— Размер головы означает лишь то, что мыслям приходится дольше ползти по извилинам! — парировал Мак-Намара. — И уж точно не делает карты счастливее.
— Счастье? — Вряд ли кто-нибудь из присутствующих смог бы объяснить, каким именно образом полуэльф сумел придать своему лицу выражение поистине безграничного удивления. По крайней мере, бровь он точно не приподнимал. — При чем здесь счастье? Гвинт — математическая игра.
— Какая-какая?
— Математическая.
— Да будет вам, Фил, — сказал капитан «Мечты». — У меня и с арифметикой-то в воскресной школе не ладилось. Да и сейчас я в ней едва плаваю, правда, Барт?
— Точно-точно, — поддакнул штурман. — Недаром портовый инспектор в Сиднее уже пятый год все никак не может постигнуть, почему судно, из рейса в рейс приносящее сплошные убытки, все еще не стоит на приколе?
— Мы-то ладно, — осклабился капитан. — А вспомните Билли Ву... вашего, между прочим, дальнего родственника, Фил.
— По эльфийской линии?
— Нет. По китайской. Таможенники зубами скрипели, глядя, как парень порожняком шныряет между Фриско и Иокогамой. А меж тем каких-то жалких десять-двенадцать рейсов — и Билли-бой, словно по наущению дядюшки-архимага, превращается из простого капитана в мистера Ву: каменный особняк в Сингапуре, собственный выезд и все такое. И уж точно никакой Золушке не дарили такую чековую книжку лондонского банка.
— Иллюзия на трюм? — предположил Викки.
— Нет, что вы, — отрицательно качнул головой капитан. — Все было по-честному... почти. Трюмы были пусты.
Малыш нахмурился.
— Этот Билли By, — сказал он, — невысокий малый с аккуратными усиками, шрамом над левой бровью и маленьким пистолетиком в правом рукаве?
— Он самый, — подтвердил управляющий. — «Дерринджер» сорок первого калибра с перламутровой рукояткой. Билли вечно таскал его за манжетой... а может, и по сей день таскает. Старые привычки так просто не уходят.
— А что, — с интересом спросил Фил, — вы имели касательство к этой истории?
— Очень мимолетное, — задумчиво глядя на свой стакан, отозвался Малыш. — Однако же могу предположить, как мистер By умудрился сколотить состояние, гоняя через океан пустую шхуну.
— И как же?
— У него был не совсем обычный балласт.
— Перекрашенные золотые самородки? — предположил управляющий.
— Нет, что вы, Сэм! Такими дешевыми фокусами таможню не пронять. В балласте у мистера By был песок...
— Золотой! — торжествующе выкрикнул один из плантаторов и, натолкнувшись на десяток недоуменно-сочувственных взглядов, смущенно пробормотал: — То есть я хотел сказать... совсем не то, что сказал. Я хотел сказать: конечно же, не золотой.
— Не золотой, — подтвердил Малыш. — По крайней мере, вкус, цвет, запах и полдюжины алхимических проб свидетельствовали, что это был самый обычный кварц, без всяких драгоценных примесей.
Внезапно Мак-Намара, едва не выронив бутылку, откинулся на спинку стула и громко расхохотался.
— Понял! — объявил он. — Малыш, если я прав, то сейчас я назову тебе штат, где набирали этот песок!
— Попробуй.
— Арканзас!
— Угадал.
— Видимо, я тупой, — подсчитав количество понимающих кивков, пожаловался штурман «Мечты». — Объясните на пальцах.
— Абразив.
— Ты ж сказал — Арканзас?
— Арканзас — это штат в САСШ, — сказал Уин. — Абразив же в просторечии именуют точильным камнем[210]...
— ...брусочек которого иной раз стоит дороже самородка такого же веса, — закончил Филандеваль.
— Вот видите, Колин, — продолжил он, — вы абсолютно зря жаловались на скорость прохождения нервных импульсов сквозь содержимое вашего черепа. На самом деле уже сам факт нахождения кого-либо здесь уже с достаточной ясностью свидетельствует о недюжинных интеллектуальных способностях данного существа.
— Любопытное заявленьице, — хмыкнул Мартин Синж, управляющий гобловской факторией. — Я бы даже сказал, — неортодоксальное, если уж вам, Фил, так приспичило пользоваться всякими заумными словесами.
— Вот, — ехидно заметил капитан «Мечты», — до чего доводит чтение классиков. К примеру, Стив Ричуинти — шкип был что надо, котиков чуял за двадцать миль, команда на него разве что не молилась — однажды вот так взял в рейс какую-то китайскую книжонку. И — пропал. В разгар сезона бросил все, вернулся в порт, распустил команду, а сам вышел в море и в новенькой, и трех лет не проплававшей шхуне самолично прорубил дыру в днище. Виданное ли дело, а? Потом, говорят, подался к каким-то горным монахам — вымаливать прощение у душ невинно убиенных.
— Он что, многих на тот свет спровадил?
— Многих... да.
— Ладно еще, что он командовал всего лишь котиковой шхуной, — со смехом добавил штурман. — А ну как это была б рыбацкая лоханка? Представляете — просить прощения у каждой выловленной трески!
— Треску можно считать бочонками!
— Э нет, так не пойдет. Чем треска хуже котиков?
Сидевший справа от Малыша Кларк Гендерсон, плантатор с соседнего острова Гуадалканал, внезапно чихнул. Оглушительный — по крайней мере, для Уина — чих сопровождался жалобным звоном стаканов.
— Треска — рыба, котик — зверь.
— Разве? — удивился капитан. — А я-то до сих пор считал, что Господь создал зверей исключительно для суши. То же, что пахнет рыбой и плавает в воде подобно рыбе, рыбой же и зовется.
— С точки зрения современной науки... — начал полуэльф, но его перебил второй помощник управляющего, Рой «Худышка», выкрикнувший:
— Тогда ты сам — рыба, кэп!
После этого все присутствующие в бунгало дружно начали — в зависимости от темперамента — смеяться, хохотать или ржать, двое же самых невезучих — отплевываться, пытаясь направить не вовремя оказавшееся в глотке виски на путь истинный.
— В любом случае, — дождавшись, пока все присутствующие вновь обретут способность если не говорить самостоятельно, то хотя бы внимать звукам чужой речи, сказал Мак-Намара, — ваш, Гарри, подход насчет бочек в корне неверен. Если уж вы распространили понятие бессмертной души на котиков — что вообще-то является наигнуснейшей ересью и потому противно моей шотландской душе, — то отчего же отказываете в этом треске? Это будет... черт, картин, как это будет?
— Нелогично, — подсказал управляющий.
— Вот! Нелогично!
— Что ж, — задумчиво произнес Филандеваль. — Знакомство с доктринами дзен-буддизма порой радикально сказывается даже на тех личностях, которые принято относить к разряду сильных. Но, джентльмены, заверяю вас, что «История цивилизации» Бокля, избранная мной для изучения в этом рейсе никоим образом...
— Фил, не виляйте, словно пеламида[211]!
— Вилять? — недоуменно переспросил полуэльф. — Вообще-то мне чрезвычайно затруднительно производить подобное хотя бы в силу отсутствия хвоста, да и общее строение организма не особо благоприя....
— Вы прекрасно поняли, что я имел в виду, — сказал Синж. — Минуту назад вы, Фил, изволили высказать лемму, гласящую, что все присутствующие здесь являются... напомните, как вы сказали?
— Существами недюжинных интеллектуальных способностей, — повторил торговец жемчугом. — Правда, я бы не стал применять к этому утверждению термин «лемма»...
— Неважно, — махнул рукой управляющий. — Я очень смутно представляю себе область применения этого термина, а остальные присутствующие, исключая, понятное дело, вас и, думаю, почтенных гномов...
— Меня, — улыбнулся Малыш, — можно не исключать.
— ...и того меньше. Что, кстати, уже опровергает вашу... вашу мысль!
— Вообще-то знание вышеупомянутого термина вовсе не обязательно должно коррелировать...
— Фил! Говорите по-английски!
— Прошу прощения, джентльмены. Я всего лишь хотел сказать, что знание или, наоборот, незнание правил употребления слова «лемма» никак не может рассматриваться в качестве мерила интеллектуальных способностей.
