески.

К тому же мы почти дошли до ворот.

— Ста-а-ять!

Тягучего южного акцента в этой фразе хватило бы на троих.

Я остановился. А гоблин подошел вплотную к воротам, развернулся и от души пнул калитку. Единственным видимым результатом стало брызнувшее из косяка небольшое облачко то ли пыли, то ли трухи. Выждав пару секунд, зеленошкурый повторил процедуру, и на этот раз я услышал весьма подозрительный треск.

— Выломаешь калитку — повешу в проеме твою шкуру, — пообещали с той стороны.

Угроза была, на мой взгляд, вполне уместной. В отличие от стены, вполне типичной для здешних мест, — глина, много солнца и толика армейской саперной магии, сочетание, с трудом прошибаемое даже ядрами, — ворота представляли собой дощатую конструкцию весьма хлипкого вида.

Гобл заржал.

— Джок, да ты прежде сумей приподнять свой зад хоть на дюйм!

— А?!

Над стеной начало медленно воздвигаться что-то пыльное и коричневое. Судя по кряхтению, сипению и прочим нечленораздельным звукам, сопровождавшим этот процесс, из-за стены показалась верхушка Вавилонской башни. Ну или хотя бы прапрапрадед всех сомбреро по эту сторону Рио-Гранде.

— Толстяк?! Ну и дела! Ты чего, соскучился по гнилой соломе?!

Вслед за полями шляпы из-за стены высунулось нечто среднее между заходящим солнцем и боровом — большое, круглое, красное, с маленькими глазками, почти затерявшимися среди жировых складок, и щетиной, которой мог бы позавидовать дикобраз.

— Эй, а где остальная ваша банда?! Кривоклык, Дерг-Подерг… и какого этот молодчик тычет в тебя стволом?!

— У нашей банды вышла небольшая размолвка с этим парнем, — сообщил гобл. — Ну и вот.

На переваривание услышанного у Джока ушло примерно полминуты.

— Не, не верю! — объявил он, одновременно взгромождая на парапет перед собой древнюю, но при этом очень крупнокалиберно выглядящую двустволку. — Сдается мне, Кривоклык очередную пакость задумал. И посему лучше хлопнуть вас прямиком тута.

— Эй, мистер, — начал я. — Не стоит эдакие шутки…

— Не выйдет! — одновременно со мной быстро произнес гоблин.

— А?!

— У твоей дуры курки еще в прошлом году к стволам приржавели, — насмешливо сказал гобл. — Пока ты их отдирать будешь, парень тебя пять раз достанет. У него, чтоб ты знал, «Громовой Кот».

— Тот, что у Дерга был?

— Он самый.

— Тады и впрямь достанет, — задумчиво произнес Джок.

— Само собой, — продолжил гоблин, — после этого старый Хо или кто там сейчас на башне превратит нас в решето для этих… ну, ы-ы-ть, мучных червяков, что итальяшки делают. Но целости твоему пузу это нисколечко не прибавит.

Оглянувшись на башню, я не заметил ни малейших признаков присутствия там старого Хо или других «кто там сейчас». Но видневшаяся там связка ружей была достаточно убедительна и сама по себе.

— Ну и че делать бум?

— Послушайте, мистер, — примирительно начал я. — А почему бы вам просто не пустить меня.

— Нас.

— Меня! — с нажимом повторил я.

— Пустить тебя? — Солнце-кабаньий лик сморщился и скрылся за парапетом.

— Сейчас чихнет, — быстро шепнул гоблин.

Предупреждение оказалось как нельзя кстати. Хотя и с ним я подпрыгнул, наполовину поверив, что Джок все-таки пальнул в нас картечным дуплетом. Беглый осмотр показал, что дырок во мне все-таки не прибавилось. И, что не менее важно, со штанами тоже все было в порядке.

— Спасибо.

— Ну, — великанье сомбреро вновь воздвиглось над бревнами, — давай порассуждаем вместе. Ты не здешний. Я знать не знаю твою рожу, и, скорее всего, любой житель нашего города скажет про тебя то же самое. Ты пришел перед самым заходом солнца.

— Это все потому, что у меня пала Овца! — не выдержал я.

— Овца?!

— Так звали мою лошадь.

— Знавал я парней, что давали своим лошадям всякие имена, — озадаченно пробормотал Джок. — Мери да Сюзанна… чтоб, значит, непотребства всякие сподручнее. Генерал Шерман или там просто Янки — это больше наши любили, нравилось им лишний раз пришпорить скотинку. Но вот Овца…

— Это длинная история, — сказал я. — Если захотите, могу рассказать. Когда окажусь по вашу сторону стены.

— Вот об этом как раз мы и рассуждаем, не забыл? — хрюкнул Джок. — И знаешь, парень, явись ты на лошади по кличке Овца, я бы и то трижды подумал, пускать ли тебя в наш город. Но ты отколол номер похлеще — притопал в компании зеленошкурого, по которому давно уже пеньковая тетушка тоскует. А сколько его приятелей сейчас крадется вдоль стены?

— Джок, а ты перегнись — сразу узнаешь! — насмешливо посоветовал гобл.

— И получить томагавк в лоб?!

— У тебя там такой слой сала, что и копье застрянет.

— Да я…

— Мистер Джок! — я повысил голос. — Послушайте меня! Я взял этого гоблина в качестве носильщика, потому что моя лошадь пала и он здесь один!

— Это ты так говоришь, парень. Но с чего я должен тебе верить?

— Потому что, будь здесь другие гоблины, ваш приятель наверху, — я махнул револьвером в сторону башни, — давно бы поднял весь город. С его-то позиции подножье стены как на ладони, верно?

— Ну дак, для того и строилось, — пробурчал Джок. — Берри Саймак, это вам не какой-нибудь землекоп безграмотный, он у самого Джексона Каменной Стены капитанил. Всю эту чертову фор-ти-фи-ка-цию знает лучше, чем Священное Писание.

— То есть вы согласны, что здесь нет других гоблов?