– Уф-ф-ф, у тебя на каждый мой вопрос есть ответ?

– Даже на те, которые вами ещё не заданы. Вы ведь хотите спросить про реформу государственного управления?

– Да! Не слишком ли большая роскошь – в такое горячее время затевать нелепые эксперименты с партиями, выборами, народными предприятиями и крестьянскими коллективными хозяйствами? Пока передрались только члены правительственной комиссии, в которую ты включил этих политических хулиганов – Ленина и Струве. Теперь такая же свара начинается в газетах. А если она продолжится, мы получим гражданскую войну в тылу воюющей армии.

– Именно в горячее время стоит устраивать эксперименты, матушка. Если их не затеять сверху, найдется огромное количество желающих организовать их снизу. Они как раз должны уберечь нас от гражданской войны. Республиканские идеи уже давно овладели массами, и их не получится замести под ковёр, будет только хуже. Запрещенное традиционно нравится больше разрешённого. А если не можешь предотвратить – надо возглавить. Чем сейчас и занимаемся…

– Сейчас ты занимаешься безумными экспериментами на полигоне, которые могли стоить тебе жизни!

– А это тоже политика, матушка! Часть моей работы – посылать людей рисковать своей жизнью. Они это воспринимают как должное, но исполнять свой долг будут до тех пор, пока уверены, что я тоже готов рисковать своей жизнью ради них. Кроме того, это – наглядный и очень понятный урок для тех, кто строит и конструирует. Они на простом и живом примере должны понять, что невозможно делегировать права, не делегируя ответственность. За свои дела и даже за свои слова нужно быть готовым отвечать по самой высокой мерке. Слишком многое поставлено на карту, чтобы всё это делать зависимым от гвоздя, в нужный момент не оказавшегося в кузнице…[268] Но что мы всё обо мне да обо мне? Вы разве не расскажете, как чувствуют себя наши союзники в Европе?

– Не паясничайте, господин Верховный Главнокомандующий. Там всё очень серьезно и драматично. Франция в панике, она готова была вступить в войну на стороне России, но только против Германии… Воевать против Британии и Германии Франция не намерена, она лучше сдастся и признает потерю Эльзаса с Лотарингией, чем встретит немцев в одиночку, потому что «русская армия сильно занята»…

– Насколько я понял, ветер дует из приёмной кайзера?

– Да, в узком кругу фаворитов Вильгельма гуляет множество сквозняков в виде новых грандиозных планов, и Шлиффен – только один из фантазёров. Швабы уверены, что если англичане сцепятся с Россией, они не только решат французский вопрос, но и бросят Британии вызов на море.

– Ну что ж, всё предсказуемо. Что думают англичане – не спрашиваю. Вся мощь их интеллекта сосредоточена нынче в Вейхайвее. Генералу Китченеру предстоит решить весьма любопытную головоломку.

Разрешив небрежным движением руки адъютанту удалиться, генерал Китченер впился глазами в донесения разведки. Три совершенно разных источника (японский, каким-то образом распотрошивший личного статс-секретаря русского царя; собственный агент разведки его величества лейтенант О’Рейли, завербовавший одного из офицеров охраны; и русские социал-революционеры, имеющие среди конвойного полка несколько сочувствующих) сообщали сведения, взаимно друг друга дополняющие и в целом друг другу не противоречащие. А значит, в забайкальской глуши действительно хранятся сокровища этой варварской империи, ставшие причиной столь нервного ажиотажа на всех европейских биржах. Поставки по русским товарным бондам намечены на конец 1902 года – начало 1903-го, поэтому вывозить накопленные ценности русские начнут в середине лета. Что ж, время есть, и озабоченность короля и вице-короля русским корпусом вторжения в Индию послужит идеальным предлогом для стремительного броска его войск к «сокровищам царя Приама». Надо только всё правильно рассчитать.

Генерал нагнулся над картой, внимательно разглядывая топографические знаки и пытаясь представить визуально, как выглядят в реальности те или иные условные обозначения высот, водоёмов, лесов и целой россыпи китайских деревень, стоявших так близко, что их названия наслаивались друг на друга, мешая читать план местности.

В это же время, имея точно такие же сведения, те же вопросы решал лучший стратег Японии, министр армии при премьер-министре Ито Хиробуми генерал-лейтенант Гэнтаро Кодама. За высказанную им однажды мысль, что «в политике, как и в битве, острый топор лучше тупого кинжала», он получил прозвище «министр-топор». Назначение в штаб Маньчжурской армии было, на первый взгляд, явным понижением, но Кодама пошёл на него, понимая, насколько важна для всей империи именно эта кампания. Она разом может вывести Страну восходящего солнца в ведущие державы мира, а эта жирная красная точка в Забайкалье позволит не только рассчитаться с гайдзинами за все их кредиты, но и стать основой для безбедной и счастливой жизни сразу нескольких поколений.

Глядя на одну и ту же карту, ставя одну и ту же задачу, генералы, разделенные Жёлтым и Японским морями, пришли к одному и тому же решению. Двадцать семь тысяч русских против совместной стотысячной группировки союзников не выстоят при любом стечении обстоятельств. Их даже не требуется громить, достаточно заблокировать в местах сосредоточения – Порт-Артуре, Мукдене и Харбине… Главное – опередить в развертывании и успеть предпринять меры, препятствующие вывозу драгоценностей и подтягиванию войск из-за Урала.

Начало кампании следует совместить с кропотливой работой в тылу противника. Гореть и взрываться должно всё, что может быть использовано для транспортировки людей и грузов. Лучше всего для диверсий подойдут группы специально подготовленных китайцев, монголов и русских – таковых ввиду последних реформ царя скопилось немало.

Основные силы будут атаковать русских двумя колоннами. Восточная нанесет отвлекающий удар вдоль железной дороги на Мукден и Харбин. Западная, используя Сунгари и ее притоки, должна выйти в тыл всей русской группировке в районе Цицикара и, захватив подвижной состав, форсированным маршем отправиться в Забайкалье. Ну а начинать кампанию придется китайцам. Юань Шикаю за признание императором придется поработать – спровоцировать конфликт с русскими, объявить их оккупантами и обратиться за помощью к великим державам. Выдвижение начать немедленно!

– Значит, ты был в курсе, что мы их упустили, Джекки? – невесело усмехнулся первый морской лорд, устраиваясь поудобнее в кресле после окончания официальной части доклада.

– В курсе, Уолтер, – адмирал Фишер кивнул настолько резко, что твердый воротничок мундира глубоко врезался в шею, заставив морского волка побагроветь. – Я получил радиограмму еще на подходе к Англии. Ну почему мы, первая морская нация мира, можем связываться только на пятьдесят миль, а чертовы немцы и русские – на пятьсот, если не на тысячу?

– Мы работаем над этим.

– Успеем к апрелю? – поднял бровь командующий Средиземноморской эскадрой.

– Мы делаем все возможное. Но русские загрузили «Телефункен» заказами до сентября, а «Маркони» пока не может предложить ничего похожего. И ты снова оказался прав: если бы у нас была связь на пятьсот миль, мы бы их не потеряли.

– Как это вообще могло случиться?!

– В Монтевидео Джеймс все-таки нашел триста тонн угля и даже успел погрузиться. Даго подогнали баржу прямо к его борту, матросы не зря работали всю ночь. Как ты и говорил, сразу по выходе из Монтевидео русские легли на ост-тень-зюйд, прямо к южной оконечности Африки, и дали восемнадцать узлов. А у нашего «Эдгара» на форсированной тяге начали лететь трубки котлов.

– Но «Эдгару» не нужно форсировать котлы, чтобы идти на восемнадцати.

– Он их догонял. Как выяснилось уже после твоего ухода, на стоянке ему на правый винт вынесло рыбацкую сеть. И едва «Эдгар» дал ход, ее намотало так, что чудом не повредило механизмы. Пока парни ныряли и резали тросы, русские ушли почти на сотню миль. Джеймс пытался нагнать их, но…