– Кажется, он все еще на крыше вагона. Но в любой миг…

– Давно мечтал о шляпе из нетопыря. – Найр, щурясь, выглянул в оставленную файерболом дыру. – Что ж… ночь обещает быть забавной. Прикрой глаза.

– Зачем?

В качестве ответа драу продемонстрировал мне короткую жестяную трубку.

– Эта жалкая пародия на гномский экспресс, – темный эльф осторожно, по дюйму принялся вытягивать из трубки зеленый шнур, – рассекает ночь с немыслимой скоростью – пятнадцать миль в час. Целого часа у нас, к сожалению, не будет, но минут пять-семь найдется.

– Минут пять-семь на что?

– Прикрой глаза.

Этот крайне похожий на приказ совет я даже перевыполнил, не только зажмурившись, но и отвернувшись, и все равно вырвавшийся из трубки адский факел на миг заполнил тело болью, словно какой-то чертов коновал попытался выдернуть все зубы одновременно. Святые угодники, кто и что намешал в эту проклятущую ракету?!

Додумывал эту мысль я уже на крыше вагона. Сейчас отсюда открывался поистине великолепный вид на три стороны – пытающийся глянуть вперед сразу заполучал в каждый глаз по пригоршне дыма и горячей угольной пыли. К сожалению, красоты мертвенно позеленевшего в свете ракеты штата Мэриленд в данный момент интересовали меня примерно так же, как география обратной стороны Луны.

А тот, кто интересовал, стоял как раз на полпути между мной и дымоизвергательной пастью паровоза, и его темно-синее пальто на ветру почти ничем не отличалось от черного плаща.

Классический сюжет бездарных полотен – два Повелителя Ночи, готовые сойтись в жестокой схватке! Только вот под ногами не надежная кладка замковой стены, а вагон, прыгающий на каждом стыке не хуже норовистого жеребца. Да и брызжущий искрами клубок огня над моей головой мало похож на доброе сияние старушки-луны. Вторая половина девятнадцатого века на дворе, технический прогресс… пришел – будь он трижды неладен вместе с придумавшими его гномами!

– Пять-семь минут?

– Восемь, если повезет! – выкрикнул Найр сквозь ветер. – Она сейчас в тысяче футах над нами!

– Отлично! Тогда уравняем шансы!

– Что?!

– Уравняем шансы, дружище! Нам в лицо сейчас летит содержимое топки, верно? Но через минуту-две чертова ракета окажется за нашими спинами, а светит она гадостно донельзя, это, друг мой, я как вампир говорю!

– Не хотелось бы дарить ему эти минуты, Ник!

В словах темного эльфа была своя правда. Если нам требовался решительный успех, то агенту Зеркало достаточно было лишь продержаться. А стоит зеленому сиянию исчезнуть, как он тут же расправит крылья – и, как в той присказке, споймай-ка вомпера посредь ночи! Конечно, я тоже смогу взлететь, но в облике летучей мыши человеческий опыт будет значить меньше, а вот время последнего питания, наоборот, станет куда весомей.

– Есть лучшие идеи?!

– Да! – Найр, оказывается, тоже умеет ало сверкать глазами. – Атакуй его!

– Я?! Мы же договори…

– План… изменился… – Странно, по движениям губ я видел, что стоящий рядом темный эльф кричит, что называется, во всю ивановскую, но ветер… ураганный, черт его возьми, откуда только взялся?! Или это взбесившийся от ужаса паровоз вдруг закусил шатуны и вообразил себя пушечным ядром?! – К орку… в… план! Импро… руем! Давай, Ник!

– Хорошо! – выдохнул я.

Прыжок на соседнюю крышу – ветер, отступив на миг, в следующий с удвоенной силой хлещет по нам тугой плетью. Я, пригнувшись, оглядываюсь – Найра едва не сбросило вниз. Но едва не в счет, уж кого-кого, а драу не так-то просто вышибить из седла, и на следующую крышу мы приземляемся одновременно. Еще чуть-чуть…

Небеса раскололись – молния ударила в холм справа от нас, перекрыв зеленое сияние. Еще одна, ближе… высокая сосна вспыхнула, словно спичка, и я увидел, как на груди стоящего впереди существа полыхнул багровый отблеск. Камень-кровавик, наверняка встроен в амулет Воздуха, и этот гад сейчас манипулирует… ну, погоди, доберусь я до тебя! Юнец, мальчишка, чертов сосунок, возомнивший… сейчас я на практике покажу тебе различие между кровососом и молокососом!

Мне оставалось совсем немного, буквально пару шагов пройти, продавиться сквозь невидимую стену, я уже четко различал блеск вражеских клыков и…

…и этот момент Найр выстрелил. В спину.

В мою спину.

Трижды.

– Будь я трижды проклят, – Салли воздел руки, явно призывая кого-то сверху выступить в роли свидетеля произносимой им клятвы, – если отдам тебе эти двадцать долларов!

Обитатели небес – кружившая над полем троица облезлых стервятников и даже полдюжины лениво ползавших по верху фургона мух – остались равнодушны к этому призыву. Так же, как и к десятку предшествовавших.

Мухи были, пожалуй, единственными относящимися к фургону и при этом не являющимися собственностью Конфедерации – они сели на выгоревшее полотно уже после рассвета, следовательно – в Пенсильвании. Все прочее – сама яростно скрипящая колымага, лошади и, как был твердо уверен майор Норрис, троица недоумков от гвоздя в подкове до потрохов числились имуществом Сигнального бюро.

– Да уймись ты, наконец! – не оборачиваясь, простонал сидевший рядом с троллем шулер. – Сколько можно…

– Нет, ну а что… он ведь не выиграл!

– Трой сказал, что майор спустится через два часа, – устало произнес Гарри, – чтобы сделать «предложение, от которого мы не сможем отказаться». Мне лично сдается, что Норрис поступил именно так. Или, по-твоему, нас позавчера все-таки расстреляли на рассвете?

– Но спустился-то майор не через два часа! – воскликнул толстяк. – А через три, нет, четыре… минимум… а то и все шесть!

– Это мнение основано на вашей субъективной оценке, – сказал тролль. – Понимаю, что, сидя за решеткой в ожидании казни, довольно трудно сохранить способность к адеква…

– Хочешь сказать, зеленый, у тебя самого морской хронометр имелся?!

– Салли!

– Не, ну сам-то пусть скажет, откуда он взял этот час и сорок минут!

– Он уже пять раз повторил тебе, что тролли великолепно чувствуют время, – процедил Гарри. – И четыре раза доказал это. По паре часов на эксперимент, погрешность не более минуты… проклятие, Салли, да парень отмеряет время лучше доброй половины часов, что проходили через мой карман! Какого еще орка ты выкобениваешься?!

– Такого… – угрюмо проворчал толстяк. – Будь он даже ходячей часовой башней… за двадцать долларов я сам утром во вторник присягну, что на дворе уже вечер пятницы.

– Если причина ваших сомнений, – начал Трой, – кроется именно в денежной составляющей, то давайте уберем ее.

– Это как? – не понял Салли. – Куда уберем?

– Совсем.

– Короче, – привстав, Гарри прикрыл глаза ладонью и принялся вглядываться в замаячившие у кромки горизонта угловатые силуэты домов. – Трой имеет в виду, что твоя двадцатка ему сто лет не нужна. Признай только, что прав был он.

– А-а, – с видимым облегчением протянул Салли. – Ну раз так…. да, теперь я вижу, – повернувшись к троллю, с некоторой торжественностью произнес он, – что ты, друг, говоришь чистую правду. Ведь отказаться от выигрыша – это поступок настоящего джентльмена, а такой человек… то есть я хотел сказать, такое существо не станет осквернять себя лживыми утверждениями. А значит, майор в самом деле спустился в подвал ровно через час и сорок минут. Пари было выиграно тобой.

– Спасибо, Салли.

– А теперь, – в голосе шулера явственно послышались интонации первого сержанта Мэллори, – отдай ему деньги!

– Что?! Он же сам…

– Он, а не ты! – обернувшись, с неожиданной яростью перебил напарника Гарри. – И не я! Ты же с самого начала знал, что зеленый не лжет, верно? Отдай деньги, сукин кот… парень выиграл честно!

– Гарри, ноя…

– А иначе, – угрожающе процедил шулер, – ты у меня сейчас будешь лететь от фургона и до середины поля! Клянусь башмаками Слима!

Толстяк не имел ни малейшего представления, как выглядит Слим и чем его башмаки отличаются от всей прочей обуви. Зато мошенник превосходно помнил, что эту клятву Гарри употреблял только в исключительных случаях – а случая, чтобы он ее нарушил, пока что не случалось!