В районе трёх часов пополудни на водную гладь одного из речных заливов (вернее, одного из разливов, оставшихся ещё со времён бурного весеннего паводка), неуклюже приземлился самодельный гидромотодельтаплан.

Неуклюже?

Ну, не то чтобы. Просто — бесконечно устало. Устало-устало. Что называется, на последнем издыхании. Или же на предпоследнем. Кто знает? Из краеугольной серии: — «Пока не проверишь — не узнаешь…»

— Гав-в, — сообщил зоркий Клык, мол: — «На песчаной косе припаркован, как и ожидалось, чёрный навороченный БМВ, оснащённый специальной тележкой-прицепом. Причём, на правильном месте стоит — напротив приметной толстой лиственницы, на стволе которой закреплена знакомая вспомогательная лебёдка. Только, вот…»

— Ну, что там ещё? — забеспокоился Тим. — Я же занят лавированием между прибрежными валунами. Пока не могу отвлекаться на посторонние картинки… Трудно излагать напрямик?

— Гав, — мол: — «По берегу разгуливает… э-э-э…»

— Кто же там ещё — кроме Серёги Пугачёва — может разгуливать?

— Гав-в-в, — мол: — «Пугачёв-то, понятное дело, Пугачёв. Только разодетый, что тот лондонский франтоватый денди. Чёрный костюмчик с иголочки. Рубашечка белоснежная. Галстук цветастый. Ботиночки модельные, начищенные до блеска зеркального… С лохматой бородой, кстати, этот пафосный наряд очень смешно смотрится. Тьфу, да и только. Городской изнеженный пижон, а не суровый и честный камчатский фермер…»

— Бывает, конечно.

— Гав-в! — оживился верный хаски, мол: — «Из окрестного лесочка вышел дядюшка Артём. Хорошо выглядит — этаким крепким бодрячком „в районе сорока пяти“. За ним выбралась моя Найда, красавица писаная. А за Найдой… Глазам не верю. Этого же, просто-напросто, быть не может. Вот, сюрприз, так сюрприз. Сюрпризище натуральный, неожиданный и полноценный…»

— Да что там такое? То есть, кто?

— Гав, — мол: — «А, вот, и не скажу. Чисто из вредности собачьей. Мучайся теперь, братец, в догадках…»

Наконец, все прибрежные валуны были успешно обойдены, двигатель затих, и «Ласточка», пройдя по инерции последние двенадцать-пятнадцать метров, мягко ткнулась своими заострёнными пластиковыми поплавками в светло-жёлтую песчаную косу.

Тим поднял голову и, поражённый увиденным, потерянно и неразборчиво забормотал:

— Елочки зелёные, сосёнки точёные. Кого я вижу. Это же… Это же…

— Мэри Толедо, американская подданная, если ты, Брут, подзабыл, — белозубо улыбнувшись, напомнила на вполне приличном русском языке высокая черноволосая красотка.

«А ещё фигуристая, ногастая и грудастая», — подумалось непроизвольно. — «Что и подчёркивают стильные белоснежные шортики и ярко-жёлтый топик игривого покроя. Теперь-то понятно, почему бедолага Серёга Пугачёв так разоделся. То бишь, впечатлён, сражён наповал и активно бьёт копытом фермерским…»

— Конечно, я помню, — вылезая на берег, заверил Тим. — Ужасно рад тебя видеть, начинающая писательница. Не против, если я тебя слегка обниму? Типа — чисто по-дружески?

— Можешь даже и в щёку чмокнуть… Ну, брутальный молодчик, поздравляю тебя с днём рождения. Вот, держи мой скромный подарок. Это «золотая» скидочная карта сети пивных баров «Yard House», разбросанных по всему Миру. Теперь можешь пить в них пиво пенное по половинной стоимости.

— Большое спасибо за проявленную заботу. Тронут…

— Гав-в! — возмутилась Найда, мол: — «А про моего лохматого ухажёра, болтуны легкомысленные, и позабыли. Освободите немедленно бедного пёсика от ремней! Немедленно…»

— Сейчас освобожу, — подходя к гидромотодельтаплану, пообещал Пугач. — А ты, Брут, продолжай общаться с нашей прекрасной гостьей. И про своего близкого родственника не позабудь.

— Не позабудет, — заверил крепыш среднего роста, облачённый в тёмно-синий джинсовый костюм и совсем непохожий на генерал-майора секретной российской спецслужбы.

А на кого был похож Артём Белов? Трудно ответить на этот вопрос однозначно. В том смысле, что на многих сразу. На матёрого шофёра-дальнобойщика. На отпетого золотоискателя. На сурового бригадира сибирских лесорубов. На забубённого карибского пирата. На заслуженного уголовного авторитета. Ну, и так далее, по расширенному списку… А всему виной был длинный светло-фиолетовый шрам, причудливо змеящийся от правого виска к подбородку, и характерные глаза. «Глаза серьёзного и несуетливого убийцы», как любит выражаться в своих «нетленках» знаменитый российский писатель Александр Александрович Бушков.

Дяди и племянник обменялись крепким рукопожатием.

— Хорошо выглядишь, племяш, — скупо похвалил Артём Петрович. — Сразу видно, что зарядку регулярно делаешь по утрам… Поздравляю с тридцатилетним юбилеем. Не мог не приехать. Тем более что нахожусь в заслуженном ежегодном отпуске. Желаю, понятное дело, природной брутальности не растерять в суете повседневной.

— Спасибо, конечно, — радостно улыбнулся Тим. — Как там тётя Таня? Детишки?

— Всё в норме, Тима. Жена хорошеет, цветёт и по службе успешно продвигается. Недавно, вот, получила погоны подполковника. Дети растут. Вот, держи ключик от подарка.

— Ага, ключ, понимаю… А что им, собственно, отпирать?

— Кожаный тёмно-коричневый саквояж. В твоей спальне стоит, рядом с кроватью.

— И что в нём?

— Стандартный походный комплект-набор среднестатистического российского «грушника». Все наши действующие сотрудники, выезжая на объект, берут с собой такие. Не на конкретный объект, я имею в виду, а в местность, где располагаются потенциальные объекты… Вдруг, подумал, и тебе племяш, пригодится.

— И что же входит в такой комплект? — заинтересовалась Мэри.

— Да, ерунда всякая, — заговорщицки подмигнув племяннику, беззаботно усмехнулся генерал-майор. — Зелёнка, йод, пластырь от мозолей, бинты, таблетки от поноса, памперсы, прочая полезная мелочёвка. Там и все инструкции прилагаются.

— Инструкции? Как правильно пользоваться памперсами и зелёнкой? Ну, да, конечно… Как же без подробных должностных инструкций? Понимаю и одобряю.

— Интересное дело, — задумчиво протянул Тим. — Вернее, странное…

— Что ты имеешь в виду, милый юбиляр?

— Да твой, мисс Толедо, весьма недурственный русский язык. Во время наших недавних встреч на острове Западный Шпицберген ты им, вроде как, не пользовалась.

— Зачем же мне было им пользоваться, когда в Лонгьире[81] все разговаривают друг с другом на английском? Или же на норвежском? — картинно передёрнула точёными плечами девушка. — А в русскоговорящий Баренцбург вы с Лиз тогда летали без меня… Кроме того, все потомки известной тебе фрекен Хелены являются — по неизвестной причине — записными и талантливыми полиглотами. Очередная загадка природы.

— Что ещё за фрекен? — тут же проявил профессиональный интерес генерал-майор. — Такая… э-э-э, необычная наследственность, она может быть очень полезна…

— Дядюшка, угомонись. Фрекен Хелена-Анна Ларсен не имеет никакого отношения к подземным выработкам. Клянусь, ни малейшего. А ты, ко всему прочему, находишься в отпуске. Точка.

Ну, не хотелось Тиму — даже краешком — посвящать представителя спецслужб (пусть и близкого родственника), в события, произошедшие в июне месяце текущего года на мысе Верпегенхукен.

Почему — не хотелось?

По кочану. Что для всех рыцарей плаща и кинжала — главное? Ну, в плане профессиональной гордости? Правильно, утереть нос другим аналогичным рыцарям. То бишь, опередить, обогнать, переиграть и объегорить. Мол, именно мы, на самом-то деле, являемся самыми крутыми на этой земляничной поляне… Навалятся ещё, не дай Бог, на бедную старушку (Мы первые вышли на неё!), и начнут усердно расспрашивать про всякое и разное. Мол: — «Вам, фрекен, действительно, сто пять лет? А почему же вы так бодро выглядите? Наследственность такая хорошая? А родились вы, значит, в Лонгьире? Ну, да, ну, да. Так и в паспорте написано… Говорят, что за вами в юности ухаживал легендарный Рауль Амундсен? А правда ли, что в тридцатые годы прошлого века вы проживали в городе Чикаго и даже были лично знакомы со знаменитым гангстером Аль Капоне?». Ну, и так далее… Зачем же портить жизнь пожилому и заслуженному человеку? Честнее будет промолчать…